Доверие – хорошо или плохо?

С одной стороны, безусловно, хорошо. Без доверия нельзя ничего делать вместе. Кризис доверия – кризис всей общественной жизни. Прекращается совместная деятельность, и общество останавливается, замирает, атомизируется...

С другой стороны, безусловно, плохо. Доверчивостью пользуются негодяи и используют ее в своих личных интересах. И в этом смысле рост недоверчивости, подозрительности свидетельствует о психологическом взрослении. За  детской верой в любое слово, в любую сказку наступает подростковый негативизм, неверие никому. Но это не последняя стадия вырастания человека.

Какая следующая? Мы хорошо это знаем. Следующая – накопление ОПЫТА и дифференцированное восприятие разных людей: этому можно верить, этому – нельзя. А за ней дифференциация нарастает: этому можно верить в таких-то вопросах, а в таких-то нельзя. И еще дальше – этому можно верить при таких обстоятельствах, а при таких-то нельзя...

Проблема решается по мере развития интеллекта: умения систематизировать и анализировать личный ОПЫТ. Это как раз та сторона интеллекта, которая сегодня недоисследована когитологами – психологами изучающими интеллект, и трудящимися с ними бок о бок специалистами по искусственному интеллекту. И те, и другие с радостью изучают и изобретают новые процессы обработки ИНФОРМАЦИИ, но перед проблемой личного ОПЫТА пасуют: когда нет средств для моделирования, попробуй поди поизучай.    

Тем не менее, прикладные задачи требуют включения таких параметров, как доверчивость, с одной стороны, и, что еще более важно, степень, в которой человек заслуживает доверия. Без этого мы не избавимся от ловких прохиндеев в верхних эшелонах политической и экономической власти. Впрочем – как и от прохиндеев-властителей дум, не менее острая проблема сегодня. Обществу необходимо отключать легковерных от принятия государственных решений. Иначе наверх всплывает сами знаете что: пена, в лучшем случае.       

Как этого можно добиться? Должен огорчить – никакими формальными методами добиться этого нельзя. Можно изобрести остроумные алгоритмы, но их не удасться внедрить.

По одной простой причине: пока кухарка считает себя государственным деятелем и с упоением говорит о всеобщем и равном избирательном праве, никакие алгоритмы ее не остановят. И никакие штыки не удержат в повиновении. Она будет стремится устроить общественную жизнь по-кухаркиному. В меру своего, кухаркиного понимания. На практике это кончается тем, что она становится объектом манипулирования умных прохиндеев.

Значит, путь здесь только один. Постоянное разъяснение реального положения дел. А именно.

Первое – что люди отличаются уровнем развития.

Второе – что уровень развития меняется на протяжение жизни. Иногда меняется и быстро.

Третье – что свой уровень развития можно самому менять весьма быстро: учиться сознательно. Причем, не только учиться в смысле расширения эрудиции и развития определенных ментальных умений, но и учиться быть добрее – учиться любить, учиться быть совестливее – учиться слышать совесть, учиться быть тоньше – откликаться на более тонкие, высокие  ноты мировой симфонии... Мы вообще-то и так всему этому учимся. Но – спорадически, временами и редко отдавая себе в этом отчет. А можно учиться постоянно и сознательно.

Четвертое – что для совершенствования общественной жизни необходимо привести в соответствие состояние личностного развития с характером социальных полномочий. Что совершенно ненормально, когда обществом правят убийцы, воры и лжецы.

Это кажется настолько элементарным – считать такое положение ненормальным. Но, тем не менее, у нас считают его нормальным не только какие-то парии с образованием в два класса и десять лет тюрьмы, но и, так сказать, интеллектуальная элита с разного рода дипломами, степенями и значками.

Такой вот у нас уровень развития гражданского, или политического мышления. Чудовищно низкий. Как в школе для дефективных. В этом отношении у нас младенцы все – и академики, и плотники, и писатели, и читатели, и хитроумные изобретатели, и простодушные потребители, и самоотверженные диссиденты, годами тюрьмы платящими за стремление пробудить общественную совесть, и прохиндеи – "патриоты на зарплате"...

В самом по себе в этом еще нет ничего страшного. Гениальный математик не обязан быть политическим мыслителем. И высококлассный менеджер не обязан. Страшен не сам этот младенчекий уровень. Страшно то, что уровень этот не осознается. Мы не просто слепы. Мы уверены, что мы прекрасно видим. Вот в чем главная беда.

Отсюда и ответ на наш единственный важный вопрос "Что делать?".

Нужно постоянно объяснять и разъяснять то положение дел, в каком мы оказались.

Конечно, все не поймут сразу. Поймут только те, кто уже готов к пониманию. Но они расскажут другим – тем, кто пока не готов, но близок к тому, чтобы стать готовым. И так далее.

Нам не нужен просто рост доверия в обществе. Такой рост чреват страшными последствиями. Нам важен рост понимания, на чем доверие может основываться. Чем доверие отличается от доверчивости, "хорошее" доверие от "плохого"? И какие у разных людей есть возможности для хорошего доверия? Насколько обширен их личный опыт, а главное – насколько они оснащены интеллектуальными навыками анализа своего опыта? Например, насколько способны различать "симпатичный" и "хороший".

Вот такая работа. Не быстрая. Но тем более быстрая, чем больше людей поймут ее необходимость и подключатся к ней.