Сердце сокрушенно…

«Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит». (Пс. 50:19)

Что можем мы пожертвовать Богу? А что у нас есть-то? Свечку поставить 25-ти рублёвую? Храм возвести рубленный за 7 миллионов? Так не надо это Вседержителю. Это мы Церкви жертвуем.

А Бога мы ничем не можем одарить, кроме своего сокрушенного и смиренного духа.

Что значит сокрушенный дух, сокрушенное сердце? О чём сокрушается сердце наше, разрывается, прям, на части? Да о грехах наших!

Вот, что пишет Феофан Затворник: «Раскаяние. Когда чувствуешь себя проникнутым, растерзанным в сознании своего беззакония, тогда понимаешь впервые, что такое раскаяние. Сердце сокрушенное не есть выражение метафорическое: это истинное и положительное ощущение; чувствуешь, как оно сокрушается, стирается в прах. Не бойтесь измять его; напротив того, разорвите его, окончательно свидетельствуя, так сказать, публично об этом внутреннем раскаянии, – хочу сказать, исповедуясь в церкви, то есть священнику, который в некотором роде есть представитель, уполномоченный всех наших верующих братий, известных и неизвестных, видимых и невидимых, живых и умерших, составляющих в смысле мистическом и истинном тело Иисуса Христа. Не боюсь утверждать, что внутреннее раскаяние, как бы оно ни было горячо, без этой форменной Исповеди (разве при неодолимых препятствиях) всегда будет не полно».

Итак, раскаявшись «нутренне», надо вынести это раскаяние и на свет Божий. Покаяться и при священнике, который представляет всю Церковь, всех верующих – живых и мёртвых, а, в конечном счёте, иконный образ Христа. Не нравится этот священник, можно пойти к другому.

А вот, что пишет Феофан о Причастии: «Причащение.

В Причащении Иисус Христос истинно соединяется с нами. Он всегда в нас ([ах, Женя, неужели…] и это присутствие называется благодатию; вот истинный смысл этого выражения, столь мало известный книжникам нашего века), хотя мы Его и не ощущаем, но мы должны Его ощущать в себе; и для того, чтоб возбуждать или оживлять сие ощущение, и установлено Святое Причастие.

Таким образом, Причащение есть дело существенное в христианской жизни, как в теле – принятие каждым малым членом кровяных частиц существенно в деле жизни его. Ощущение живого с Господом общения при этом может быть и не быть. Это в руках Господа: как Ему угодно, так и творит. Но в достойно причащающихся жизнь от Господа всегда приемлется и действует – сокровенно ли то или явно. Те, которые уверяют, что вследствие постоянного непрерывного общения они могут обойтись и без этого специального сочетания, заблуждаются глубоко. Ибо, во-первых, постоянное общение предполагает высокую степень святости – а кто будет достаточно смел, чтоб ее себе приписать? Далее, предположив даже, что существует это непрерывное общение, сие другое, нарочитое и символическое, общение лишь оживит и усилит его. Итак, оно во всяком случае чрезвычайно полезно и нужно.

Присовокупите к этим доводам, что ваша церковь представляет к этому упражнению столь великие удобства, что не пользоваться ими непростительно. Было бы излишне предупреждать вас относительно другой опасности – сердечной сухости. Вам слишком хорошо известно, что кротость и горячность чувства не всегда суть верное ручательство в умножении благодати; напротив, она действует могущественнее при внутренних мучениях и крестах».