Когда потребовала обстановка, саперы, телеграфисты и уланы выступили в едином строю

Осенние операции кампании 1915 года имели важнейшее значение. Они позволили стабилизировать Русский фронт в Галиции после Великого отступления. Австрийские войска и германская Южная армия потерпели поражения и перешли к обороне. Заметное место среди этих событий заняла Чарторыйская операция.

Противник за лето 1915 года отбил русские завоевания кампании 1914-го, Восточную Пруссию и Галицию и занял несколько наших губерний.

Но в сентябре его наступление остановилось. Победой в Виленской операции русская армия сорвала стратегические замыслы врага. Германский генштаб назвал это «судьбоносным» для исхода войны. В последних числах сентября – начале октября русское командование организовывало короткие, но энергичные наступления на различных участках фронта.

Чарторыйская победа

“В революцию 1905 года князь увлекся политикой, за что был уволен в запас и при призыве в военное время не имел права служить в строевых частях”

В районе местечка Чарторыйск трем корпусам было приказано форсировать реку Стырь и отбросить противника на запад. Ключевую роль в этих боях сыграл 40-й армейский корпус. Он состоял из хорошо подготовленных дивизий, но штаб соединения был только что сформирован, а приданный ему саперный батальон даже не успел закончить комплектование, причем телеграфная рота не имела нужного количества кабеля. Операция 4–5 октября принесла полную победу – Стырь была форсирована, Чарторыйск и Новоселки захвачены. Корпус взял более четырех тысяч пленных, в том числе 1-й гренадерский Кронпринца полк почти полностью с 22 офицерами. На 6 октября был отдан приказ о преследовании противника, и штаб корпуса предполагал перейти в Новоселки. Но командующий армией, оповещенный, что связь прекратится, категорически запретил отходить от налаженной телеграфной линии. А помочь с доставкой провода не мог. Потому возник огромный разрыв между штабом корпуса и ушедшими вперед дивизиями: они были сосредоточены в лесах за полусотню верст, за непроходимой вброд Стырью. Конные вестовые добирались порядка двух дней, причем все пути замыкались на единственный мост. Оперативных сведений от дивизий не поступало. Время шло. Наконец из штаба фронта сообщили: к 40-му корпусу спешно отправлено Отдельное кабельное телеграфное отделение. Оно будет перевезено по железной дороге из Житомира на станцию Полицы и оттуда пройдет пешком как раз к тому самому мосту у деревни Новоселки.

Перекресток вселенной

Мост через Стырь находился в глубокой низине, на частично заболоченной проселочной дороге. Противник при отходе его сжег, из воды торчали только обгорелые сваи. Русские стрелки тем не менее еще 4 октября, использовав опоры для наведения переправы, перевели по ней часть обозов и артиллерии 4-й дивизии и овладели Новоселками. 6 октября корпусной инженер подполковник Митропольский со взводом саперов, возглавляемым юным прапорщиком, перестраивал это подобие моста, работы предстояло закончить к темноте.

Но ближе к вечеру от соседей слева в штаб корпуса поступили известия: противник на их фронте передвигается на север, на деревню Комарово, где находится часть обозов, и может быть, к Новоселкам. Потеря моста создавала угрозу окружения 4-й дивизии, возглавляемой в то время Антоном Деникиным. Вчерашняя победа могла обернуться катастрофой. И командир корпуса решил послать офицера Генерального штаба капитана Сергеевского разыскать комдивов и предупредить об угрозе их тылу.

Конвойная сотня корпуса (6-я отдельная сотня Сибирского казачьего войска) почти вся ушла на сопровождение захваченных накануне четырех тысяч пленных. При комкоре оставались всего шесть казаков. Двое поехали с посланцем штаба корпуса. Однако соседний корпус выделил для сопровождения Сергеевского уланский эскадрон, который тоже был выслан для встречи с капитаном к мосту, ставшему на тот момент центром вселенной для сотен солдат.

Капитан Генштаба с двумя сопровождавшими казаками проехал уже около 20 километров, как повстречавшиеся в наступающих сумерках обозные сообщили, что к мосту приближается противник.

Впереди раздался беглый винтовочный огонь, который внезапно оборвался и сменился многоголосым могучим русским «Ура!». И через несколько минут все стихло. Добравшись до моста, капитан Сергеевский узнал подробности только что случившегося.

Сводная рота

Подполковник Митропольский, узнав о приближении неприятеля, попытался наладить оборону моста, и саперный прапорщик начал формировать отряд из тех, кто был под рукой. Со стороны Комарова приближалась большая колонна австрийцев, и положение защитников моста казалось безнадежным: 70 саперов, обозных, денщиков и парковых артиллеристов вряд ли могли отбить атаку. Внезапно при последнем свете дождливых сумерек из леса показалась странная колонна: несколько тяжело нагруженных пароконных повозок, вокруг них солдаты с винтовками со штыками, а впереди – высокий чернобородый офицер на породистом жеребце. Он подскакал к Митропольскому и лихо отрапортовал, что Отдельное кабельное телеграфное отделение при штабе фронта прибыло в его распоряжение.

«Куда прикажете тянуть линию?» – закончил он свой рапорт. «К черту линии! Неприятель подходит к мосту. Сколько у вас штыков? Есть ли патроны?!». «62 штыка. Патроны есть. Но только мы никогда не стреляли...» «Ваша фамилия?». «Подпоручик князь Микеладзе». «Примите под свою команду саперов и этих нестроевых и решительной контратакой отбросьте противника».

Ответ «Слушаюсь!» был не только уверенный, но и радостный.

То, что затем случилось, было безнадежной мечтой князя Микеладзе. Он давно окончил инженерное училище, но в революцию 1905 года увлекся политикой, за что был уволен в запас и при призыве в военное время на службу не имел права на производство в следующие чины, а также на назначение в строевые части. И второй год налаживал телеграфные линии в глубоком тылу, мечтая о подвиге. Но какой подвиг под Житомиром? Так что мост у Новоселок подпоручику послала судьба.

За считаные минуты у моста выстраивается «рота» в 120 бойцов. На полуротах – юные прапорщики (у Микеладзе был младший офицер), а впереди – ротный на кровном жеребце.

И в тот момент, когда «сводная рота» готовилась перейти мост и идти навстречу врагу, послышался конский топот. К мосту подскакал эскадрон 7-го уланского Ольвиопольского полка – тот самый, что был послан сопровождать капитана Сергеевского. Командующий эскадроном поручик спросил Митропольского, где капитан из Генштаба. «К черту Генеральный штаб! Противник подходит к мосту! Спешьте эскадрон и за мост, в цепь вместе с этой ротой».

Поручик отказался: ему ведь приказано сопровождать офицера Генштаба, имеющего исключительно важное поручение. Но выделил на оборону моста полуэскадрон во главе с прапорщиком-уланом. И к роте подпоручика Микеладзе прибавились 40 спешенных улан при офицере.

Князь увел роту за мост и успел развернуть на дальней опушке. Австрийцы двигались плотной колонной по дороге из Комарова, но, на свою беду, без должных мер охранения. Микеладзе подпустил их на 200 шагов и открыл огонь. Поняв, что противник смешался, приказал прекратить огонь и бросился со своими бойцами в штыки. Успех был полный: австрийцы отступили с большими потерями. Все повторные попытки неприятеля пробиться к мосту отражались огнем и штыками.

Вскоре подошел 5-й стрелковый полк 2-й стрелковой дивизии, узнавший о нападении австрийцев на мост и спешивший к Новоселкам. К полуночи он был у моста, закрепив успех его защитников. А отстоял мост подпоручик Микеладзе, избавленный от груза прошлого и получивший за этот бой орден Святого Владимира 4-й степени.

Как видим, любой солдат Русской императорской армии, от лихого улана до тылового телеграфиста и паркового артиллериста или даже обозника, всегда был готов встать под команду даже неизвестного ему офицера и исполнить, как было в данном случае, совершенно неожиданный долг. А офицеры действовали, несмотря на разные специальности и рода войск, слаженно и четко.