Броненосец Потёмкин

Ситуация в Российской империи к концу весны 1905 года была осложнена следующими внешне- и внутриполитическими факторами:

Непопулярная война на Дальнем Востоке с Японией несла России поражение за поражением как на суше (сдача крепости Порт-Артур в самом начале года, неудача сражения за Мукден в марте), так и на море — в мае 1905 года в Цусимском сражении Российскому императорскому флоту на Дальнем Востоке было нанесено сокрушительное поражение. Корабли русской Второй Тихоокеанской эскадры, погибшие под Цусимой, были кораблями Балтийского флота Российской империи. Ещё в процессе формирования и следования 2-й эскадры на Дальний Восток на Черноморском флоте России циркулировали слухи, что возможна отсылка на театр военных действий и кораблей Черноморского флота («3-й Тихоокеанской эскадры»). После поражения при Цусиме эти слухи усилились. Многие матросы опасались и противились отправке на войну.

С начала XX века на Черноморском флоте России начали появляться социал-демократические кружки. В апреле 1904 года эти разрозненные группы объединились в единую подпольную организацию социал-демократов — Севастопольскую партийную организацию или, как её кратко называли матросы — «Севастопольскую централку». Проходивший в Лондоне в апреле 1905 года III съезд РСДРП, на котором присутствовали только представители большевиков, принял решение проводить в России политику, направленную на начало вооружённого восстания. Выполняя решения съезда, Севастопольская централка начала готовить всеобщее восстание на Черноморском флоте, запланированное на осень 1905 года. Централка

Один из причалов Одесского порта. Позже он вместе со всей инфраструктурой будет уничтожен погромщиками и огнём

Прибывшие в город для наведения порядка воинские части (казаки) расположились бивуаком на Соборной площади

Политическая обстановка весной и летом 1905 года в Одессе была напряжённой. 1 мая в городе проводились традиционные мероприятия пролетариата — гулянья, сходки, митинги, сопровождавшиеся столкновениями с полицией. Весной в Одессе более месяца длилась «всеобщая стачка», охватившая все одесские заводы, фабрики и мелкие мастерские, парализовавшая городскую жизнь и сильно усложнившая бытовые условия жителей. К присоединению к стачке «несознательные

Грамотных среди команды броненосца было 33,3 %, малограмотных — 18,3 %, неграмотных — 32,9 %, на 121 человека данные о грамотности отсутствуют[К 3]. Наивысший процент грамотных был среди бывших служащих (таких на броненосце служило 10 человек) — 90 %, наинизший — среди крестьян (359 человек) — 26 %, промежуточные показатели имели торговцы и прислуга (12 человек) — 58 % и рабочие (265 человек) — 52 %[11].

Для подавляющего большинства матросов «Князь Потёмкин-Таврический» был единственным местом прохождения службы — только 80 матросов служили до этого на других кораблях Российского флота. Из них 14 матросов служили до «Потёмкина» на крейсере «Варяг» и были участниками боя у Чемульпо[11].

Историк Ю. П. Кардашев таким описал среднестатистического матроса, служившего на броненосце: молодой человек 23—25 лет, служивший на флоте первую половину из отведённых службе семи лет, не имевший опыта прохождения службы на других кораблях, кроме только что введённого в строй «Потёмкина», православный, русский, из крестьян, выходец из южных губерний Европейской России, не имевший сформировавшихся революционных взглядов[12].

Как уже упоминалось, численность офицеров на корабле, вышедшем на стрельбы, была ниже штатной. Некомплект был связан с общей нехваткой офицерского состава на флоте из-за шедшей Русско-японской войны. Несколько штатных офицеров «Потёмкина» не вышли на стрельбы из Севастополя по различным причинам. Качество подготовки офицеров и опыт службы также были весьма разными. Половина офицеров были или малоопытными, только 2—3 года назад выпущенными из училищ, либо вовсе гражданскими моряками (четверо офицеров «Потёмкина»), отбывавшими воинскую повинность в связи с Русско-японской войной. Увеличение числа команды по сравнению со штатной с одной стороны и некомплект, качества и служебный опыт имевшихся в распоряжении командира корабля офицеров с другой стороны снижали возможности управления командой[11].

На борту находились также 23 рабочих Николаевского судостроительного завода, вышедших в море для устранения различных заводских недоделок (в восстании они участия не принимали, покинули борт броненосца в Одессе 16 (29) июня 1905 года). Для наблюдения за стрельбами на корабле находились два специалиста, прибывшие из Петербурга — начальник артиллерийской чертёжной мастерской Морского технического комитета полковник И. А. Шульц и член комиссии морских артиллерийских опытов Н. Ф. Григорьев[11].

Вахтин Борис Васильевич, мичман броненосца «Князь Потёмкин Таврический»

В два часа дня 12 (25) июня 1905 года броненосец в сопровождении миноносца № 267[К 4], который должен был заниматься установкой мишеней, снялся из Севастополя и на следующее утро прибыл к Тендровской косе, отстоявшей от Одессы на примерно 100 морских миль — традиционному месту учебных сборов флота для проведения опытных стрельб из орудий главного калибра.

14 (27) июня 1905 года на броненосце произошло восстание матросов, отказавшихся есть борщ из протухшего мяса.

14 июня[править | править вики-текст]

Отказ команды есть борщ

Старший врач броненосца «Князь Потёмкин Таврический» Сергей Егорович Смирнов

14 (27) июня 1905 года утром половина привезённого на броненосец мяса была положена в котёл для приготовления борща, оставшиеся туши висели на спардеке для «проветривания». Там их и обнаружили матросы, разбуженные по побудке, как всегда, в 5 часов утра для несения повседневной службы и выполнения рутинных корабельных работ. Весть о том, что было закуплено несвежее мясо, быстро облетела весь корабль, среди команды начался ропот и агитация не есть борщ.

Командир эскадренного броненосца "Князь Потёмкин-Таврический" капитан I ранга Евгений Николаевич Голиков

Командир приказал сыграть общий сбор и отправился на место построения по такому случаю — на ют корабля. Команда броненосца выстроилась там в обычном для таких случаев построении — по правому и левому борту. Строевые офицеры, по долгу службы обязанные присутствовать на подобных построениях, собрались у кормового флага, прочие (инженеры-механики, корабельный священник) продолжали обедать в кают-компании. Перед построением капитан Е. Н. Голиков связался с миноносцем № 267 и приказал ему «быть готовым к походу»[18].

Перспектива того, что будут наказаны совершенно случайно отобранные их товарищи, вовсе не являвшиеся зачинщиками бунта, вновь вывела уже было подчинившихся воле командира матросов из повиновения — из толпы усилились крики, угрозы, проклятия. Историк А. А. Киличенков заострил внимание на этом моменте: не революционные идеи социал-демократов и даже не несвежее мясо для борща окончательно вывели команду из повиновения — бунт начался тогда, когда матросы заподозрили командование броненосца в намерении наказать невиновных; именно желание предотвратить несправедливое с точки зрения команды наказание, «положить жизнь за други своя» и стало основной причиной матросского бунта[16]. Историк Ю. П. Кардашев обращает внимание на то, что катализатором возмущения могла стать обеденная чарка водки, выпитая на пустой желудок — об этом, как об одной из причин, усугубивших обстановку, писали ещё современники[20].

В этот момент командир корабля отдал приказ сигнальщику вызвать миноносец № 267. Услышав это, восставшие стали кричать, что убьют любого, кто подаст такой сигнал. Е. Н. Голиков отдал приказ старшему помощнику при помощи караульных разогнать бунтовщиков силой. И. И. Гиляровский проверил, заряжены ли у караульных винтовки, и направился с тремя караульными в сторону батарейной палубы. В этот самый момент на баке кочегар В. З. Никишин выстрелил по чайке. Прозвучавший выстрел был воспринят как сигнал к началу активных действий: артиллерийский квартирмейстер В. Г. Вакуленчук выстрелил в своего непосредственного командира — старшего артиллерийского офицера лейтенанта Л. К. Неупокоева. Тот упал, по юту прокатился возглас «Убит!» Из батарейного помещения по стоящим на открытом пространстве офицерам и дисциплинированным матросам раздались нестройные залпы

Расправа над офицерами

О борт и надстройку миноносца начали ударять пули от выстрелов на борту броненосца. На миноносце этот обстрел восприняли как свидетельство подавления бунта — караул и офицеры броненосца стреляют в бунтующую команду. Но тут на миноносец начали подниматься добравшиеся до него матросы и ревизор А. Н. Макаров. Командир миноносца лейтенант барон П. М. Клодт фон Юргенсбург попытался сняться с якоря и уйти, но не смог этого сделать по причине поломки якорной машины. Командир миноносца побоялся отсылать на бак матросов для починки якорной машины, так как долетающие до миноносца пули могли причинить им ущерб. Вместо этого он приказал «высучить канат», то есть отдать полностью якорную цепь и оставить её за бортом, для чего миноносец стал давать задний ход. От волнения командир не учёл, что к корме миноносца была ошвартована шлюпка, бакштов которой, ослабев, немедленно намотался на вращающийся винт, из-за чего миноносец потерял управляемость. Ветер начал относить его в сторону «Потёмкина». Время было упущено, хотя неисправности удалось устранить[27].

К часу дня восстание победило. Корабль был в руках восставших. Команде был сварен новый обед. Что делать дальше, они не знали[16][29]. Восставших возглавил минно-машинный квартирмейстер А. Н. Матюшенко.

На юте корабля проходил «матросский суд» над пойманными унтер-офицерами. Несмотря на требования части команды убить наиболее ненавистных им машинного кондуктора А. Г. Лесового, старшего боцмана Ф. В. Мурзака, шкипера Т. С. Зубченко, всё же большинство решило сохранить им жизнь. Ф. В. Мурзак, много лет отдавший флоту, от пережитого ужаса в первый вечер восстания вёл себя словно буйный помешанный. Его поместили в его каюту под арест, приставив к нему часового. Боцман, однако, скоро пришёл в себя, на следующее утро он, как ни в чём не бывало, по многолетней привычке обходил корабль и давал указания на работы, хотя на его должность командой был выбран другой матрос; приставленный охранять его часовой покорно ходил вслед за ним. Ещё через два дня команда назначила его старшим офицером броненосца «Потёмкин»[30

Православные люди!

Прошу сообщить моей дорогой жене и деткам, что я умираю не от врага, а от руки своего брата. Был два раза на смертельном одре, то есть 14 июня и 16. По милости трюмного механика Коваленко, артиллерийского кондуктора Шапорева, боцмана Мурзака я оставлен ещё на мучения и каждую минуту жду смерти, только не знаю, какова она будет. Дорогая Маруся, прошу, прости меня. Я умираю за Веру, Царя и Отечество. Крепко вас обнимаю предсмертною рукою. 19 июня 1905 года. Ответ не пиши, а похорони меня на севастопольском кладбище.

Около двух часов дня было организовано собрание команды броненосца, на котором броненосец объявили «территорией Свободной России». Выступавшие руководители призывали экипаж продолжать выполнять свои повседневные служебные обязанности с не меньшим прилежанием, чем ранее[32]. На должности офицеров собранием были выбраны лица из своей среды, командиром корабля был выбран прапорщик Д. П. Алексеев — он стал единственным офицером, который был выбран восставшими на командную должность. Старшим инженер-механиком был выбран машинный квартирмейстер С. А. Денисенко, вахтенными офицерами — фельдфебель П. Я. Курилов и строевые квартирмейстеры Ф. С. Коровянский и П. Я. Волгин, минным офицером — А. Н. Матюшенко, старшим боцманом — строевый квартирмейстер И. А. Дымченко[31].

Около четырёх часов утра с броненосца на берег был отвезён труп Г. Н. Вакуленчука. Труп разместили на Новом молу в специально сооружённой палатке и приставили караул. На броненосец прибыли представители местных социал-демократических организаций и «Соединённой комиссии» — меньшевики А. П. Березовский, О. И. Виноградова, К. И. Фельдман и другие, большевик И. П. Лазарев (последний покинул корабль вечером того же дня и более на корабль не возвращался)[7].

Текст записки, которая лежала на груди убитого во время прощания с телом в Одесском порту:

— Цитируется по газете «Одесские новости

Первым в Петербург о восстании уже утром 15 (28) июня 1905 год сообщил Министру внутренних дел начальник Одесского охранного отделения М. П. Бобров. Его доклад основывался на рассказе о произошедшем молодого матроса М. Ф. Хандыги, которому на вёсельной лодке удалось бежать с борта миноносца № 267, на котором он прятался весь переход с Тендровской косы до Одессы. Телеграмма М. П. Боброва была немедленно передана Николаю Второму, который записал в дневнике: «Получил ошеломляющее известие из Одессы о том, что команда пришедшего туда броненосца

Сообщения о восстании на «Потёмкине» были получены всеми основными правительственными органами и везде произвели удручающее впечатление. События напоминали начало полномасштабной гражданской войны. Председатель кабинета министров С. Ю. Витте назвал произошедшее «баснословным». Великий князь Константин Константинович записал в дневнике: «Ужасы, невероятные известия из Одессы. Это — полная революция!»[40].

Постепенно ситуация в порту начала изменяться к худшему. Прибывшие с утра в порт жители близлежащих благополучных районов, интересовавшиеся и сочувствующие происходящему на восставшем корабле, постепенно покидали порт, на их место пришла тёмная толпа с окраин, которой двигали в основном низменные инстинкты. Преступные элементы, пользуясь отсутствием в порту полиции и войск, начали грабить товары на складах, разбивать бочки с водкой и вином. В порту начались пожары. Войска, опасаясь обстрела со стороны броненосца, продолжали держать оцепление по периметру порта, не пропуская в порт новые толпы и никого не выпуская из порта. В самом порту погромы, чинимые проникшими туда ранее, никто не останавливал

Около 9 часов утра восставшие матросы освободили и отправили на берег всех арестованных офицеров, кроме прапорщика Д. П. Алексеева, которому судовой комиссией было назначено исполнять обязанности командира корабля. Два офицера — поручик А. М. Коваленко и подпоручик П. В. Колюжнов остались на восставшем броненосце добровольно. Присоединился к восставшим и младший врач А. С. Голенко. Младшие командиры броненосца — унтер-офицеры, боцманы и прочие были освобождены из-под ареста, и им было приказано исполнять их обычные обязанности под угрозой смерти, если они попробуют предпринять какие-либо действия против восставших[

Броненосец неожиданно для правительственных сил дал три холостых «траурных» выстрела в память о Г. Н. Вакуленчуке и два выстрела из 6-дюймовых орудий боевыми снарядами по городу — вожаки восстания позднее уверяли, что хотели попасть в дома градоначальника и командующего войсками, но промахнулись, — направлявший орудия сигнальщик якобы нарочно дал неверный прицел. Один снаряд поразил чердак жилого дома в центральной части города, но жертв по счастью не было, второй — пролетел на окраину города, насквозь пробив дом Стрепетова на Бугаёвской улице, он не разорвавшись упал на территории сахарного завода Бродского[5]. После обстрела началось бегство состоятельной части населения из Одессы[14]:101.

Уже 15 (28) июня 1905 года секретарь Одесского комитета РСДРП(б) С. И. Гусев направил в Женеву В. И. Ленину письмо, в котором информировал о прибытии броненосца под управлением мятежной команды в Одессу и об открытии для революционеров уникальной возможности захватить в городе власть в свои руки и создать Временное революционное правительство[47].

В. И. Ленин узнал о происходящем в Одессе из газет. 17 (30) июня 1905 год он направил в Одессу своего курьера — большевика М. И. Васильева-Южина — с инструкциями по расширению масштабов восстания, напутствуя его перед отправлением такими словами[48]:

Отпевание убитых офицеров корабляВыход в море

В 6 часов утра броненосец «Потёмкин» приготовился к походу. Ещё чуть раньше на захваченном в порту буксире «Смелый» матросы с «Потёмкина» вышли в море на разведку в поисках приближающейся эскадры.

Встреча с Черноморской эскадрой. «Немой бой»

Примерно в 1 ½ пополудни для адмирала А. Х. Кригера стало совершенно ясно, что команда броненосца «Георгий Победоносец» отказывается выполнять команды своих офицеров и присоединилась к восстанию. Не желая более подвергать риску настроения команд остальных кораблей эскадры он приказал «больше ходу» и взял курс на Тендровскую косу. Два восставших броненосца взяли курс на Одессу. С «Потёмкина» на «Победоносец» была высажена караульная партия вооружённых матросов для помощи в захвате власти на броненосце. К 5 часам дня оба броненосца пришли на одесский рейд и встали на якоря[52].

Лейтенант броненосца «Георгий Победоносец» Григорков К. К.

В отличие от «Потёмкина», восстание на «Победоносце» не сопровождалось избиением офицеров — их всех (кроме лейтенанта К. К. Григоркова, закончившего жизнь самоубийством) ещё при подходе к Одессе посадили в шлюпку и на буксире миноносца № 267 отправили на берег, высадив в семи милях восточнее Одессы. Высадившиеся на берег в районе села Дофиновка офицеры с «Георгия», полагавшие, что Одесса находится в руках революционеров, ушли в Николаев[49].

Около 7 часов вечера, находясь в районе Тендровской косы и проведя совещание с командирами, адмирал А. Х. Кригер принял решение, ввиду ненадёжности команд эскадры, вернуться на главную базу флота в Севастополь и оттуда послать специально сформированный отряд миноносцев для потопления восставших кораблей. Пока что в Одессу был направлен миноносец № 272 для попытки атаки броненосцев[49].

В Севастополе под влиянием новостей с моря становилось неспокойно: волнения произошли среди военнослужащих минной и сапёрной рот, крепостного пехотного батальона. Команда броненосца «Екатерина II» на тайной сходке приняла решение присоединиться к восстанию. Заговор, однако, был тут же раскрыт, зачинщики арестованы, команда списана на берег, сам корабль разоружён[54].

Между тем к 3 часам пополудни на «Георгии» начали брать верх младшие офицеры и та часть команды, что отказывалась бунтовать, которые настаивали на сдаче властям прямо в Одессе или возвращении в Севастополь. Опасность для одумавшейся команды «Георгия» в тот момент представлял революционный «Потёмкин». Пользуясь тем обстоятельством, что «Потёмкин» продолжал принимать уголь с ошвартованного к нему судна «Пётр Регир», корпус которого заслонил артиллерию «Потёмкина», броненосец «Георгий Победоносец» снялся с якоря, объявив по семафору, что уходит в Севастополь. Но на самом деле, проследовав мимо «Потёмкина», «Георгий» бросил якорь между ним и одесским

«Георгий Победоносец» между тем был окружён баркасами с войсками. На борт броненосца поднялись караульные команды и начальник штаба Одесского военного округа генерал Д. Н. Безрадецкий. К 7 часам вечера корабль находился под контролем войск, верных правительству[54].

19 июня[править | править вики-текст]

Вид на Одесский порт, открывающийся с верхней площадки лестницы Николаевского бульвара. В правой части акватории порта находится броненосец «Георгий Победоносец»

В 9 ½ часов утра началось восстание на учебном судне «Прут», находящемся в плавании. Были убиты находящиеся на капитанском мостике вахтенный начальник и боцман, остальные офицеры и кондукторы были арестованы. Восставшие направили захваченный корабль в Одессу, но, прибыв на рейд, «Потёмкина» там уже не застали. Тогда они решили вернуться в Севастополь и, подняв красный флаг, своим примером взбунтовать главную крепость Черноморского флота[56].

В этот же день в Севастополе было объявлено об увольнении со службы матросов старших сроков службы (1896—1898). Наместник царя на Кавказе И. И. Воронцов-Дашков, ввиду ожидавшегося прибытия восставшего броненосца к кавказским берегам, издал приказ о направлении войск во все порты края: Анапу, Новороссийск, Поти, Сухуми, а также об усилении войск в Екатеринодаре[56].

Несмотря на такие заверения, деловые круги и правительства иностранных держав реагировали на события однозначно — Великобритания заявила о своём намерении, с согласия других держав и получив разрешение от Порты, вести её военные корабли в Чёрное море через проливы и открыть военные действия против бунтующего броненосца. Владельцы иностранных судов, находящихся

Портовые власти приняли составленные судовой комиссией списки необходимых припасов и сообщили, что требования восставших будут переданы центральным властям в Бухарест, и решения будут приниматься там[56].

На рейде порта Констанцы находилась русская военная шхуна «Псезуапсе». Команда «Потёмкина» попыталась войти в контакт с командой шхуны и предложить ей присоединиться к восстанию. Командир шхуны капитан 2-го ранга Н. Н. Банов при содействии капитана порта перевёл шхуну вглубь гавани. Расположенные в Констанце румынские крейсера «Елизавета» и «Мирча» получили приказ открывать огонь по любому судну, попытавшемуся войти в гавань без разрешения, что они сделали, когда утром миноносец № 267 попытался войти в порт[59].

В Одессе

В 8 ½ часов утра на борт броненосца «Георгий Победоносец» поднялись служившие на нём офицеры. Были произведены аресты зачинщиков мятежа. Всего было арестовано 67 человек[14].

Около 6 часов утра в море на подходе к Севастополю команда учебного судна «Прут» приняла решение прекратить восстание и сдаться властям. Из-под ареста был освобождён командир судна капитан 2-го ранга А. П. Барановский, которому было возвращено командование. При подходе к берегу «Прут» был остановлен дозорными миноносцами, на борт учебного судна поднялся караул во главе с адмиралом С. П. Писаревским. Было арестовано 44 зачинщика мятежа[59].

Состоялось совместное совещание командиров морских и сухопутных частей, городских и полицейских властей, на котором высшие офицеры Черноморского флота охарактеризовали положение флота как «безнадёжное». Совещание, по воспоминаниям участников, «продемонстрировало растерянность и беспомощность, полную подавленность воли и духа»[61].

В полдень в Констанцу в поисках «Потёмкина» прибыл миноносец «Стремительный», но «Потёмкина» в Констанце уже не было. Вечером, пополнив запасы топлива, миноносец ушёл искать «Потёмкин» в Варне. В Санкт-Петербурге было впервые опубликовано официальное сообщение о событиях на броненосце «Князь Потёмкин-Таврический»[62].

В 6 часов утра броненосец «Потёмкин» и миноносец № 267 прибыли в Феодосию. В 8 часов утра на броненосце были подняты флаги расцвечивания и специально изготовленный транспарант, представляющий собой фанерный щит, раскрашенный красной краской, на котором с двух сторон белой краской были нанесены следующие надписи: «Свобода, равенство и братство» и «Да здравствует народное правление». Катер с броненосца доставил в порт приказание городским властям Феодосии немедленно явиться на борт корабля[63].

В 4 часа пополудни портовым судном «Запорожец» на «Потёмкин» было доставлено: четыре живых быка, 200 пудов муки, 40 пудов хлеба, 40 пудов мяса, 30 пудов капусты, 30 вёдер вина. В доставке угля и воды было отказано ввиду строгого запрета на то начальника гарнизона Феодосии генерала Ф. С. Плешкова

В Феодосии

В 1 час ночи восставшие передали городским властям ультиматум, в котором потребовали немедленного снабжения углём, в противном случае через четыре часа они начнут обстрел города. В 5 часов утра городской голова обратился к жителям Феодосии с воззванием об угрожающей им опасности, в котором просил жителей покинуть город. Начальник гарнизона Феодосии своей властью объявил город на военном положении. В порт были скрытно введены войска[64].

Восставшие решили самостоятельно овладеть баржами с углём, которые находились у причалов Феодосийского порта. В 9 часов утра катер с абордажной партией матросов вошёл в порт, матросы высадились на баржи и предприняли попытку завести на них буксировочные концы с катера, чтобы отбуксировать баржи к броненосцу. В 9 часов 5 минут находящиеся в засаде войска открыли по матросам ружейный огонь, от которого погибло и было ранено шестеро восставших, несколько матросов попрыгало в воду и впоследствии попало в плен, катер с уцелевшими матросами спешно ушёл из порта

Обстановка в Ялте была панической — российские газеты сообщали со ссылками на иностранные, что восставшие матросы хотят привести броненосец к Ялте и обстрелять Ливадийский дворец и сам город, в котором проживало много буржуазии. В 9 часов утра миноносец «Стремительный» в поисках «Потёмкина» прибыл в Ялту. Связавшись с командованием Черноморского флота, на миноносце узнали, что броненосец находится в Феодосии. Пополнив судовые запасы, миноносец в 1 ½ часа дня ушёл в Феодосию, куда прибыл в 6 часов вечера этого же дня, но броненосца вновь не застал. Получив сведения, что восставшие ушли курсом на Новороссийск, миноносец пошёл в поисках броненосца на юг вдоль Кавказского побережья. Но от недельной непрерывной работы на предельных скоростях у него вышли из строя трубки и миноносцу пришлось вернуться на ремонт на главную базу флота, куда он прибыл 25 июня (8 июля) 1905 года в 2 часа ночи

В 14 часов 35 минут в Феодосию вышла эскадра под командованием адмирала А. Х. Кригера в составе четырёх броненосцев, крейсера и четырёх миноносцев, имея приказание от морского министра потопить мятежный броненосец[67].

24 июня[править | править вики-текст]

В Севастополе

Ситуация в главной базе Черноморского флота оставалась напряжённой. С броненосца «Синоп» было свезено на берег всё огнестрельное оружие. На борт поднялись две роты солдат. Под их караулом и под угрозой децимации адмиралу И. П. Тихменёву удалось заставить команду броненосца выдать бунтовщиков. Было арестовано шестнадцать матросов[67].

В Новороссийск в 14 часов 5 минут прибыла эскадра адмирала А. Х. Кригера. Не обнаружив в порту «Потёмкина», эскадра ушла на Новый Афон. Адмиралу А. Х. Кригеру станет известно о действительном местоположении «Потёмкина» только в 11 часов 45 минут 25 июня (8 июля) 1905 года. После этого он прекратит поиски в восточной части Чёрного моря и возвратится в Севастополь[68].

Прибытие в Констанцу

В самом конце дня, уже около полуночи броненосец «Потёмкин» в сопровождении миноносца № 267 вновь прибыли в Констанцу

Уже 9 июля в Констанцу пришла эскадра из Севастополя под командованием контр-адмирала С. П. Писаревского в составе броненосцев «Чесма» и «Синоп», миноносок № 261, 262, 264, 265. В 14 часов шесть шлюпок с «Синопа» доставили на «Потёмкин» десять офицеров и около 200 матросов. Произошла смена караулов, был спущен румынский флаг и в 14 часов 10 минут поднят Андреевский. Русский священник отслужил молебен и окропил корабль святой водой, чтобы изгнать «дьявола революции».

14 июля «Синоп» ввёл «Потёмкин» в Южную бухту Севастополя. Остатки бывшей команды сняли с броненосца и отправили под арест на учебное судно «Прут».

Международный престиж Российской империи в результате этих внешнеполитических неудач упал ещё больше, а мировые державы начали задаваться вопросом о незыблемости существования российской государственности[74].

К подавлению восстания была подключена Армия. На военном положении были объявлены губернии в зоне восстания. К борьбе с восставшими подключились войска Одесского и Кавказского военных округов. Всего в операциях сухопутных сил против восставших было задействовано более 15 тысяч военнослужащих: пехотные, сапёрные, казачьи части, артиллерия. Армейское командование пыталось быть готовым к встрече с восставшими кораблями в любом черноморском порту Российской империи, для чего были сделаны распоряжения об охране всей береговой линии. Войскам были отданы

Историк Ю. П. Кардашев, проанализировав архивные документы, подсчитал, что активными участниками восстания был 71 матрос (9,1 % от общего числа матросов), 157 человек показали себя как сторонники восстания (20,1 %) — таким образом, в восстании активно принимала участие почти треть команды — 29,3 %, что является высоким показателем, в то время как активными противниками восстания стали только 37 человек (4,7 %)[К 9]. Остальная часть команды — 516 человек, или ровно 2/3 экипажа, — были пассивной массой, которая колебалась в зависимости от происходящих событий[12

Самыми активными участниками восстания были старослужащие матросы, служившие на броненосце ещё во время его постройки и тесно общавшиеся с рабочими кораблестроительных заводов, строивших броненосец (Николаевского, Обуховского и Сормовского)[12

Хотя грамотные матросы из рабочих, служащие в технических подразделениях приняли в восстании самое активное участие[К 10] (восстание поддержали 50 % от общего числа матросов технических подразделений, 30 % матросов происхождением из рабочих, 22 % — из хлебопашцев), но бо́льший удельный вес во всём экипаже броненосца бывших крестьян и проходящих службу в строевых подразделениях уравновесил абсолютные величины в числе участников восстания. Именно матросы из хлебопашцев, не вовлечённые в подготовку восстания и примкнувшие к нему уже после его начала, и привнесли в восстание элемент бунтарства, стихийности и неорганизованности[12].

Самой сплочённой группой, чётко обозначившей своё отношение к восстанию, стали сверхсрочники броненосца (занимавшие на корабле должности боцманов, кондукторов, фельдфебелей) — их было на корабле всего 16 человек, и почти все они стали активными противниками восстания

После создания независимого украинского государства в 1991 году новые власти Украины начали создавать собственную историографию, описывая и трактуя события прошлого в рамках национально-освободительной борьбы украинского народа за обретение государственной независимости. На постсоветской Украине ряд публицистов преподносили восстание на броненосце «Потёмкин» как «восстание украинской стихии», как выступление матросов — сторонников независимости Украины против русского империализма[82]. Данило Кулиняк писал в официальном печатном издании Министерства обороны Украины «Військо України

13 июля 1905 начались судебные дела по восставшим. С самого начала следствия встал вопрос, по какой статье судить восставших: как воинских преступников — по статье 109-й Военно-морского устава о наказаниях, как бунтовщиков, за что в военное время полагалась смертная казнь, — или как политических преступников, по статье 100-й Уголовного уложения. Правительство не желало рассматривать восставших как политических преступников. Следствие начало вести дело исключительно как о военном бунте. Однако по мере расследования политическая составляющая в деле всех восставших кораблей выступала всё более и более явно, и в конце концов во время суда над потёмкинцами, который проходил позднее всего, наиболее активным участникам восстания были предъявлены обвинения как по 109-й, так и по 100-й статьям[85].

Большинство потёмкинцев жило в эмиграции в Румынии. Отдельные группы матросов уехали в Швейцарию, Аргентину и Канаду, матрос Иван Бешов уехал в Ирландию, где основал популярную сеть закусочных Beshoffs

Добровольно из эмиграции до Февральской революции в Россию вернулось 138 матросов. Всего же из первоначального экипажа «Потёмкина», включая тех, кто отказался эмигрировать и вернулся в Севастополь из Констанцы на борту броненосца, в Россию вернулось 245 человек (31 % команды). Остальная часть команды оставалась в эмиграции. Большинство из эмигрантов вернулось в Россию уже после революции, освободившей матросов-бунтовщиков от грозившей им судебной ответственности[88].

В 1955 году все живые участники восстания были награждены орденами Красной Звезды, а двое — орденами Красного Знамени.

Памятник зачинщику восстания унтер-офицеру Г. Н. Вакуленчуку, расположенный на Таможенной площади у главных ворот Одесского порта.

В Камышлове вблизи завода «Урализолятор» стоит памятник расстрелянным матросам броненосца, пытавшимся бежать во время этапирования.

Потёмкинское восстание глазами стороннего наблюдателя описано Евгением Замятиным (который был невольным свидетелем этих событий) в рассказе «Три дня» (1913).

В 1923 году в издательстве «Красная новь» вышла отдельным изданием драматическая поэма «Броненосец „Потёмкин“» Георгия Шенгели.

О восстании вспоминает в своих Дневниках (1901—1929) К. И. Чуковский, побывавший на борту броненосца, когда тот находился в Одессе, и лично наблюдавший беспорядки, проходившие в те дни в Одессе.

Восстание на броненосце отражено в европейской культуре, в частности в музыкально-песенном жанре[89]

commons:

Восстание на броненосце «Потёмкин» на Викискладе

Потёмкинская лестница

Мятежи в Спитхеде и Норе

Восстание на «Сторожевом»

Кильское восстание 1918 года

Севастопольское восстание (1905)