Кудрин оценил ущерб для России от военизированного бюджета

Перераспределение расходов увеличило бы экономику за 20–30 лет почти на четверть Экономика проиграла войну Приоритет в расходах на оборону ежегодно лишает экономику 0,3 п. п. темпов роста. Только за счет их перераспределения за 20–30 лет она выросла бы почти на четверть, оценил Алексей Кудрин Экономика уже сегодня росла бы быстрее, если бы расходы всего государства в 2011–2017 гг. распределялись эффективнее, говорится в опубликованной в журнале «Вопросы экономики» статье председателя Центра стратегических разработок (ЦСР) Алексея Кудрина и директора Центра исследований международной торговли РАНХиГС Александра Кнобеля. Расходы на образование за этот период снизились с 3,7 до 3,5% ВВП, на здравоохранение и спорт – с 3,5 до 3,3%, на безопасность и правоохранительную деятельность – с 2,5 до 2,3%. Зато на оборону выросли с 2,5 до 3,1% ВВП, особенно сильно они росли в 2014–2016 гг.: с 3,2 до 4,4%. По оценкам авторов статьи, такое перераспределение расходов ежегодно лишает экономику 0,3 п. п. темпов роста.

В начале сентября Кудрин опубликовал статью, где раскрывал часть стратегии развития России до 2024 г., представленной ЦСР президенту Владимиру Путину. Ключевое предложение – бюджетный маневр: увеличить расходы на образование, здравоохранение, строительство дорог и транспорт – на 0,9, 0,7 и 0,9% соответственно, одновременно сократив траты на силовиков (на 0,5%) и оборону (на 0,3%). Такой маневр Кудрин предлагал еще в 2011 г. в стратегии-2020. И если бы он был предпринят еще тогда, за 5–7 лет дополнительный вклад в темпы роста экономики составил бы 0,4 п. п., за 10–15 лет – 0,8 п. п., а за 20–30 лет это увеличило бы ВВП на 20–25%. Это минимум, обеспеченный только перераспределением расходов, без реформ и увеличения эффективности институтов, поясняет Кнобель. Не все расходы бюджета одинаково полезны для экономики. Расходы могут быть производительными – вести к росту физического и человеческого капитала в долгосрочной перспективе: это вложения в строительство, инфраструктуру, здравоохранение, науку и образование – и непроизводительными – на безопасность, оборону, ЖКХ, содержание госаппарата.

В краткосрочной перспективе последние могут ускорить экономику, например, рост расходов на оборону увеличит госзаказ и создаст новый спрос, говорит Кнобель, но в долгосрочной лишь мешать росту экономики. Зато вложения в здравоохранение улучшают здоровье людей, что в перспективе 10–15 лет уже может привести к росту человеческого капитала. Но даже в краткосрочной перспективе важно, на что государство тратит деньги, – это влияет на ожидания предпринимателей и их готовность инвестировать, а значит, и на рост ВВП, продолжает Кнобель. Для повышения темпов роста экономики структуру бюджета нужно изменить, призывают Кнобель и Кудрин, понять, как использовать ограниченные ресурсы максимально эффективно. Если не провести бюджетный маневр до 2024 г., в 2020-х гг.

ВВП будет терять больше 0,3 п. п. ежегодно. Для еще большего ускорения нужны реформы: например, вложения в инфраструктуру пока замедляют рост экономики в долгосрочной перспективе – сроки проектов затягиваются, цены на объекты завышаются. Узкие места есть в системе железнодорожного и автомобильного транспорта, в отдельных отраслях основные фонды сильно изношены – эффект от перераспределения бюджетов будет, если решать именно эти проблемы, поддерживает Андрей Чернявский из Центра развития ВШЭ, если же реализовывать мегапроекты, эффект будет лишь краткосрочным.

В 2017 г. структура бюджета уже больше соответствует предложениям ЦСР: так, до 3,1–3,2% ВВП сократились расходы на оборону, приводит пример Кнобель. Доля расходов на оборону действительно снижается, но с 2012 г. эти траты росли так сильно, что структура расходов просто возвращается к уровню, который был до начала госпрограммы вооружений, говорит руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич. А расходы консолидированного бюджета на образование за первое полугодие выросли на 1% в реальном выражении, писал Чернявский. Но если проанализировать динамику расходов в неизменных ценах за несколько лет, в 2011–2014 гг. они выросли в связи с выполнением майских указов президента о повышении зарплат учителям, а затем снизились и в первом полугодии 2017 г. составили всего 85% от уровня 2014 г. При номинальном росте расходов консолидированного бюджета на образование и здравоохранение в 2012–2016 гг. доля расходов на образование в общей структуре сократилась с 11 до 9,9%, на здравоохранение – выросла всего на 0,1 п. п., подтверждают и расчеты Научно-исследовательского финансового института.

Реальные же расходы бюджета в ценах 2016 г. на образование сократились с 3,6 трлн до 3,1 трлн руб., на здравоохранение – с 3,2 трлн до 3,1 трлн. Это еще больше отдаляет Россию от развитых стран и приближает к странам третьего мира, считают директор Центра развития ВШЭ Наталья Акиндинова и Чернявский. В 2007–2015 гг. траты на здравоохранение стран ОЭСР, напротив, в среднем увеличились с 17 до 18,7% ВВП, на образование – сохранились на уровне около 13%. Возможность же увеличить номинальные расходы, по расчетам Минфина, появится не раньше 2020 г., отмечали эксперты ВШЭ. В 2018–2020 гг. расходы будут сокращаться, а структура бюджета – оставаться замороженной, в ней будут преобладать расходы на госуправление, силовиков и социальную политику, образование и здравоохранение так и останутся недофинансированными. После завершения консолидации бюджета на первый план выйдет задача поддержки экономического роста, считает Гурвич, но предлагаемый бюджетный маневр должен поддерживаться серьезными реформами, которые повысят эффективность реализации инфраструктурных проектов, инвестиций в образование и здравоохранение.

Провести их в жизнь будет непросто, предупреждает он.