ФЕДЯ...

Федя...

Черенков Фёдор Фёдорович. Полузащитник. Заслуженный мастер спорта (1989).

Родился 25 июля 1959 г. в г. Москве. Умер 4 октября 2014 г. в г. Москве.

Фёдор Черенков начал играть в футбол в дворовой команде районного ЖЭКа, участвуя в турнире «Кожаный мяч». С 1969 года занимался в ДЮСШ московского клуба «Кунцево» (тренер: Михаил Иванович Мухортов). В 1971 году был принят в СДЮШОР московского «Спартака» (тренеры: Анатолий Евстигнеевич Маслёнкин, а затем Владимир Игнатович Чернышёв).

Выступал за команды «Спартак» Москва (1977–1990, 1991–1994), «Ред Стар» Париж, Франция (1990–1991).

Чемпион СССР/России 1979, 1987, 1989, 1993 гг. Обладатель Кубка России 1994 г.

Лучший футболист СССР 1983 и 1989 гг. (по результатам опроса еженедельника «Футбол»).

За сборную СССР провел 34 матча, забил 12 голов.

(За олимпийскую сборную СССР сыграл 10 матчей, забил 6 голов.*)

Бронзовый призер Олимпийских игр 1980 г.

Тренерская карьера. Тренер к команде «Спартак» Москва (1994–1995). Тренер в команде «Спартак»-д Москва (1996–1997). Тренер в команде «Спартак»-м Москва (2013–2014).

Обладатель футбольной премии Российского футбольного союза «Легенда футбола» (2009).

Государственные награды. Орден «Знак Почета» (1985). Орден Дружбы народов (1994). Оден Почета (1997).

*  *  *

ЧЕРЕНКОВ УХОДИТ КРАСИВО. КАК И ИГРАЛ

Признаться, полное отсутствие представления у итальянцев, к какому событию приурочен этот матч, не слишком удивило. В предсезонном календаре число матчей, турниров и прочих соревнований зашкаливает за допустимое. Один турнир следует за другим, но все они лишь приближают команды к стартам чемпионата: событием, из ряда вон выходящим, ни один из этих матчей все же не становится.

Каково же было удивление итальянцев, когда они поняли, что 35 тысяч зрителей (и по европейским меркам очень приличная аудитория) пришли на «Динамо» совсем не для того, чтобы воочию увидеть финалиста Кубка кубков и обладателя Суперкубка Италии. Какое-то — и немалое — время понадобилось, чтобы гости с Апеннин осознали, как же это один человек смог собрать в промозглую погоду такое количество болельщиков. В результате футболисты «Пармы» настолько опешили, что в первом тайме предоставили форвардам «Спартака» немыслимую по нынешним стандартам свободу. А сам герой встречи будто загипнотизировал итальянских защитников — и уже на шестой минуте Аленичев, используя передачу Черенкова, пробил в штангу.

До определенного момента на поле присутствовал только «Спартак», в атаках которого солировал неувядаемый ветеран. Именно он расчетливо откликнулся на прострел Мухамадиева, но… промахнулся. Прошло еще несколько минут — и Черенков вновь сорвал аплодисменты с трибун за поистине спартаковскую стенку с Мамедовым. А затем ошеломил всех, когда изящно ушел от серебряных призеров чемпионата мира Минотти и Бенарриво. Увы, Аленичев, которому так и не довелось поиграть с. Черенковым в одной команде, его не понял.

Ну, а ту передачу пяткой, после которой Пятницкий оказался с глазу на глаз с Буччи, мог выполнить только Черенков. Даже если бы вы не заметили номера отдававшего, ошибиться было невозможно. Ведь на поле был Фёдор Черенков.

Он ИГРАЛ. И я слышал истошные возгласы болельщиков: «Фёдор, не уходи!», видел, как наворачивались на их глазах слезы. Может быть, такого игрока в спартаковской истории больше не будет. Вот Черенков обманул Минотти, и с трибун вновь понеслось: «Ему бы еще играть и играть!» Вскоре Фёдора за прекрасный отброс мяча благодарил уже Онопко, а Буччи в свою очередь молил Бога, чтобы мяч прошел выше. И вымолил.

В первом тайме мяч, словно по воле Божьей, раз за разом сам находил Черенкова — хотя, скорее, великий мастер все делал для этого сам. И нет смысла намекать на какую-то снисходительность соперников — в словаре профессионалов места этому слову нет. В чем мы убедились еще раз после перерыва. А в паузе между таймами несколько приятных слов произнес Романцев, потом сам «именинник» вспомнил своих тренеров и от души поблагодарил болельщиков. Под занавес церемонии клуб болельщиков футбола вручил Фёдору Черенкову джип «Мицубиси». А затем ревом оваций был встречен крут почета в исполнении Мастера. И он ушел. Хотя — что значит «ушел». Во втором тайме он занял место на спартаковской скамейке: из игроков — в тренеры. Футболу Фёдор намерен служить еще долгие годы.

С уходом Черенкова игра во втором тайме яркости не потеряла. Но той изюминки, безусловно, в ней уже не было. Динамика, великолепно исполненные технические приемы, ювелирные передачи — все эти элементы присутствовали в ней сполна. И гол Мухамадиева после подачи углового был хорош: Ответный Минотти несколько курьезен, но вполне логичен. «Парма», пожалуй, ничью заслужила. А Фёдор Черенков заслужил, вне всяких сомнений, такого прощального матча. Жаль вот только, что он уже позади.

«СПАРТАК» Россия - «ПАРМА» Италия - 1:1 (0:0)
23 августа. Москва. Стадион «Динамо». 35000 зрителей.
Судья: Хусаинов (Россия).
«Спартак» (Москва): Тяпушкин, Мамедов, Тернавский (Ананко, 74), Надуда, Рахимов (Цымбаларь, 46), Никифоров, Онопко, Аленичев (Чудин, 77), Пятницкий, Черенков (Писарев, 46), Мухамадиев.
«Парма»: Буччи (Галли,48), Бенарриво (Пин, 32), Ди Кьяра, Минотти, Аполлони, Ф. Коуту (Сусич, 64), Бролин, Д. Баджо, Сенсини, Дзола (Лемме, 77), Бранка (Карузо, 85).
Голы: Мухамадиев (47), Минотти (68).

Михаил ПУКШАНСКИЙ из Москвы. Газета «Спорт-Экспресс», 24.08.1994

*  *  *

ЧЕРЕНКОВ

В финале посвященного ему телефильма, по не известным мне причинам так и не дошедшего до экрана, он, отвечая на вопрос, как ему в смысле достатка живется после футбола, говорит: на сервелат пока хватает, а не хватит, то и бутербродиком, если только сыр будет, вполне удовлетворюсь. Грех же жаловаться, если и профессорам сегодня копейки платят.

Редкий, по-моему, случай спокойного согласия с тем, что есть. Но Черенков и человек редкий, и редкий в несомненности своего величия игрок. И редкое для всех нас везение, что массами понят и принят он, персонаж из нетронутого китчем фольклора, безоговорочно. Со всеми странностями своими и внеклассовой отрешенностью, которые толпа редко прощает и самородкам-гениям.

У него и на поле, и тем более в жизни не было и нет имиджа — даже когда в один из сезонов сделал себе завивку и вышел играть с кудрями. Он привлек к себе приученную кичиться силой державу некамуфлируемой сутью — не бойцовской удалью, а храброй беззащитностью таланта. В Боброве, скажем, или в Стрельцове виделось все-таки нечто былинное. Фёдора же Черенкова в кино лучше всего изобразил бы, пожалуй, Леонид Быков, тот самый, что «В бой идут одни старики». Вместе с тем футбол в исполнении этого вечного — по манере держаться на людях — подростка всегда оставался самым что ни на есть изысканным. Без малейших скидок для профанов. Повальная любовь к нему (не помешавшая, однако, краже черенковской «Волги») превращалась в форму игрового ликбеза. Сложность футбола вдруг делалась общедоступной. Эффект его воздействия чем-то напоминал мне песни Высоцкого.

…Романцев очень расположил меня к себе 17 мая 1994 года, в день, когда провожали из футбола Фёдора.

Черенков стоял под холодным весенним дождем в плотно прилипшей к телу футболке, а на фотографиях получился в просторной кожаной куртке. Ее накинул ему на плечи — причем жестом это движение не назовешь, раз никто его не заметил, — Олег Иванович. Мне показалось, что бывший партнер, покинувший команду более чем десятилетием раньше, лучше всех проникся состоянием чествуемого — внезапным одиночеством посреди торжества в честь того Фёдора Черенкова, которого больше не будет, от которого сам же виновник торжества сейчас и уедет в безвестность никого никогда не заинтересующей частной жизни на подаренном ему красном джипе. Еще я понял, но уже позднее, что, подобно генералу, представляемому Жженовым в фильме про войну, Романцев хотел показать своим отеческим действием: «Все, что могу…» На тренерской скамейке «Спартака» Черенков совсем недолго усидел — сдвинулся в закулисную тень заслуженной благотворительности и не более.

Черенков объявился в конце семидесятых. И в бесковском толковании «Спартака» почти сразу сделался фигурой самой что ни на есть опорной в тренерских замыслах. Умевший бывать беспощадным и порой несправедливым к тем, кто склонен к ослушанию, Константин Иванович к Фёдору подходил по-особому — с неизменной бережностью, никогда не насилуя его волю. А ведь по своему психофизическому типу Черенков — игрок, при всей покладистости в быту, весьма трудно управляемый. Футболист подобного склада вынужден с большей внимательностью прислушиваться к себе, чем к тренеру. И Бесков, неожиданно для знавших его непреклонность, с этим смирился, отлично представляя, какие дивиденды команде приносит самостоятельность погруженного в собственные футбольные мысли Черенкова.

Восьмидесятые — время противостояния Москвы (в лице «Спартака») Киеву: фаворитами теперь объективно были динамовцы. Дело даже не в том, что Лобановский свой футбол декларировал как современный, а футбол по Бескову считал вчерашним днем. Бескову уверенности в себе было не занимать, но Константину Ивановичу приходилось признавать, что у оппонента возможности для комплектования получше.

Любимец Бескова оставался всегдашним его козырем в матчах против Лобановского. Но когда Валерий Васильевич вез на мировой чемпионат команду, собранную из игроков своего клуба, он ее Черенковым не усиливал. И знатоки огорчались, но вслух не сетовали: очевидным было, что при функциональных возможностях Фёдора, более скромных, чем у киевлян, он доктрине Лобановского не соответствует. Жаль, однако, что и Бесков, когда в Испании на чемпионате 82-го формально возглавлял тренерский триумвират, не имел возможности привлечь в национальную сборную Черенкова, признанного через сезон лучшим футболистом СССР.

Проведший в сборной более десятилетия Фёдор Черенков так и не выступил ни на мировом, ни на европейском турнирах, что не помешало ему отличиться в исторического значения матчах. Например, забить решающий гол бразильцам на Маракане.

В сезоне 93-го Черенков снова играл за «Спартак». Ему шел тридцать четвертый год. Это уже был «Спартак» Пятницкого и Ледяхова, Цымбаларя и Никифорова, Радченко и Бесчастных. Из компании полевых игроков, сколоченной Бесковым, оставался лишь Родионов. Но Сергей играл уже редко, немногим больше, чем дебютанты Тихонов с Кечиновым. А Черенков, пусть далеко не всегда полностью, но провел тридцать один матч. Мне кажется, что этим подаренным пришедшему поколению прощальным партнерством Романцев продлил сколько мог невозвратимое.

Александр НИЛИН. «Спорт-Экспресс», 12.01.2002

*  *  *

ПОСЛЕ МАТЧЕЙ ЧЕРЕНКОВ ЕЗДИЛ ДОМОЙ НА МЕТРО

За что у нас в стране любили Фёдора Черенкова? Не только за его гениальные финты, не только за азартный характер и скромный вид. Любили еще и за то, за что любят всех народных героев: за ЧТО-ТО. Неизбывное и неназванное словами. «Хороший человек на футбольном поле» — вот так, пожалуй, называется это амплуа. Хорошему человеку повезло в жизни — он сам не устает это повторять. Повезло, потому что он играл в футбол и больше ни о чем не думал. Не потому что глупый, а потому что думать было некогда. Не было зарплаты в долларах, не было агентов, контрактов, трансферов. А теперь все это есть. А Черенкова в футболе нету.

— Вы свое детство хорошо помните?

— Нет. Я помню, что постоянно играл в футбол, отец водил меня на лыжах кататься, учил меня в волейбол играть.

— Папа за кого-нибудь болел?

— За «Спартак», естественно. Впервые он сводил меня в «Лужники» на матч «Спартак» — «Динамо» (Киев), и с тех пор я стал спартаковцем.

— Кроме спорта, кроме футбола, вы в детстве еще чем-нибудь увлекались?

— У меня были солдатики, шашки и шахматы. Я даже делал вид, что записываю ходы… Солдатиков дарили на день рождения родственники, я в них не играл. Дарили конструкторы. Я делал вид, что кручу гаечки. Но как только в школе заканчивались уроки, мы шли на школьный двор и играли там в футбол — пока не стемнеет.

— А музыку вы какую-нибудь слушали?

— Да, когда стал постарше, я слушал то, что вы сейчас называете «советской эстрадой», и мне это до сих пор нравится — «Машина времени», «Цветы», «Самоцветы», «Голубые гитары», «Ариэль», «Песняры»…

— А первый магнитофон вам подарили или вы купили сами?

— У меня был радиоприемник, я купил его, когда участвовал в съемках детского фильма «Ни слова о футболе» режиссера И. С. Магитона, на студии им. Горького, и заработал 110 рублей. А первый магнитофон у меня появился, только когда я стал играть за команду мастеров и у меня была стабильная зарплата.

— А джинсы первые у вас когда появились?

— Когда я первый раз поехал с молодежной командой на турнир в Сингапур и Индонезию. Это была моя первая поездка.

— Вы не испытывали шока от обилия магазинов?

— Меня это не интересовало. Мне, конечно, хотелось хорошо выглядеть. Моими первыми джинсами были индийские «Милтонз», тоненькие такие, мама на них деньги дала… А первые настоящие «Ли» я купил гораздо позже, но не придавал этому особого значения. Так, сопутствующий товар моему желанию играть в футбол.

— Расскажите, как и где вы начинали играть в футбол?

— У нас при ЖЭКе была команда. Мы участвовали в районных соревнованиях «Кожаный мяч», которые охватывали всю страну. И вот на одну из таких игр приехали селекционеры, отобрали меня и еще двоих ребят и направили в спортклуб в Кунцево. Там я успешно поиграл два года, а потом мой тренер М. И. Мухортов направил меня вместе с родителями в «Спартак» к тренеру Анатолию Евстигнеевичу Масленкину. Так я отыграл шесть лет в ДЮСШ «Спартак»… Когда мне было шестнадцать лет и я оканчивал ДЮСШ, на выпускные игры приезжал сам Николай Петрович Старостин, просматривал нас. Надо было определяться в жизни, и я собрался учиться… в Горный институт.

— Вы что, не хотели связывать свое будущее с футболом?

— Я не хотел сдавать экзамены — биологию и химию… Потому что никогда не хотел залезать человеку внутрь. Боялся.

— А где такие экзамены нужно было сдавать?

— В Институте физкультуры.

— А в Горном химия и биология, значит, были не нужны? И экзамены сдавать не надо… приходи — учись?!

— Нет-нет, экзамены, конечно, сдавать пришлось… Потом просто во время обучения был достаточно щадящий график посещения лекций.

Мне дали возможность заниматься футболом. Николай Петрович Старостин расспросил, как я живу, как родители, как учеба, и пригласил в дублирующий состав, который только образовывался после вылета «Спартака» в первую лигу. Это был 1977 год. В итоге институт я окончил, и по первой профессии являюсь горным инженером. Через полгода игры в дубле меня стали подключать к играм за основной состав.

— Вы помните свою первую встречу с Константином Ивановичем Бесковым?

— Если честно, помню плохо. Мы пришли на тренировку. Нас было где-то 40 — 50 человек. Тренировались в Манеже. У меня — получилось. Даже сейчас удивляюсь… Ничем особенным я не отличался. Был худенький, слабенький, но Константин Иванович почему-то поверил, что я могу играть. За зиму я подтянулся с помощью тренера Ф. С. Новикова и стал выдерживать все физические нагрузки.

— Бесков — жесткий тренер?

— Для меня — нет. На каждую тренировку я приходил с радостью. А уж когда стал играть за основной состав… Бесков разрешал мне больше, чем другим, — позволял импровизировать в игре.

— Сейчас в футболе как только игрок становится известным, сразу на его голову сыплются всяческие предложения от других клубов, ему предлагают выгодные финансовые контракты, зарубежные клубы начинают за ним охотиться. А в то время были ли вам какие-либо предложения, может быть, даже неофициальные… Вас приглашали в заграничные клубы? Пытались переманить?

— Если бы ты решился уехать за рубеж, ты бы считался предателем…

— А вы были истинным патриотом?

— Мое воспитание было обычным… Было мне одно неофициальное предложение от «Астон Виллы» в 1983 году. Я немножко понимаю по-английски, и, когда их агент начал со мной разговаривать, я и не задумывался даже ни на миг, что могу играть где-нибудь в другой команде. «Спартак» для меня — это было ВСЕ! В любом случае переход был невозможен. Как в стране, так и в спорте все было централизованно. Все определялось противостоянием: социалистические страны — капиталистические…

— А вы были коммунистом?

— Да, я состоял в партии…

— Потом-то, в 1990 году, вы же все-таки уехали во Францию за «Ред Стар» играть. Это что было — по «партийной линии»? Командировка?

— Нет. В то время уже разрешалось уезжать. Стали происходить большие изменения в стране. Но мы, футболисты, особо этого не замечали. Просто мы с Сережей Родионовым хотели играть вместе, и нам хотелось попробовать себя в зарубежном футболе. Раз уж заканчиваешь играть в футбол — хоть заработать что-то себе. Игра у меня там не сложилась. Очень тяжелым для меня был тот год.

— Сколько вы там отыграли по времени?

— Четыре месяца. Сережа без меня играл там еще три года.

— Вы забивали там?

— Сергей забивал. Я забил только один гол. На Новый год мы приехали с Сергеем в Москву, и Николай Петрович Старостин сказал: «Они говорят, мол, ты можешь не возвращаться во Францию». И я остался дома, в «Спартаке».

— Мне кажется, говорить об этом для вас несколько болезненно…

— Просто я очень устал от этой Франции…

— Вы сказали, что поехали за границу, чтобы заработать денег. На тот период французская «зарплата» сильно отличалась от спартаковской?

— Там было совсем по-другому. Мы в то время и в Союзе имели возможность жить без всяких проблем, но во Франции, конечно, другой уровень. И деньги другие. Я вам так скажу, когда я приехал оттуда, у меня было 50 тысяч долларов. При этом команда не была в элите, только ставила перед собой высокие цели.

— Вам заплатили за четыре месяца?

— Мне так заплатили за год. У меня был подписан контракт на три года.

— На тот период, 1990 год, это, наверное, была фантастическая сумма?

— Я об этом как-то не задумывался. В советское время, когда я играл за «Спартак», у нас все эти зарубежные расценки даже в головах не укладывались.

— За что же вы играли? За идею?

— Я играл за «Спартак». Да нет, у нас была хорошая зарплата, правда, по сравнению с нашими «южными» командами, может быть, и поменьше, но она была такая, что мы могли спокойно существовать.

— А как так получилось, что вы, являясь лучшим игроком, ни разу не сыграли за сборную ни в чемпионатах мира, ни в европейских чемпионатах? Вам было обидно?

— Так складывалась ситуация, что в 1982 году в сборной был тренерский триумвират: В. Лобановский, К. Бесков и Н. Ахалкаци, тренер тбилисцев. Бредовая вообще ситуация, нигде никогда такого не было — ни до, ни после. Почему-то меня не пригласили… Ну я еще молодой был в тот период. А в 1986 году я уже собирался ехать в Мексику. И за неделю до этого произошла смена тренеров. И взяли в сборную практически все киевское «Динамо». Я, видимо, не подходил к их игре. Не знаю, слухи ходили, что медицинская комиссия якобы писала, что я долгое время не могу работать на сборах. А длительные сборы — это же «конек» Лобановского… В газетах писали, что болельщики мои меня поддерживали, возмущались, почему меня нет в сборной?

— А вы позже пересекались с Лобановским, ну, в кулуарах, не спрашивали его, чего это он вас тогда не брал в сборную?

— Ничего я не спрашивал, я очень уважительно к нему отношусь, считаю его очень талантливым тренером…

— А Бесков все-таки лучше?

— Бесков — лучше.

— А правда, что в то время, в восьмидесятых, классическая бесковская команда «Спартак» делилась на два лагеря: «режимщики» и «отвязные»?

— Нет. Была строгая дисциплина, спиртное принимать было нельзя, опаздывать на тренировки — нельзя. Это сейчас все по-другому: тренировку пропустил, не приехал, на тебя штраф накладывают, а в то время были настолько жесткие условия для игрока в команде… Если ты нарушал режим, вставал вопрос о твоем пребывании в команде. И даже если думал вдруг уйти, переметнуться в первую лигу — нельзя, ты терял работу вообще. А кроме футбола, что ты умеешь еще? Ничего! Поэтому психологически надо было доказывать, что на тебя можно рассчитывать. А если ты выпиваешь, и это вдруг заметят!.. Такое ЧП! Шло обсуждение на комсомольском собрании, обсуждалось твое пребывание в команде, предупреждения давали, в учетную карточку заносилось.

— Но тайно, чтоб начальство не узнало, в узком кругу, наверняка же собирались — с Гавриловым, Дасаевым, признайтесь?

— Конечно было, но мы друг друга прикрывали, выручали. Таких уж «режимных» игроков у нас и не было.

— А Сергей Шавло?

— А вы с ним об этом и поговорите. Хотя давление нам мерили два раза в день — проверяли. Поведение было одним из главных атрибутов — чтобы к тебе начальство относилось уважительно и так далее.

— Был ли серьезный конфликт между Бесковым и командой?

— Конфликта особого не было, была какая-то общая неуверенность. Бесков сначала подал заявление об уходе, потом забрал его обратно. А потом он уехал отдыхать и просто оставил список тех игроков, которых он хочет поменять, отчислить. Там было восемь человек основного состава. И список двадцати двух новых игроков, которых он хочет взять. Встал вопрос: либо ребята, либо тренер. Отношения натянулись. И Бескову пришлось уйти. Он очень переживал это.

— А вы?

— Я?.. Я немного стеснялся того, что встал на сторону ребят. Через некоторое время мы все ездили к Бескову домой, объяснялись.

— А вы входили в тот список восьми?

— Нет.

— Вы изучали технику иностранных футболистов, брали что-то «оттуда»?

— К сожалению, информации было мало, по телевизору ничего не показывали, а потом… зачем? У нас тренер был такой, что сам мог все рассказать и показать.

— Как вы относились к тому, когда против вас, «технаря», играли жестко?

— Я был всегда, что называется, в игре, не замечал даже каких-то ударов по ногам. Только когда сбивали, лежишь и думаешь: стоп, это уже нарушение правил. Я всегда был беспредельно увлечен игрой.

— А сами использовали силовые приемы? Запрещенные?

— Нет…

— А я помню, как вы Бессонову врезали, когда «Спартак» в Киеве играл. Он потом так трагично смотрелся.

— Да, было. Это нехорошо, что я так сделал. Нервы подкачали…

— Чего вы так и не смогли достичь в жизни?

— Я просто живу. Я не ставил целей в этой жизни. Только сейчас мои жизненные цели стали более прагматичными, а раньше цель была одна — выиграть очередной турнир. Когда я стал играть за сборную, конечно, хотелось выступить на чемпионате мира, на чемпионате Европы, но вот… не посчастливилось. А я особо и не сожалею. Когда-то переживал, а сейчас — отношусь ко всему философски.

— Вы сейчас, просто как болельщик, болеете за «Спартак»?

— Болею, но я ничего не анализирую, я просто хочу, чтобы «Спартак» наконец выиграл Лигу чемпионов.

— А какой свой день рождения вы помните, самый феерический.

— В 1979 году, на Спартакиаде, мне исполнилось двадцать лет, мы «сидели» на сборах на нашей базе в Тарасовке, и был шикарный торт, очень большой, в виде футбольного поля, даже с воротами из шоколада… Но я не придаю особого значения праздникам, особенно своему дню рождения. В этот день умер Высоцкий. Так совпало. Теперь это для меня день памяти.

— А какой ваш любимый праздник?

— Новый год! Елка, свечи, предсказания.

— Вы умеете делать подарки?

— Я люблю делать подарки. Не знаю, насколько это у меня получается. Я в общении с людьми не искушен. Я стеснительный человек.

— А вам какие-нибудь запоминающиеся подарки дарили?

— Да. Самый главный — это прощальный матч, который мне устроили. Вот это был подарок! Тридцать пять тысяч зрителей собрались проводить меня со всех концов страны, при том, что в том году на лучшие игры высшей лиги собиралось 10 — 15 тысяч зрителей. Квартиру подарили, машину подарили, но самое запоминающееся — это прощальный матч. Перед матчем Николай Озеров зачитал приветствие президента Ельцина, в мою честь на беговую дорожку цветы кто-то бросил, и крик вдруг пронзительный: «Федя, не уходи!»

— Что вы делаете по дому?

— У нас нет жесткого распределения обязанностей: кто дома, тот и делает — готовит, прибирается. Я люблю копаться в электророзетках, могу люстру повесить.

— Разбираетесь в этом?

— Я же не сказал — разбираюсь… Так, люблю.

— А полки повесить?

— Выстругать не смогу, а повесить — точно смогу. Я люблю по дому что-нибудь сделать, даже в магазин сходить. Я и приготовить могу, самое легкое: сварить картошку, вермишель, кашу, сосиски или сделать яичницу. Но чтобы все это было красиво, так, как умеет моя жена Ира, — не могу.

— Какое у вас любимое блюдо?

— Пельмени и жареная картошка. Я не привередлив в еде. Ем практически все, что съедобно. В Париже мы с Родионовым ели даже улиток.

— А лягушек?

— Та же курица, но очень напрягает сознание от того, что это лягушка. Я дальше одной лапки не продвинулся.

— А дом за городом у вас есть?

— Нет. Не то чтобы не хотелось. Я даже строил… но недостроил. Не хватило финансов, и пришлось его, недостроенный, продать. Да и не было у меня большого желания копаться в этих листиках. Это жена любит цветы выращивать, у нас дома на каждом из трех окон — всевозможные растения. Если цветок растет хорошо — значит, в семье хорошая аура.

— Вы верите в астрологию?

— Верю. Я мнительный.

— Значит, у вас были всякие приметы, как футболисты говорят, «поплевы на бутсы», да?

— Я просто брился перед матчем. А в конце карьеры вдруг понял, что, наоборот, фартовее — не бриться. А у команды всегда была традиция — перед игрой обязательно посидеть «на дорожку». Обязательно посидеть в тишине. А астрология… Я же человек доверчивый, но меня, по большому счету, никто никогда не обманывал. Был случай, когда я приехал из Франции, у меня были деньги, я гулял по Одессе, и ко мне подошли цыганки. Они, естественно, все правильно мне про меня рассказали и предложили: «Загадай три желания, но заплати за это». Я отдал все, что у меня было в портмоне. Два желания исполнились сразу же, в течение недели!

— Что же это?

— Это секрет. Третье исполнилось позже, но не до конца, но все еще может прибавиться.

— Мне друг рассказал такую историю: «Были с компанией на матче „Спартака“, возвращаемся домой в метро и вдруг видим… Черенкова. Сначала не поверили своим глазам, а потом отправили самого смелого за автографом. Он поблагодарил Федю за прекрасную игру, и Федя в ответ улыбнулся, поблагодарил и дал автограф. Для нас это было чудом… Звезда — и вдруг ездит на метро…» Вы что, в тот момент машину не могли себе купить?

— Да я вообще не задумывался на эту тему! Да я и сейчас предполагаю, что на метро мне гораздо удобнее ездить. Хотя машина у меня, конечно, есть. Сейчас я ее в гараж поставил. В пробках стоять надоедает! Каким-то сумасшедшим становишься с этим дерганьем. А в метро… стоишь себе спокойно, отдыхаешь, все свое, родное…

— Неужели вас не напрягало, что вот так запросто люди подходили и начинали: «Ой, Федя! Дай автограф!»

— Нет, не напрягало. Подходили люди в метро, подсаживались, спрашивали о футболе, о «Спартаке», ехали две-три остановки, беседовали… Бывало, смотрю, люди смотрят со стороны, но подходить не подходят… Они просто мне давали отдохнуть…

— А девушки вас не одолевали?

— А чего меня одолевать?! Я же рано женился.

— В 1983 году у вас была прическа необыкновенная — кудряшки, завивка. Тогда футболистам нельзя было носить ни цепочки, ни перстни, все должны были быть коротко подстрижены, как в армии. Почему вы сделали химию? Вы хотели быть модным или это был какой-то протест? Может, вам кто-то посоветовал? Знаете, ведь по этому поводу даже ходили слухи, что у Черенкова «крыша поехала».

— Просто у моей жены была знакомая девушка, она стригла. Ну жена и говорит: «А что, если тебе сделать завивку?.." Я отбивался, отбивался, потом уговорили меня: «Вот видишь, за рубежом так носят!.." Ну раз вам так хочется — давайте сделаем! Сделали… Когда я потом «химию» состриг, жена жалела: «Тебе с кудряшками было лучше!»

— Ну да, а наша страна никогда не видела по телевизору столько одновременно плачущих грубых мужиков. Поверьте, там все рыдали, как маленькие, когда вы уходили под песню «Виват, король!».

— У меня у самого слезы наворачивались, но держался…

— Как пришла идея создать фонд «Форвард» для одаренных детей?

— Закончили мы с Родионовым играть. Что делать? Хочется быть с футболом, быть нужным и полезным футболу. Нам помогли Влад Малахов и Владимир Яковлевич Скорый, президент Творческой ассоциации международных программ (так его должность называется). Сколько радости, счастья на лицах детей на турнирах, которые мы проводим… Для них этот кубок получить — как будто выиграть чемпионат мира! А мы им так и говорим: «Как вы играли! Это было похоже на «Реал» — «Спартак».

Свои футбольные турниры мы проводим между школами. Информируем местную администрацию, собираем сразу несколько команд школьных в каком-нибудь зале, находим спонсора. На деньги спонсоров покупаем ребятам мячи, форму…

— На ваш взгляд, интерес к футболу у детей сейчас падает?

— В больших городах играют в футбол, но не так самозабвенно, как мы играли… Они могут играть, могут не играть… А вот в провинции — контраст чувствуется! Они этот задрипанный мячик гоняют с утра до вечера… Я считаю, таланты футбольные надо искать там… Хочу обратиться, пользуясь такой возможностью, через вас: приходите на наши турниры, господа селекционеры! Наверняка увидите мальчишек, которые будут вам интересны.

— Дочь у вас уже взрослая. А из сына не хотите сделать профессионального спортсмена?

— Нет, хотя он занимается дзюдо. Но у него всегда была удивительная способность к общению с людьми, он отличный собеседник, при этом очень тактичный. Любознательный: слушай, ты и это знаешь, а ты это знаешь, вот молодец! А сам знает гораздо больше. Вот это мне в нем нравится.

Евгения МЕДВЕДЕВА. Журнал «Огонек» №8, 2001

*  *  *

ПОЧЕМУ ПОЁТ КУЗНЕЦ
«Спорт-Экспресс», 14.12.2007
О таких говорят — «божий человек». У Фёдора очень светлый взгляд. Долгий. Ты в какой-то момент теряешься — и отводишь глаза, не выдерживая. Он говорит тихо и как-то отстраненно. А смеется — заразительно. Ездит Черенков, народный футболист, на метро с неприметным рюкзачком за спиной, сливаясь с толпой. В рюкзачке книжки о себе самом — подарок для корреспондентов «Спорт-Экспресса». Без подарка от Фёдора никто не уходит. Один из нас давным-давно разговаривал с Черенковым после выездного матча с «Фейеноордом». Фёдор, уставший после перелета безмерно, на вопросы ответил. А потом достал из кармана крохотный голландский значок: «Держи…» Подробнее ››

*  *  *

НАРОДНЫЙ ФУТБОЛИСТ
«Спорт-Экспресс», 24.07.2009
Сейчас редко сравнивают футбол с театром. Причина проста — хватает солистов, индивидуалистов, полным-полно статистов. А вот тех, кто наполняет игру вдохновением и полетом мысли, надо искать с ярким факелом. Потому хочется обернуться назад, на старые портреты. В этой галерее спартаковец Фёдор Черенков едва ли не сразу бросается в глаза. Образ, к слову, и поныне яркий… Подробнее ››

*  *  *
«ПОВЕЗЛО, ЧТО ОДНАЖДЫ МЕНЯ УВИДЕЛ БЕСКОВ»
«Спорт уик-энд», 08.08.2011
Недавно Фёдор Черенков, экс-полузащитник сборной СССР и московского «Спартака», футболист, который был любим за яркую, неподражаемую игру не только болельщиками «красно-белых», но и болельщиками всего Советского Союза, отметил очередной день рожденья... Подробнее ››

 Памятник спортсмену. На южной трибуне, и южная трибуна стадиона «Спартака» теперь носит его имя.