От плеоназмов к оксюморонам

На модерации Отложенный

 

Плеоназм, если это не шутка (шутка юмора, досуг отдыха, мужской половой хуй) – свидетельство неграмотной речи. Классический плеоназм «утоплый труп мертвого человека» Чехов вложил в уста унтера Пришибеева. Когда плеоназмы выдаёт тёмный унтер – смешно. Но плеоназмы в законах – свидетельство низкого, донаучного состояния правоведения, юриспруденции.

 

«Право собственности» – плеоназм. Оба слова в этом выражении «право» и «собственность» указывают на отделение, обособление, приватность. Одному – правообладателю, собственнику позволено, а другим – нет, запрещено. Собственник всегда правообладатель, а правообладатель всегда собственник, обладатель каких то прав.

 

Раздел 2 Гражданского кодекса РФ, который называется «Право собственности и другие вещные права», следовало бы назвать «Собственность и другие вещные права», пояснив, что собственность – это наиболее полный объём прав, которые связаны с вещью, но далеко не все возможности вещи являются правами собственника вещи. А поскольку такой оговорки не сделано, законодатель относит к «правам» собственника такие возможности вещи, которые никоим образом не являются его правами, а потому принуждён эти «права» ограничивать.

 

Очевидно, что плеоназмы затрудняют понимание, заставляя искать различие там, где его нет, там, где надо видеть тождество. Плеоназмы неизбежно порождают оксюмороны. Если приучить людей к плеоназму, например, к тавтологии «красивая красавица», то неизбежно появятся оксюмороны: «красивая уродина» и «уродливая красавица».

 

Плеоназмы в правоведении породили оксюморон «неправые, преступные права»: вроде бы ты вправе, но – нет, тебе это запрещено.

 

Среди ценных возможностей, которые являются правами, в принципе не может быть возможностей нарушать права. Но авторитетные правоведы считают: такие права (нарушать права) есть и их нужно ограничивать и даже запрещать.

 

Вот как ограничивает преступные права часть 2 статьи 29 Всеобщей декларации прав человека:

«При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе».

 

Вот как запрещает преступные права часть 3 статьи 17 Конституции России:

«Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц».

 

Вот как ограничивает нехорошие права часть 3 статьи 55 Конституции России:

«Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

 

А вот как запрещает злоупотреблять правами пункт 2 статьи 10 Гражданского кодекса РФ:

«Не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом)». Но ведь права на то и права, что ими можно даже злоупотреблять.

 

Итак, используя плеоназм «права собственности», законодатель создаёт иллюзию, что существуют противоправные, преступные права, которые нужно ограничивать, запрещать. Но нет таких прав, которые нужно запрещать. Запрещать надо только преступления, а не права.

 

Оксюморон в законе – преступление законодателя. Оксюморон в законе – это как светофор, у которого горят сразу все три огня.