Михаил Делягин: Почему Серебренников сидит, а Улюкаев дома?

Громкая экономическая новость, которая у нас сейчас происходит, это суд над Улюкаевым. Он только начался. Ничего особенного там не происходит. Но у меня вызывает недоумение и заявление господина Улюкаева о том, что он считает себя невиновным, и то, что это заявление тиражируется всеми, без каких бы то ни было комментариев. Как все говорят и все цитируют, господин Улюкаев обвиняет «Роснефть» в том, что он пал жертвой провокации. Что значит – пал жертвой провокации? Ко мне приходят и говорят: возьми взятку. Я ее беру, и это провокация. Я – жертва этой провокации. Но при этом взятку-то я взял. Преступление я совершил. И когда господин Улюкаев говорит: ой, я такой белый и пушистый, я пал жертвой провокации, — по сути дела, это признательные показания. Я не очень понимаю, почему это всему игнорируется. Наверное, здесь какая-нибудь юридическая казуистика, которая находится за гранью не только здравого смысла, но и простого законодательства Российской Федерации

Вместе с тем, я думаю, ни у кого нет сомнений в том, что товарищ Улюкаев, которого взяли с 2 млн. долларов, половину которых он нес лично, наверное, все-таки в чем-то незаконном участвовал. Я уж не говорю о том, что он ближайший помощник господина Гайдара, которому в Москве стоят два бюста. Слава богу, не на улице, в закрытых местах, но тем не менее.

Александр:

— Я думаю, провокация в том, что Улюкаев уже не однажды, скорее всего, брал от Сечина лично деньги, может быть, переводом. И договора всегда проходили четко. А тут вдруг его подставили. Он доверял ему безоговорочно.

М. Делягин:

— Честно скажу, как человек, который 13 лет отработал в государстве на не очень маленьких должностях, первое: безоговорочного доверия между высокопоставленными руководителями друг к другу не существует в природе. Вы можете доверять члену своей семьи. И то самому близкому. Вы можете доверять другу детства. Вы можете доверять партнеру по бизнесу, хотя это часто заканчивается плохо. Но среди высших чиновников и руководителей крупнейших корпораций безоговорочного доверия друг к другу быть не может. У Улюкаева не та позиция, чтобы что-то регулярно получать от руководства «Роснефти», при всем уважении к должности министра экономического развития. Гипотеза мне кажется слабоватой.

А вот что мне кажется бесспорным, это то, что у Улюкаева есть огромный козырь, которым он сейчас грозит всем. Улюкаев имеет сейчас больший разрушительный потенциал для системы, чем любой оппозиционер, чем какой-нибудь Навальный. Просто представьте себе, что начнется и в каком состоянии будет наша управляющая система, если господин Улюкаев, верный и близкий соратник Гайдара, человек, который очень долго занимал высокие должности, он был многолетний первый заместитель председателя Банка России, если этот человек вдруг начнет давать показания. И вдруг начнет говорить не только о том, о чем его прямо спрашивают, а начнет говорить и о том, о чем его не спрашивают, в инициативном порядке.

Я напомню, что когда прошлый раз наши следственные органы прихватили, задержали и арестовали человека, который обладал похожим потенциалом, госпожу Васильеву, она не входила в верхушку нашего истеблишмента. Она была всего лишь высокопоставленной чиновницей Минобороны, которую, может быть, связывали особые отношения с министром обороны. Но когда возникла угроза того, что она начнет давать показания, ее освободили так быстро, как только это было возможно. Насколько я могу судить, господин Улюкаев может рассказать очень многое про очень многих людей – и здравствующих, и усопших, и находящихся сейчас не только на высоких, но и на очень высоких государственных должностях. Поэтому я думаю, что у господина Улюкаева все будет очень хорошо. Дай бог ему здоровья в этой ситуации. Но я думаю, что в этом отношении его защищают достаточно серьезно и системно.

Если вдруг свершится правосудие, я скептически отношусь к этой вероятности, но нельзя ничего исключать совсем, потому что неожиданности случаются, если вдруг свершится правосудие и товарищ Улюкаев захочет хотя бы расквитаться с теми, кто его не защитил, его такого невинного, как он, судя по всему, искренне про себя полагает после, по сути дела, признания в том, что он взял взятку, — ну, в этом случае мы с вами увидим много интересного.

И, весьма вероятно, мы увидим по-настоящему и по-честному оздоровление российской государственности.

«Улюкаев, наверное, просто не поймет, почему судят только его», — пишет Роман. По моему опыту общения с начальством, начальник в принципе не понимает, как он может быть в чем-то виноват. Это его принципиальная особенность. Вы пишете: «Ему скажут: много будешь говорить – много дадут». За это преступление дать условный срок невозможно. А разница между маленьким сроком и большим для человека, который привык жить в очень комфортных условиях, не принципиальна, разница не критична. Это катастрофа в любом случае.

8863 задает замечательный вопрос: «А вот теперь объясните, почему Серебренников сидит, а Улюкаев дома?» От себя добавляю, что суммы примерно сопоставимы. Обстоятельства задержания Улюкаева на порядок хуже. Потому что взяли с поличным. У Серебренникова нужно доказывать. Общественная угроза у Улюкаева отчетливо выше. Кто такой просто режиссер против министра федерального правительства? Возможности влияния на суд и следствие у Улюкаева тоже на порядок больше. Тем не менее, Улюкаев сидит дома… Подождите, Серебренников тоже сидит дома. Он в СИЗО провел одну ночь с очень интеллигентным, по его словам, сокамерником. А бухгалтер Серебренникова, женщина, больная, за которую ни один деятель культуры не вздумал заступаться, потому что, вероятно, ее искренне не считают человеком, а вот она сидит в женском СИЗО. Разница между тяжестью преступления и общественной опасностью Серебренникова и Улюкаева очевидна. У Улюкаева все намного хуже. Но Улюкаев сидит дома. Почему?

У меня есть две гипотезы. Первая гипотеза – просто больше угроза правящей тусовке. Если слишком прижать Улюкаева, он действительно может начать давать показания, и тогда, наверное, только президент Путин будет в белом, хотя он его назначал своим указом. А вот всё остальное, что ниже товарища президента, будет просто всмятку. У людей будут чудовищные проблемы. А второе – господин Улюкаев все же не вызывает омерзения. Потому что защитники господина Улюкаева, люди, которые из одной социальной группы с ним, они не демонстрируют, что считают гомосексуализм чем-то, что делает его носителей сверхчеловеком, а все остальных делает недочеловеком. Это демонстрация того, что если я гомосексуалист, то я сверхчеловек, и это само по себе делает меня выше вас всех, а вы все быдло и недочеловеки, эта демонстрация очень сильна. И она очень сильно раздражает людей.

До какой степени раздражает? Могу привести пример. Иду я по Садовому кольцу. Стоит булочная господина Стерлигова. На ней вывешено матерное объявление с нецензурными словами. Если перевести на русский язык, то носителям нетрадиционной альтернативной сексуальной ориентации вход воспрещен. Хотя в принципе непонятно, он имел это слово в значении «гомосексуалист» или в значении просто «либерал». Потому что это слово употребляют иногда в отношении либералов или просто жуликов. В любом случае, в центре Москвы написано матерное слово, официально, не на стене мелом или краской, а вывешено в витрине в качестве объявления. Я уж не говорю, что это ущемление прав человека. Я это сфотографировал, выложил в своих соцсетях. Получил огромное количество сообщений о том, что это слово не является матерным. Поэтому его можно использовать. Пишут люди вполне взрослые, прекрасно понимающие, что говорят не совсем правду. Но отторжение этой тусовки такое, что российское общество готов согласиться на публичную матерную брань. И власти Москвы – тоже. Власти Москвы , которые прекрасно это видят и знают. Там камеры стоят. Они тоже согласны на публичную матерную брань ради того, чтобы не защищать людей, которые из своей сексуальной ориентации сделали не просто профессию, а способ унижения всех остальных.