ДЕТИ ВЗРОСЛЫМ НЕ НУЖНЫ

В конце 2015 – начале 2016 года по России прокатилась волна детских и подростковых самоубийств. И хотя сейчас вроде бы всё спокойно, но ни у родителей, ни у общества уверенности в том, что этот кошмар не повторится, нет. В любой момент мы можем вновь оказаться перед новой серией детско-подросткового суицида, так что эта тема не теряет актуальности.

О причинах детских и подростковых самоубийств, о том, что и кто способствует формированию легкого отношения к смерти, можем ли мы защитить своих детей от манипуляций их сознанием, мы беседуем с протоиереем Димитрием Смирновым.

Без семьи как идеал

– Отец Димитрий, почему ребенок так легко решает покончить с собой? Что происходит в его сознании?

– У этой проблемы есть несколько слоев. Самый нижний, самый первый слой, который лежит на тектонических плитах души, – это безбожие. Современный русский ребенок ничего не знает о Боге, не знает о Его существовании. Он ничего не знает о загробной жизни. Он ничего не знает о том, что такое грех, – даже в его лексике такого слова нет.

И он не знает о том, что самоубийство – это глупейший из поступков человека, потому что самоубийство не решает вообще ни одной проблемы. Ведь в тех проблемах, которые привели маленького человека к самоубийству, он замерзает в вечности. Здесь ему 15 лет, пройдет год-два-три – и всё само «рассосется», даже если он ничего не будет делать для решения этих проблем. А там – уже все навсегда. Вот первая причина.

И тут необходимо сказать о том, что светское государство, все эти так называемые борцы за светские основы государства, которые препятствуют приходу священника в школу, создают этот вот пласт, в то время как детям нужно объяснять эти важные вещи, которые им будут необходимы в их дальнейшей жизни. Я не раз уже говорил о том, что ребенок хотя бы названия всех сект должен знать. Вот карточки, на них по 10 строк о каждой секте – и это будет такой прививкой от его вербовки сектантами. И хотя секты не склоняют к самоубийству биологическому, но членство в них – это самоубийство духовное. Попав в секту, ребенок выпадает из семьи, из общества, даже из того – чуть не сказал: биоценоза, – в котором он существует в школе. И это очень опасное явление.

Второй пласт, чуть выше: современные взрослые и их отношение к детям. Дети, их внутренний мир, их душа, их развитие взрослым не интересны. Понимания того, какими мы хотим детей вырастить, нет. Да этой задачи перед взрослыми вообще не стоит! Скажу короче: дети взрослым не нужны.

Мне, конечно, могут возразить, что есть взрослые, которым дети нужны. Да, есть, но их очень мало. Я это утверждаю не только на основании опыта, полученного в тех детских домах, которыми я занимаюсь. Я общаюсь не только с родственниками детдомовцев, но и с родителями, которые водят детей в нашу – очень православную и очень неплохую – школу (куда, кстати, очень многие хотят поступить). Так что эта проблема есть.

– А почему родителям не нужны дети?

– Сейчас объясню. В течение года я провожу «социологическое исследование»: у каждой юной леди, которая приходит ко мне на исповедь, обязательно спрашиваю: «А кем бы ты хотела стать?» Очень разные получаю ответы, но это всё такие поприща, которые ребенок не может выбрать сам. Например: «Хочу быть экономистом». Понятно, что человек в 14–15 лет не понимает, что такое экономика, ибо такого предмета в школе нет. Но это слово звучит в рубриках по телевидению, по радио и т.д. И оно усвоено, а потому и выбрано ребенком. И я ни разу не получил ответ: «Хочу быть мамой». А когда спрашиваю у мальчиков, ни разу не получил ответ: «Папой». То есть продолжается пребывание русского человека в той новой парадигме, которую создали большевики. Одна из целей этой марксистской парадигмы (а все большевики были марксистами, и только потом, при Сталине, произошла некая ревизия этого учения)... так вот, одной из целей марксизма было уничтожение семьи как таковой. Что вполне соответствует тем социальным утопиям, которые «блуждали» по Европе в течение нескольких веков и которые впитал в себя марксизм.

Что значит это нежелание семьи? Это значит, что у современного русского человека в подсознание заложен процесс самоуничтожения. Потому что, естественно, те биологические виды, которые не хотят размножаться, исчезают.

В системе, которую создал марксизм, это «без семьи» воспринимается как родное. И это путь не в никуда – это путь конкретно в ад. Это такая адская система самоуничтожения.Господь заповедал «не самореализацию в профессии», а совсем иное: плодитесь и наполняйте землю

– Но ведь всё же детей рожают!

– Да, потому что остался не преодоленный еще инстинкт рожать. И каждая психически нормальная женщина, за редким исключением, хочет испытать материнство. Но не хочет быть матерью. Это как вот я, например, хотел испытать, что такое прыжок с парашютом, – и прыгнул. Мне хватило одного раза, я больше не хочу – но не потому, что мне не понравилось. Мне как раз очень понравилось, это одно из самых ярких впечатлений. Но еженедельно прыгать с парашютом мне совершенно не хочется. Так же и женщина. Следуя инстинкту, она родить хочет – одного, но посвятить себя тому, чтобы растить, вскармливать, обучать детей, постараться из них сформировать то, что ей хотелось бы, развить их талант, который она определяет, увидеть результат своих усилий, увидеть, как дети меняются... Нет, на все это она не согласна. Она хочет «самореализоваться в профессии». То есть потратить жизнь на ерунду, с точки зрения замысла Божия, потому что Бог не заповедал человеку: стань космонавтом, стань отцом ядерного оружия, стань хирургом, или молотобойцем, или серебряным призером Олимпиады... Господь заповедал совсем иное: плодитесь, размножайтесь, наполняйте землю. Так что безбожие совершенно выхолостило из ума, души и подсознания человека его главную задачу, которая служит выживанию.

– А школа? Какова ее роль?

– Это как раз третий уровень – школа. Наша школа создана по прусской системе, и создана для воспитания абсолютно послушного правящему классу человека-винтика, человека-функции. И это всё восприняла наша система т.н. образования. Кого образовывает наша школа? Наша школа образовывает, вообще говоря, невоспитанных и на самом-то деле малообразованных людей. Если какие-то родители это осознают, они стараются полностью игнорировать школу в старших классах и, когда позволяют средства, нанять педагогов, чтобы дать образование, которое позволит ребенку развиваться хотя бы интеллектуально. Но более смелые родители детей обучают с первого до последнего класса сами. Сейчас у нас это только начинается, но со временем таких родителей станет больше, хотя, вероятно, не будет такого, как в Америке, где 5% семей воспитывают детей с первого до последнего класса дома. И успехи эти дети показывают замечательные, потому что школа не просто уродует естественную тягу маленького человека к знаниям – она полностью убивает эту тягу. И дети вместо получения т.н. знаний – ведь всю школьную программу можно при средних способностях пройти за два-четыре года, и 11 лет сидеть совершенно в нечеловеческих условиях нет смысла... так вот, дети вместо знаний получают сколиоз и кучу других болезней. Они страдают от фенолов, содержащихся в ДСП, из которых сделаны парты и шкафы. Они страдают, как это сейчас выяснили, от школьной формы, которую просто вредно носить. Они страдают от ужасающего шума, который в школе стоит постоянно. И они страдают от детского коллектива, который своим влиянием на ребенка к 14 годам полностью выбивает его из-под влияния родителей. И папу с мамой детки просто «посылают». А сначала дедушку и бабушку, которые более беззащитны.

Государство этому «посыланию» всячески помогает: сейчас за шлепок ребенку можно два года тюрьмы схлопотать. Причем именно своего ребенка! Если чужого шлепнешь, будет применено к тебе всего лишь некое административное воздействие. Сейчас у нас пока еще борьба идет с этим законом, который под шумок провели. А провели именно что под шумок. И тут не просто «а чё такого? это во всей Европе», нет! Это целенаправленное продолжение убийства всех элементов воспитания.

Школа наша еще в 1990-х годах отказалась от воспитания, когда было декларировано: школа не воспитывает – она учит. Она ничему не учит! А если школа не учит и не воспитывает, то она уродует ребенка. Для ребенка, выросшего в школе, самое главное и самое сильное влияние – это мнение тех мальчиков и девочек, которые входят в круг его общения: это класс и, может быть, подъезд.

– Сегодня более значимо общение в интернете...

– Да, теперь у нас новая зараза – интернет. И, действительно, общение в интернете для детей становится гораздо более важным и значимым, чем общение со сверстниками в реальной жизни. Они полностью погружаются в сеть. И это следующий слой: жизнь не та, которую создал Бог и которую человек подпортил своим грехопадением, а жизнь виртуальная. Дети общаются, даже не зная, с кем, порой не зная, с мальчиком или с девочкой. И существует обмен инфекциями, которые содержатся в идеях. Точно так же это действует не только на детей, но и на юношество. Особенно на тех, кто родился внутри исламской культуры, но ничего из ислама не знают: им можно внушить определенные идеи, причем без всякого труда. И наставник не должен быть каким-то великим улемом – достаточно того, что он знает 4–5 лозунгов. Он их внушит, а потом человек сам еще немножко дофантазирует и вполне может представить себя неким героем, не сэром Ланселотом Озерным конечно, но по крайней мере кем-то из сериала «Великолепный век».

Многие люди, размышляющие о современном нашем бытии, говорят, что идет война: война против России по всем фронтам. Война против инвалидов-спортсменов, война против образования – да просто уничтожение его, злонамеренное и целенаправленное, под предлогом, что мы экономим деньги. А деньги государству всегда нужны, и правящему классу деньги всегда нужны, это всё понятно.

Право умереть

– Галина Мурсалиева, обозреватель «Новой газеты», автор известной статьи о детских суицидах, пришла к выводу: волна самоубийств спланирована. Тогда многие родители просто схватились за голову: потому что они такое даже представить себе не могли...

– Гром не грянет – мужик не перекрестится.

Цель дирижирования суицидами постыдная и ясная: выпиливание из нашего общества детей, в котором они и так всего лишь небольшая часть, но если сделать это явление массовым, оно окажется очень серьезной проблемой.

– А каков «психологический портрет» дирижера суицидами?

– Люди, занимающиеся этим дирижированием, могут быть кем угодно, жить где угодно – в Малайзии, например. Или на Украине сидит такой человек, который не прочь заработать 20 долларов в неделю за такое вот «общение» в интернете, тем более что ему уже мозг промыли, что эти русские дети – будущие солдаты. Ведь стреляли же в наших летчиков подготовленные в наших же советских военных учебных заведениях артиллеристы и сбивали их! Хотя учились в одном училище, только те – на летчиков, а эти – на артиллеристов, но у них уже что-то в мозгу перевернулось.

А сейчас, когда у человека нет ни Бога, ни совести, ему многое можно «втютюхать». Да нам по телевизору все время показывают детективы: сыночек хочет убить папу, мама убивает сыночка, и потом хорошие и такие симпатичные следователи всё это распутывают. И закладывается в мозг: можно убить отца, да и мать, если за деньги. Отец и мать все равно умрут раньше меня, а так, по крайней мере, я неплохо поживу. А ждать, пока они умрут и оставят мне состояние... Я бы хотел учиться, но я не могу: у меня школой все мозги отбиты. А мне все время показывают красивую жизнь: вот на шпагат садится балерина на известных островах, вот гонорары таких-то певцов, а ты обладай хоть редкостным голосом, всё равно в обойму не попадешь... И так во всем мире. Держал же Паваротти под своим контролем теноров, и пока он был жив, нельзя было пробиться на этот рынок...

Для людей богом стали деньги – как раз то, против чего Господь говорил. Аскетика Священного Писания учит: «Корень всех зол – сребролюбие». И если служить деньгам, то нельзя служить Богу. А человек вышел на тропу борьбы с Богом. И как следствие этого – самоубийство самого хрупкого, незащищенного.

Но вообще самоубийство – это не только когда сам на себя накладываешь руки. Самоубийство взрослых бывает и в иной форме, как, например, у нас в 1990-х, в разгул криминала. Пройдите по любому нашему кладбищу: сколько там памятников молодым ребятам, у которых могло быть по пять-семь детей, а они сами себя убили тем, что занялись таким «бизнесом».

Вспомним и то, что мы впереди планеты всей по количеству абортов на душу населения. А ведь это большая проблема, но ею не озабочены власти предержащие, она абсолютно не звучит ни в школе, ни в медицинском вузе. Вот сейчас новую тротуарную плитку кладут в центре Москвы, но люди, когда идут по Тверской, по другим красивым улицам, не задумываются о том, что они хлюпают по крови убитых младенцев – а убиты десятки миллионов. Население нескольких стран уничтожено. И кем? – Самими родителями. И улыбающимися врачами, которые считают, что, избавляя от детей, они оказывают благодеяние. Это же полностью извращенное сознание! И ведь совершенно непонятно, почему этого можно убить, а того – нет. Отсюда только маленький шаг к тому, что уже есть в Европе, – к детской эвтаназии. Вот ребенок обиделся на соседского мальчишку, сказал об этом маме, а она отмахнулась: «Не обращай внимания». А его обида гложет, и пожалуйста: он может прийти на эвтаназию. Государство в этом в некоторых странах уже охотно ему поможет. Почему? – А у него есть права. И если следовать за правами человека, то и получится: «А чего такого?! У каждого ребенка есть право на жизнь и право умереть, вот он и реализовал свое право».

Делай, как я!

– Какие особенности психики, свойственные всем детям и подросткам, оказываются наиболее слабым местом, на котором может сыграть дирижер самоубийствами?

– Стадность. Вот сейчас в моде всякие флеш-мобы. Вышли все в одинаковых майках и одновременно в ладошки одинаково хлопают А когда все одновременно и одинаково что-то делают, разве это не подготовка и к дурной серийности? Сначала флеш-моб, а потом... Ведь для молодого человека главное – вот это «все вместе», молодые люди живут в подражании, они духовно не выросли еще в полноценных людей, они пока еще обезьянки, хотя и бесхвостые, и для них очень важно быть как все: все будем ходить в рванье, все будем носить металл в ушах, в носу, в пупке...

все будем болеть венерическими болезнями, все будем курить, причем с таким видом, будто делаешь что-то важное.

Но при этом есть еще и стремление выделиться из этого «как все». Ты – крутой, да? И ты начинаешь ездить на крыше вагона. А еще круче – прыгнуть вниз с Останкинской башни. Ведь прыгают с крыш не только от обиды, но и «ради прикола». А какая мотивация у прикола? – Гордость. Это есть, кстати, и в коммунистическом призыве: «Кто был никем, тот станет всем». «Я убил Джона Леннона!» А ты хотя бы одну песню сочинил, спел и сыграл? – Нет! «Зато я убил Джона Леннона – я вошел в историю! Обо мне сейчас все напишут!» И чем больше высота, тем эффектней, тем больше внимания к моей персоне.

Ребенок настроен не на изучение алгебры, не на то, чтобы подготовиться стать отцом, не на то, чтобы научиться, как заворачивать шурупы, не испортив себе ладонь. Он не об этом думает, хотя это то, чего будет ждать от него его семья, да и общество. У него в голове ерунда: вместе собраться и «гы-гы-гы». Посмеялись, выпили, чего-то накурились – вот это и есть жизнь. И это начинают изучать: «субкультура!» Не «субкультура», а сугубое бескультурье, утрата всякой национальной культуры. Культура сжата до пределов микроскопических, и навязывается иное – такая стадность. Потому что покажут по телевизору, вот и я так хочу, и я хочу поучаствовать. Это, между прочим, и политиками используется, а через социальные сети распространяется.

– Вы упомянули Джона Леннона. А в пабликах и сообществах вовсю цитируются не только его строчки, но и других наших кумиров – песни тех, кого мы слушали, когда были молодыми. Вот у группы «Сплин» есть песня со словами: «Мы ушли в открытый космос, в этом мире больше нечего ловить...», и сейчас я понимаю, что эти слова, вырванные из контекста, удачно подходят к соответствующей обработке сознания подростка, хотя – и я уверен в этом – музыкант Александр Васильев вовсе не вкладывал в эти слова никакого суицидального смысла.

– Вы уверены!!!

Я вот никогда в жизни не слышал ни того, что создал этот человек, ни его имени. А ведь есть имена и фамилии, которые и вы слышали, и я. Я не про Джона Леннона сейчас говорю. Я о Николае Васильевиче Гоголе, Николае Алексеевиче Некрасове... Они существуют в нашем сознании и влияют на него – влияют иначе. По крайней мере на мое – до сих пор.

– На сознание тех ребят, которые сейчас учатся в школе, рок-исполнители и рэперы имеют очень большое влияние, его нельзя так просто исключать.

– А я и не исключаю.

Что же касается защиты детей... Для этого существует государство, оно должно защищать детей. Но государство – это не что-то абстрактное, это – люди. А вспомните, сколько поднято было на ноги прокуроров, администрации, милиции, чтобы десятки, если не сотни лагерей закрыть из-за того, что идиоты утопили в Ладоге 13 детей! А одна из идиоток даже не приняла звонок от пострадавшей девочки – подумала, что та шутит. Это не головотяпство – это обыкновенный идиотизм. Ведь понятно, что на наших крупных северных озерах, таких как Ладога, Онега и других, нельзя даже при малой волне отправляться «в поход». А если тебе звонят о ЧП, надо же проверить! Как ты можешь сам, не видя человека, отметать что-то только потому, что звонит ребенок?! А что было дальше, это разве не идиотизм? Затратили большие средства на проверки лагерей, лишили огромное количество детей летнего отдыха. Закрыть – самое простое решение. И к таким грубым топорным способам и прибегли. Но это разве защита?

Проблема с лагерями есть, каждый год нам сообщают: в том лагере дети отравились, в другом лагере отравились, хотя каждый лагерь заставляют пищу брать у определенного поставщика...

Не после, но до 

– Отец Димитрий, те, кто обрабатывает сознание детей, очень хорошо знают и то, на что давить в каждом конкретном случае. Полной девочке напишут: ты толстая, некрасивая, у тебя никогда не будет мужа; неуверенному в себе парню будут внушать: ты неудачник, у тебя никогда ничего не получится... И ведь часто дети не могут поделиться с родителями своими тревогами и проблемами. Что делать родителям, как им разговорить свое чадо, как понять, что с ним происходит?

– Ребенка не надо специально «разговаривать». С ребенком надо начать говорить, когда он еще в утробе мамы. Говорить с ним, петь ему, гладить свой животик, крестить его. И со дня рождения и до того, как ребенок женится или выйдет замуж, мама и папа должны иметь непререкаемый авторитет, который завоеван не мышцами, не деньгами, не подарками, а любовью. И никакие «ребяты» во дворе, которые и дразнят, и бесконечно издеваются, и разговаривают матом, не смогут конкурировать с родителями, если родители настоящие. А если «отстань, мне некогда», если у папы с мамой главное – работа, понятно, что тут же возникает суррогат. Он обгрызенный, как яблоко, которое не доели, выбросили, наступили на него ногой, но все-таки там какое-то железо и витамины еще остались. Наши дети этой гадостью и питаются.

То, что предлагают ребенку школа, улица, телевидение, интернет, – это некачественный продукт, это убийственный продукт. Ведь известно, что больше 50% интернет-запросов – это порнография. И ее ищут и смотрят дети – а родители даже об этом не знают. Дети клянчат гаджеты: «Мам, у всех ребят в школе есть, а у меня нет!» А если у всех ребят будет опасная бритва? А если всем ребятам раздадут пистолет Стечкина? Что, так: «И я хочу!» – «На, сынок, пали!»? Что, пусть у нас будет, как в Америке? Там ребеночек, которого дразнят, тут же покупает ружье и начинает палить во всех подряд – и прославишься, и прикольно, и постреляешь – в общем, много всяких удовольствий.

– А психологи, работающие в школах и в специальных центрах, как-то могут помочь детям справиться со своими проблемами?

– А что могут сказать психологи? Однажды в некоем центре, где психологи как раз работают с детьми и подростками, я провел такой эксперимент. Я предложил, чтобы психологи привели мне свою обычную аргументацию, а я, встав на точку зрения ребенка, попробую ее опровергнуть. И 10 минут не прошло, как я расшиб их в пух и прах. Дети-то, они существа разумные: у них есть логика, мышление, у них очень быстро мозги работают. Когда они общаются с другими детьми, такими же динамичными, то все время друг с другом как в пинг-понг играют. Поэтому они, конечно, всех психологов просто обставляют. А для успокоения общества: «С пострадавшими работают психологи». Работают – и пусть работают: всё в порядке, тема закрыта. Но ведь нужен результат!

– Но ведь в суицидальных группах детьми тоже манипулируют психологи...

– Есть определенные технологии. Как и у гипнотизеров. Вот гипнотизер входит в зал и просит: «Соедините руки! Все соединили?» – «Все». – «Вы не можете расцепить свои руки. Попробуйте-ка!» И гипнотизер смотрит, кто не смог расцепить, приглашает этих людей на сцену и начинает с ними работать – и они что хочешь сделают: и плавать будут, и по-английски говорить... Всё очень просто: человек подвержен гипнозу в большей степени, чем все остальные. Вот и с детьми так же.

Так есть ли выход?

– Как вести себя родителям, если они поняли, что их ребенок попал в такую группу, уже долгое время в ней находится? Понятно, что отключить интернет. Но что еще?

– Тут надо действовать строго индивидуально. Но самый лучший метод – переключить внимание. Приведу такой бытовой пример. Маленький ребенок, лет полутора, ты сидишь на кухне, ребеночек на руках, и ты одновременно смотришь телевизор, ешь и греешь кашку ребенку. И вот он тянется ручонкой к кастрюле. Если я пропущу этот момент, он обварит себя кипятком. Поэтому я должен этот момент не упустить. А кухня у нас маленькая, 5 метров. Что делать? Ребенка нужно отвлечь от кастрюльки.

Так и когда он попал в суицидальную группу: надо переключить внимание ребенка. Ну, например, завести ему собаку и этому посвятить несколько месяцев. Ходить на выставки, выбирать щенка, объяснять, как за ним ухаживать... Потом с этим щенком ходить гулять и т.д. Да чем угодно нужно от этой чумы отвлечь.

И конечно, нужно обязательно изолировать от детского коллектива. У русского человека сознание коллективное. Ведь в прошлом, лет 100 назад, в семьях в среднем было 8 детей. Обычно было 15–20 детей, но некоторые были бездетные, а у кого-то детки умирали, вот и получалось в среднем 8 детей на семью. Но такой коллектив естественен: старшие – младшие. Старший говорит среднему: «Младших бить нельзя!» И все дети растут в любви и в покое. Старшие учатся ухаживать за младшими и так готовятся к будущей семейной жизни, чего в современных семьях не происходит, поэтому 45-летний «мальчик» и говорит: «Я еще не готов жениться». Да он никогда не будет готов! Потому что не знает, как с детьми обращаться. Потому что он знает только, как все вы должны с ним обращаться: повязывать слюнявчик, когда кормите его; не загораживать ему телевизор; не раздражать его; а когда он хочет спать, должно быть уже тихо и т.д. А тут – какие-то дети...

Помню, у одного школьного приятеля спросил: «Ты жениться-то хочешь?» А он: «А вдруг дети будут? Они какие-то красные...»

А как родители оберегают детей от покойников?! «Ой, он будет переживать!» Да откуда ты знаешь? Сколько раз я отпевал, когда и маленькие дети присутствовали. Они проявляют огромный интерес к усопшему: рассматривают, думают... Это им такой импульс! Нет, у нас обычно по-другому: «Где бабушка? Она... уехала». Ну что за бред!

Детей не готовят к взрослой жизни. И готовить нельзя начинать, когда чаду твоему уже 15 лет стукнуло. Вот говорят: переходный возраст. А в чем переходный возраст? – Переходный возраст в том, что он подрос настолько, что может дать сдачи маме и папе. А у 40% папы вообще нет, а если кто-то и есть, то это не папа и его всячески нужно просто избегать. Так что всё кроется там, когда ребеночек еще как фасолька.

Потом сходу исправить не получится. Вот приходят ко мне мамы с детьми: «Батюшка, вы ему скажите!» Он на меня смотрит, и мне даже неудобно ему говорить что-то. Кто я такой? И что сказать? «Слушайся маму!»? Он взрослых еще побаивается и потому мне откровенно в лицо не смеется. Но уж когда будет рассказывать своим ребятам об этом посещении храма, то оттянется будь здоров, я прямо слышу, что он говорит.

– Но это обычное подростковое противостояние взрослым. Разве нет?

– Подростковое здесь ни при чем совершенно: человек вырастает очень органично. Проблемы пубертата на самом деле нет, кроме некоторых телесных болезненных явлений. Всё только связано вообще с вырастанием. Возьмем растение или льва – что, у них есть пубертат? Что, у льва какая-то проблема? Проблема возникает тогда, когда он хочет в другой прайд влезть: ему надо победить старшего самца – и его гоняют по всей прерии. Так же и у людей все органично.

Вечный бой

– Выходит, корень всех проблем, связанных с детскими самоубийствами, уходит даже не в детство, а еще дальше? И чтобы все это вылечить, если это вообще возможно вылечить, потребуется много времени?

– Конечно, можно это как бы задавить, потратив огромные средства: отследить, кто организует суицидальные группы, поймать этих людей, через суды доказать их вину. Но в силу того, что эти люди живут, как правило, за границей, у нас к ним нет доступа. А если снайперами их устранять – так их, собственно, никто не жалеет: тут же новых наймут. И нельзя же перестрелять целую страну, откуда рекрутов набирают, – найдут другую страну. Что, наши братья-американцы не в курсе дела? Ведь весь мировой терроризм – это их продукт. Они жалеют разве арабов или жителей Африки? У Америки свои глобальные финансовые проблемы и задачи, они их и решают. А что кто-то погиб, так об этом не задумываются. И не только они, но и мы. Вот в Бельгии кого-то зарезали – цветы несем к посольству. В Сирии взрыв, погибло 200 человек – и никто ни в какое Сирийское посольство ничего не принес. А сирийцы разве не люди? Это же древнейшая культура. Сирийцы всегда были. Ирак вообще американцы уничтожили. И огромное число террористов – это бывшие офицеры иракской армии. Они все были обмануты. Генералов подкупили, но на всех офицеров денег не хватило.

Так что террор явный и опосредованный будет всегда. Всегда найдутся те, кого можно будет нанять.

И единственное, что оберегает человека – и большого, и маленького – в этом чудовищном мире – это семья. Поэтому все удары направлены на семью, поэтому ювенальная политика, поэтому законодательство, которое будет разрушать семью. А такое все равно будет. Не так, так этак. Не могут весь закон протащить, так берут какой-то кусочек и его проталкивают. И действуют через все каналы, и через бизнес, через тех, у кого деньги.... Идет война.

А если есть семья, если есть воспитание и образование внутри семьи, если эта семья понимает свою задачу перед Богом, вот тогда да, есть надежда на спасение. В противном случае будет то же самое, что с наркотиками. Ну сколько борьба уже идет! А всего-то взять самолетики и на низком бреющем полете в апреле полить дефолиантами все маковые поля в Афганистане, и так делать каждый год в течение пяти лет. Правда, героина уже заготовлено на ближайшие семь лет для рынка. Но через семь лет, если аккуратно проводить эту работу, он исчезнет. А по-другому – это не борьба. Гоняй, не гоняй, всё равно будут и продавать, и колоться. А кто жалеет тех наркоманов, которые это продают? И милиции хорошо: потому что все ведь знают, где живут те, кто торгует, на что строят себе дома, кто торгует, кто у них начальник – всё известно. Только ничего не делается, разве что одни полумеры. Так и с суицидами. Вот журналист проблему поднял – и что? Разве только сделал себе имя на этом. Та волна угасла. Но возникнет что-нибудь другое, что будет захватывать всё больше и больше умов.

– Читал, что те суицидальные группы закрыли, но появились новые...

– Вот видите! Это легко просчитать. И если кому-то это надо, то люди будут подобными делами заниматься.

С протоиереем Димитрием Смирновым
беседовал Никита Филатов