"Государство у нас давно и полностью монополизировано либеральной школой"

С 2000 года я писал о неизбежности кризиса. Вначале меня не замечали, потом ругали, сейчас эта тема уже стала привычной, более того, появились даже стереотипы, подчас странные. Например, часто пишут про то, что я выступаю за «крах доллара», хотя в реальности мы всегда писали и пишем о разрушении мировой долларовой системы. Впрочем, это как раз понятно, легенды создаются всегда и везде. Проблема в том, что сегодня про кризис стали писать столько экспертов, аналитиков, журналистов, что тема приелась. Грубо говоря, все и так всё знают. Интересно другое.

Если посмотреть на то, что пишут в комментариях на мои выступления (наиболее ярко здесь смотрятся «Эхо Москвы», иногда  YouTube или Worldcrisis), то четко видно, что часть комментаторов вообще не очень читают, что я пишу, они ругают меня за принадлежность к «неправильной» группе. Другая, напротив, хвалит не за то, что я пишу, а за то, что принадлежу к «правильной» группе. И писать для этих людей бессмысленно — они заранее знают свое мнение о том, что я могу написать. Интерес представляет третья группа.

Которая спрашивает, а что делать? И вот с ней большая проблема. Поскольку, с одной стороны, ей-то я и мое мнение как раз реально интересны. А с другой — они требуют конкретных ответов на конкретные вопросы. Которых, обычно, заранее нет. То есть — они требуют специальной работы, исследований. Которые стоят денег …

Иными словами, ситуация, при которой значительная часть людей интересовалась положением дел «вообще», закончилась. И необходимо принципиально менять формат работы с темой кризиса. Теоретически, после обвала финансовых рынков, будет еще один всплеск интереса к кризису «вообще», но он, как и в 2008 году, быстро сойдет на нет. Но люди-то останутся! И как с ними работать. 

Мы довольно сильно продвинулись в изучении кризиса. Мы имеем методики и даже модели, которые, теоретически, позволяют определить и то, как будет меняться структура экономики, и то, как будет меняться структура цен, и строить конкретные отраслевые модели. Но … каждый раз — это отдельное исследование, на которое нужно набирать людей, учить их, кормить и, наконец, заставлять работать. Поскольку прошли те времена, когда можно было просто объяснять, что кризис неизбежен.

Кроме того, и тут можно вернуться к началу статьи, когда речь идет о больших исследований (которые требуют больших заказчиков), среди сотрудников заказчика неминуемо найдутся люди, для которых мы — «жулики», «клоуны», «агенты «кровавого режима», ну, и так далее). Может быть они и не смогут помешать заключить с нами договор, но вот исполнение этого договора станет мукой смертной — я это уже в своей жизни проходил (те, кто понимают — компания «Современные бизнес-технологии», в которой я одно время работал, как-то попыталась консультировать брата с сестрой Батуриных).

По этой причине я все больше и больше склоняюсь, в публичной своей деятельности, к исследованиям геополитическим (Андрей Девятов тут возмутится и скажет, что он занимается «небополитиокй», а вовсе не «гео-», но я в данном случае описываю не науку, а направление деятельности) и элитным. Тем более, что есть серьезные основания считать, что такие исследования будут, что называется, «на ура» приняты на Западе.

В общем, я столкнулся (и, как мне кажется, все наше общество) с серьезной проблемой. Мы вышли на уровень, при котором чисто теоретические исследования, для которых достаточно бумажки и ручки, уже недостаточно, требуется, что называется, переход к промышленному масштабу. Который, в общем, без явного спроса, достигнут быть не может. А спрос этот могут предъявить два субъекта: государство и крупный бизнес.

Государство у нас безнадежно — оно давно и полностью монополизировано либеральной школой, причем в своем достаточно ограниченном и провинциальном варианте. И тут меня не допустят до разделения бюджетов, даже если я получу три премии им.Нобеля. Поскольку, как это подробно описано в нашей книжке «Лестница в небо», «чужие здесь не ходят». Будут придумывать совершенно фантастические причины, почему мне эти премии дали, но отношение останется такое же, как описано в комментариях к моим выступлениям на «Эхо Москвы». 

У крупного бизнеса тоже проблемы. Он кредитуется на Западе, его консультируют крупные западные компании, которым конкуренция не нужна. И поэтому им будет четко и внятно сказано, что либо они прекратят со мной общаться, либо им придется искать других партнеров. На это наш бизнес пойти не может — а значит, выбор однозначен. При этом сами западные «партнеры» придут ко мне и предложат за небольшие деньги пойти к ним работать. А что, работа престижная. 

Единственное исключение — это крупные частные инвесторы или владельцы крупных семейных компаний, которым реально интересно, что же будет происходить в мире. Беда в том, что таковых у нас практически нет. И это значит, что антикризисная тема будет из России уходить … 

Теоретически, это не очень возможно, поскольку именно Россия на сегодня единственный в мире обладатель не либерального экономического языка. И поэтому обойти нас, вроде бы, нельзя. Но на самом деле, это просто замедлит процесс, Да, первые школы и центры будут созданы у нас, но созданы они будут на западные деньги, и, постепенно, будут выводиться за пределы страны. А Россия потеряет последний шанс совершить рывок за счет уникального преимущества, созданного еще во времена СССР. Лично мне будет очень хорошо и уютно. Но — за державу обидно! 
Да, это пессимистический сценарий. И я буду его тщательно тормозить. Но если в нашей стране никто не проснется — альтернативы ему не будет. К сожалению.