Духовные потребности и духовность.

Когда философы, социологи, культурологи, да и вообще все гуманитарии, нам говорят об удовлетворении каких-то сокровенных потребностях людей, разделяя их на духовные и материальные, - ничего кроме улыбки у меня не вызывает. Простите, уважаемые ученые, но при слове «удовлетворение» у человека сразу же происходит сосательный безусловный рефлекс с выделением слюны, как у собаки академика Павлова. В действительности, у человека как высокосоциального существа, обладающего разумом и сознанием, и являющегося субъектом общественно-исторической деятельности и культуры, в его так называемых духовных потребностях никакой духовности нет. Духовные потребности, в которые входят культурные, нравственные и эстетические предпочтения человека, это продолжение все тех же материальных потребностей в пище, одежде, жилище. Различие лишь в том, что духовные потребности не такие откровенно прагматичные как материальные. В обществе, являющемся высшей формой материальной жизни, духовные потребности имеют такую же ярко окрашенную гедонистическую природу, как и материальные потребности. По большому счету, от этих потребностей можно было бы отказаться или, по крайней мере, не пытаться максимально их удовлетворять, но в сумме они составляют в человеческой жизни то, что называется счастьем, делая жизнь комфортной, доставляющей радость и комфорт. Несмотря на то, что все это счастье, заключающееся в обладании и достижении всего, чего душа желает – эфемерно, призрачно и вечно ускользающее – отказаться от него человек не способен. Радоваться и наслаждаться жизнью – вот то общее, что объединяет материальное и духовное в жизни человека. Для многих людей, – среди которых могут быть не только рядовые обыватели, но и знаменитости, – удовлетворение материальных и духовных потребностей становится смыслом жизни. Такие люди с жадностью, достойной лучшего применения, стараются как можно больше всего узнать и попробовать в жизни, «успеть все сделать», как они говорят, в глубине души, наверное, понимая, что им не удастся «насытится», однако плоть не обуздать – ей всего мало в этой жизни.

В том-то и трагичность и нищета всякого потребительства, что оно не «насыщает» душу: ну и что с того, что нечто было у тебя, что ты чего-то достиг, увидел и узнал – все равно это уже прошло, как будто его и не было. А вдруг всего этого не было в твоей жизни, и все, что было в ней - тебе приснилось. Чем тогда успешный человек отличается от неудачника, который только в своих мечтах и фантазиях все попробовал, все узнал и всего достиг в своей жизни. Ел ли ты халву или только представлял, что ешь – от этого во рту не станет слаще, рот не наполнится халвой. Мораль всего сказанного такова: духовность не может быть потребностью человека, как материальная потребность. Духовность – это нечто совершенно иное, это состояние души, не требующей насыщения, а жаждущей отдавать, отдавать безвозмездно, не требуя взамен никакой награды. Для того чтобы быть духовным человеку не обязательно «удовлетворять свои духовные потребности», удовлетворять можно (и нужно) только материальные и физиологические нужды. Духовное – это не состояние перманентного насыщения и потребления, а состояние своей абсолютной самодостаточности, независимости от внешнего бытия. Духовное несовершенство и связанное с ним «духовное потребительство» – это следствие несовершенства человеческой природы и общества, «созданного по его же образу». И тут ничего не изменишь, даже с помощью самой хорошей религии, идеологии или учения: «Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать» (Екк 1:15).