ИСТОРИИ - КОРОТЫШКИ

ИСТОРИИ - КОРОТЫШКИ

   Рьяно разгуливает солнце. Выпаливает все облачка и с таким напором припаривает землю (налегает на землю), что в голове рождаются  необычайно  яркие  мысли, от которых… Почитаем.

1.

   В тени 50 градусов, но это только старт. Ртутный столбик  рвётся к финишу. Какая отметка окажется  верхушкой пика (пьедесталом) не известно. День потрескивает  от жары. В него словно запустили мелкие электрические заряды, которые, сталкиваясь, превращаются в крохотные молнии. Такое ощущение, что попал в ад.

   Под навесом на порожках сидит добрый человек Иван Фёдорович - очень внимательный ко всем событиям -  и думает. Он точно знает, что думает, потому что в голове чувствует суетливое шевеление. Жара загнала все отяжелевшие его мысли в прохладу, где они отлёживаются, как бары. Чтобы их вытащить, нужно хоть чуток  тряхнуть головой, но тряхнуть невозможно. Пекло несусветное, голову словно приварили к стояку навеса, дёрнешь и скальпель вспомнишь.

   В это время заходит самый верный друг и  кум Фёдор Иванович, известный в посёлке, как передовик по свежим новостям,  и садится рядом, а потом вскакивает, так как ему кажется, что штаны снизу задымились.

- Ты бы  водой доски облил.

- А кто колонку качать будет, ведро с водой нести. Если б оно по воздуху приплыло. Может, качнёшь.

- Бесполезно. Пока буду нести, вода вся испарится. Я тебе вот что скажу.- Ты слышал по телевизору новость, -  он, пытаясь пристроить голову под тенёк навеса, но навес хилый, со щелями, через которые солнце так припекает его затылок, что он искрится.

- Да, - лениво отвечает Иван Фёдорович, а лениво потому, что язык спёкся.

- И как она тебе? – хрипит  Фёдор Иванович

- Дуже добра, - добавляя хрипа, говорит Иван Фёдорович, облизывая гортань в надежде найти хоть крохотный оазис.

-Не контрпродуктивная, а весьма продуктивная и по всем габаритам перспективная  новость, - добирая остатки хрипа, выдавливает Фёдор Иванович, поднимается с порожек, но как поднимается? Голова тяжеловесна, и он обеими руками  хочет выровнять её и поставить прямо, потому что она всё время сваливается на голую разопревшую  грудь.

   Выйдя на улицу, он слышит угасающий  голос   Ивана Фёдоровича.

- Кум! Как называется новость? Ты её слухав? (слышал)

   Фёдор Иванович останавливается, думает, жара душит его, нагнетая в голову обжаренные  мысли,  солнечный удар, вспышка, и он выталкивает те слова, которые ближе всех к выходу.

- Не знаю, как она называется, и я её не слухав, -  Фёдор Иванович пытается рывком  поднять голос, чтобы довести его до слышимости, - но совершено и реально  согласен со всем тем, что  в ней.

2.  

   В тени 50 градусов. Виктор Антонович  лежит на кровати под дикой грушей. В просвете между ветвями он видит, как к нему из солнечного марева выдвигается  кум Антон Викторович.

- На рыбалке был, - спрашивает  Антон Викторович.

   Он лихач. В любую жару выпьет, чтобы не было перекоса между внутренней и внешней температурой. Когда его называют пьяницей, он не сердится, а мягко поправляет: ты - культура необразованная, образованная культура говорит не пьяница, а человек находится в другом состоянии.

   Антон Викторович присаживается на край кровати.

- Так на рыбалке был, - повторяет он.

- Был. На Дону.

- Как рыба?

-Два ведра привёз.

-На каком месте ловил? Скажешь или промолчишь?

-Почему и не сказать.

На островке, который находится на середине Дона. Если едешь с Москвы в Обливскую и переезжаешь  мост возле Калача, то островок по  правую сторону, а если едешь на Москву из Обливской, то островок по левую сторону.

   Длинная строка  утяжелила голову  Виктора Антоновича, и ему хочется  перевернуться на бочок, подложить правую  руку под левую  щёку, закрыть глазки, зевнуть, почесать грудь и поспать, но…

-Так и знал, - сердится  Антон Викторович, - что запутаешь. Ты скажи мне: островок по левую сторону Дона или по правую?

- Я же тебе сказал на середине Дона.

-Вот бестолковый. Никто не знает, где середина Дона. Может она возле Серафимовича. Я тебя спрашиваю по левую сторону или по правую.

   Солнце в зените. Висит прямо над  головой Виктора Антоновича и прицельно бьёт в лысую макушку.

- Если смотреть правильно, - напрягаясь, шепчет он, - то   перпендикулярно солнцу.

- Так бы и сказал, а то всё обходами, да обходами. Сейчас же еду на рыбалку, - бросает  Антон Викторович и уходит.

3

   В тени 50 градусов. Вася и его младший брат Николай сидят на лавочке. Вася долго смотрит на Николая, а потом спрашивает.

- Коль. У тебя хорошая картошка уродилась?

- У. Породистая. Розовая.

- А у меня всю турлуки пожрали.

- Какого она у тебя цвета?

- Белая.

- Эх, ты. Пентюх. Психологию турлука не знаешь. Он не видит розовый цвет, а потому и не ест. Он видит белый и ест. На следующий год перед посадкой покрась свою картошку в розовый цвет. Понял.

   У Васи кружится голова. Перед глазами лавиной сыплется розовая картошка в вёдра, мешки, тазики миски, консервные банки… Он наклоняется к Николаю и шевелит запёкшимися губами.

- Можешь, одолжишь  краски на посадку?

4.

   В тени 50 градусов. На берегу Чира стоит Кузьма Петрович и готовится прыгнуть, чтобы охладиться, понырять, покувыркаться,  набраться крепости, которую съедает Солнце, в охотку половить в норах раков. Словом, отбиться  от ежедневной хозяйственной суеты, а потом перехватить чарочку, расположиться с кумом на травке, завести  хорошую беседу об уважении друг к другу, углубиться в историю, оценить вождей, проанализировать их поступки, поправить скосившуюся политику, затронуть местные и мировые проблемы, а дальше? Кузьма Петрович не знает, что дальше, но новая чарочка подскажет. Она выведет в такой масштаб проблем, что не измеришь никаким о – го – го.

   Он начинает  разминаться приседанием, потом  бегом на месте, а заканчивает боксёрскими ударами по паленому воздуху и увёртками влево, вправо

   За ним внимательно наблюдает его кум Пётр Кузьмич, расположившийся под густолиственной вербой. Он  вытаскивает из сумки помидоры, огурцы, хлеб, бутылки пива: готовит стол. Всё тип - топ, а Кузьма Петрович всё разминается, что, в конце концов, убивает  желание  Петра Кузьмич смотреть на него, он вскакивает.

- Ты это, - орёт он, глядя на пиво, - кончай дрыгаться. Прыгай. Покажи полёт.

   Прыжок. Такой сильный, что Кузьма Петрович чуть не упирается макушкой в обнаженное небо. Его распирает  радость. Человек оторвался от земли. Летит без крыльев. Его голова уже касается воды, как раздается раздирающий крик Петра Кузьмича.

- Кум! Ты летишь на гадюку. Возвращайся назад к берегу.

- Это невоз….

   Стоп – картинка. Разбегающиеся волнистые  круги по воде, и Петр Кузьмич с чарочкой.