Роберт Саути

Robert Southey - Project Gutenberg eText 13619.jpg

р. 12 августа 1774, Бристоль
ум. 21 марта 1843 (68 лет), Кесвик, графство Камбрия
известный английский поэт-романтик, представитель «озёрной школы»
Предостережение хирурга (Саути/Гумилёв)

Сиделке доктор что-то прошептал,
‎Слова к хирургу долетели,
Он побледнел при докторских словах
‎И задрожал в своей постели.

— Ах, братьев приведите мне моих,—
‎Хирург заговорил, тоскуя,—
Священника ко мне с гробовщиком
‎Скорей, пока еще живу я.

Пришел священник, гробовщик пришел,
‎Чтобы стоять при смертном ложе:
Ученики хирурга им во след
‎По лестнице поднялись тоже.

И в комнату вошли ученики
‎Попарно, по трое, в молчаньи,
Вошел с лукавым зубоскальством Джо,
‎Руководитель их компаньи.

Хирург ругаться начал, видя их,
‎Страшны ругательства такие.
— Пошлите этих негодяев в ад,
‎Молю вас, братья дорогие!

От злости пена бьет из губ его,
‎Бровь черная его трясется.
— Я знаю, Джо привяжется ко мне,
‎Но к черту, пусть он обойдется.

Вот вывели его учеников,
‎А он без сил лежать остался
И сумрачно на братьев он смотрел,
‎И с ними говорить пытался.

— Так много разных трупов я вскрывал,
‎И приближается расплата.
О, братья, постарайтесь для меня,
‎Старался я для вас когда-то.

Я свечи жег из жира мертвецов,
‎И мне могильщики служили,
Клал в спирт я новорожденных, сушил,
‎Старался я для вас когда-то…

За мной придут мои ученики
‎И кость отделят мне от кости;
Я, разорявший домы мертвецов,
‎Не успокоюсь на погосте.

Когда скончаюсь, я в свинцовый гроб,
‎О, братья, должен быть замкнутым,
И взвесьте гроб мой: делавший его,
‎Ведь может оказаться плутом:

Пусть будет крепко так запаян он,
‎О, милые, как только можно,
И в патентованный положен гроб,
‎Чтоб лег в него я бестревожно.

Раз украдут меня в таком гробу,
‎Напрасно будет их уменье,
Купите только гроб тот в мастерской
‎За церковью Преображенья.

И тело в церкви брата моего
‎Заройте — так всего надежней —
И дверь замкните накрепко, молю,
‎И ключ храните осторожней.

Велите, чтоб три сильных молодца
‎Всю ночь у ризницы сидели,
Бочонок джина каждому из них
‎И каждому бочонок эля.

И дайте порох, пули, мушкетон
‎Тому из них, кто лучше целит,
И пять гиней прибавьте, если он
‎Гробокопателя застрелит.

Пускай они в теченье трех недель
‎Труп охраняют недостойный,
Настолько буду я тогда вонять,
‎Что отдохну в гробу спокойно.

И доктор уложил его в кровать,
‎Его глаза застыли в муке,
Вздох стал коротким; смертная борьба
‎Ужасно искривила руки.

Вложили мертвого в свинцовый гроб,
‎И гроб был накрепко замкнутым,
И взвешен также: делавший его,
‎Ведь мог же оказаться плутом.

И крепко, крепко был запаян он,
‎Запаян так, как только можно.
И в патентованный положен гроб,
‎Чтоб спать в нем было бестревожно.

Раз тело украдут в таком гробу,
‎Ворам не хватит их уменья,
Ведь этот гроб был куплен в мастерской
‎За церковью Преображенья.



И в церкви брата закопали труп —
‎Так было более надежно.
И дверь замкнув на ключ, пономарю
‎Ключа не дали осторожно.

Три человека в ризнице сидят
‎За кружкой джина или эля,
И если кто придет к ним, то они
‎Гробокопателя застрелят.

В ночь первую при свете фонаря,
‎Как шли они через аллею,
От мистера Жозефа пономарь
‎Тайком им показал гинею.

Но это было мало, совесть их
‎Была надежней крепкой стали,
И вместе с Джо они пономаря,
‎Как следовало, в ад послали.

Ночь целую они перед огнем
‎Сидели в ризнице и пили,
Как можно больше пили, и потом
‎Рассказывали кучу былей.

И во вторую ночь под фонарем,
‎Когда они брели в аллее,
От мистера Жозефа пономарь
‎Показывал им две гинеи.

Гинеи блеском привлекали взгляд,
‎Как новые, они сияли,
Зудели пальцы честных сторожей,
‎Что делать им, они не знали.

Но совесть колебанья прогнала,
‎Они продешевить боялись.
Не так решительно, как первый раз,
‎Но все ж от денег отказались.

Ночь целую они перед огнем
‎Сидели в ризнице и пили,
Как можно больше пили, и потом
‎Рассказывали кучу былей.

И в третью ночь под тем же фонарем,
‎Когда они брели в аллее,
От мистера Жозефа пономарь
‎Стал предлагать им три гинеи.

Они взглянули, искоса, стыдясь,—
‎Гинеи искрились коварно,
На золото лукавый пономарь
‎Направил сразу луч фонарный.

Глядел хитро и подмигнул слегка,
‎Когда удобно было это,
И слушать было трудно им, как он
‎Подбрасывал в руке монеты.

Их совесть, что была дотоль чиста,
‎В минуту стала недостойной,
Ведь помнили они, что ничего
‎Не может рассказать покойный.

И порох, пули отдали они,
‎Взамен блестящего металла.
Смеялись весело и пили джин,
‎Покуда полночь не настала.

Тогда, хотя священник спрятал ключ
‎От церкви в месте безопасном,
Открылись двери пред пономарем —
‎Ведь он владел ключом запасным.

И в храм, чтоб труп украсть, за подлым Джо
‎Вступили негодяи эти.
И выглядел зловеще темный храм
‎В мигающем фонарном свете.

Меж двух камней вонзился заступ их.
‎И вот, качнулись камня оба,
Они лопаткой глину огребли
‎И добрались под ней до гроба.

Гроб патентованный взорвав сперва,
‎Они свинец стамеской вскрыли
И засмеялись, саван увидав,
‎В котором мертвый спал в могиле.

И саван отдали пономарю,
‎И гроб зарыли опустелый,
И после, поперек согнув, в мешок
‎Засунули хирурга тело.

И сторож неприятный запах мог
‎Услышать на аршин, примерно,
И проклинал смеющихся воров
‎За груз, воняющий так скверно.

Так на спине снесли они мешок
‎И труп разрезали на части,
А что с душой хирурга было, то
‎Вам рассказать не в нашей власти.

*

Язык оригинала: английский. Название в оригинале: The Surgeon's Warning. — См. Переводы Гумилёва. Источник: Эолова арфа. Антология баллады / Сост., предисл., коммент. А. А. Гугнина. — М.: Высшая школа, 1989. — С. 238—242 — ISBN 5-06-000263-2.