«Тигр» изнутри, достоинства и недостатки глазами его командира на фоне Pz.IV

Я ждал чего-то более элегантного, как Т-34, а тут такой ящер.

По мемуарам наших ветеранов мы хорошо представляем, каким грозным противником был немецкий танк «Тигр». А каково в нем было воевать?

Альфред Рюббель – один из тех, кому довелось оценивать «Тигр» изнутри.

Мы очень, очень мало стреляли

В 1939 году он добровольно пошел в солдаты. Добровольцам позволяли выбрать род войск, в котором предстояло служить. Рюббель «ужасно хотел» в танковые войска. А в пехоту не хотел… Танкист, так сказать, по своему хотению. Вот только его, как сказали бы в России в конце 20-го – начале 21 века, «кинули».

----------------------<cut>----------------------

Попал он в пехотинцы танковой дивизии. 9 просьб о переводе в танкисты оказались напрасными. Лишь в июне 1940 года он наконец-то стал танкистом: «Танковым войскам я оставался верным 5 лет войны, 22 года в Бундесвере и 12 лет в разработке танков после моей отставки». Солидный танковый опыт накоплен, ничего не скажешь.

Готовили его сначала как заряжающего, затем как наводчика танкового орудия. Качество подготовки высоким назвать трудно: «…боеприпасов было мало. В учебной части для обучения стрельбе были тренажеры. В пушку был вмонтирован винтовочный ствол, с помощью которого имитировался выстрел. Только пару раз мы выстрелили настоящими снарядами. Мы очень, очень мало стреляли».

Любопытно мнение Рюббеля о Pz.IV, на котором он воевал на Восточном фронте в 1941-42 годах:
«Неудачный танк, медленный, с плохой пушкой. Если есть платформа, ну поставьте туда длинноствольную пушку! Так потом и сделали. До появления «Тигра», у которого была пушка 8-8, русские всегда были лучше вооружены».

Первое знакомство с «Тигром» в начале 1943 года обернулось разочарованием:

«Однажды за завтраком у меня с Хайно, который единственный из нас накануне видел «Тигра», был такой диалог:

- Хайно, скажи, как он выглядит?
— Представь себе очень длинную танковую пушку. Представил?
— Да!
— А у него она еще длиннее!

Скоро я тоже увидел это чудо. Я был впечатлен, но и несколько разочарован. Я ждал чего-то более элегантного, как Т-34, а тут такой ящер. Обучение было вялым, потому что была всего одна машина».

Опять жалоба на процесс обучения.

С этого момента я начал относиться к Тигру серьезно

Потом случился неприятный казус: «После окончания обучения в марте 1943-го года нас перевели в близлежащий лагерь «Сенне», в котором формировались роты Тигров. Наши первые, предназначенные для роты Шобера, «Тигры» прибыли на вокзал, и до утра, до разгрузки, их надо было охранять. Это приказали мне. Караульного помещения не было, было холодно. Я сел в кресло водителя одного из танков. Все было новым и незнакомым — и ночью было очень скучно. Ключ зажигания торчал в панели, с назначением некоторых переключателей я разобрался. Заведется ли мотор? Прав на управление танком у меня не было, но я часто нелегально управлял танком. Из любопытства я повернул ключ — и мотор завелся!

Что я тогда еще не знал: передача всегда была включена! Я шевельнул рулевое колесо, дал газ, и танк сдвинулся с места и повернулся! Что произошло? Разгрузочные клины были выдавлены из-под танка, корма и нос танка свисали с платформы. Испугавшись дальнейших ошибок, я не пытался поставить танк на место. Что подумала разгрузочная команда, я не знаю, но расследования не было. С этого момента я начал относиться к «Тигру» серьезно и основательно его изучил. Меня назначили командиром танка и дали подобрать себе экипаж».

Получается, что после завершения обучения немецкий танкист толком не знал свою машину и основательно изучил «Тигр» лишь после неприятной истории. А если бы она не произошла?

При этом надо учитывать, что уровень подготовки молодых советских танкистов был, увы, обычно еще ниже, чем у противника.

Огневая мощь «Тигра» была фантастической, но…

Главное достоинство «Тигра» было особенно очевидно на фоне Pz.IV:

«Они отличались как небо и земля. Тигр был качественным скачком в ряду наших танков… Огневая мощь «Тигра» была фантастической».

Но при этом Рюббель подробно описал и недостатки своей новой машины: «Однако ужасной была похожая на печную трубу командирская башенка, попадание в которую из калибра 7,62-сантиметра отрезало командиру Тигра голову. Ну и подвижность была просто никакой. Скорость передвижения на марше была очень низкой, теоретически — 38 км/ч, практически так никогда ехать было нельзя. По пересеченной местности «Тигр», как правило, ехал 10 км/ч.

Мотор очень плохо переносил перегрузки. Продолжительность его жизни была очень ограничена. От наших водителей требовались хорошие знания и очень много работы, чтобы обеспечить готовность «Тигра» к бою. Ремонтная группа и ремонтная мастерская работали без перерывов. Во время маршей я всегда держал одно ухо открытым, чтобы все время слушать шум мотора. Перегрев вел к разрушению прокладок во втулках цилиндров, вода из системы охлаждения попадала в цилиндры. Тогда надо было вынимать свечи и убирать воду из цилиндров. После этого «Тигр» ехал еще медленней. Перегрев также мог сжечь пробковые уплотнения в головке цилиндров, тогда мотор терял масло. Наш водитель Вальтер Эшриг жевал солдатский хлеб и получившуюся хлебную кашу использовал как уплотнитель в головках цилиндров, что на время помогало. Кроме того, слабыми местами были коробка передач, боковые передаточные механизмы и ходовая часть. Гидравлика тогда была еще не зрелой. Боковые передаточные механизмы были хрупкими, как сырое яйцо, и при механической нагрузке чуть выше средней сразу ломались.

Особым «удовольствием» был ремонт шахматной ходовой части у «Тигра» I. Известно, что у него на каждой стороне было 16 катков и 8 рычагов подвески. В начале марша все 16 катков были в отличном состоянии. Потом четыре внешних катка, начиная с переднего, начинали жить собственной жизнью. Движение рычагов подвески и напряжение на сгиб ослабляли фланцевые соединения всей подвески. Поэтому появлялась повышенная нагрузка на остальные катки и разрушалось резиновое покрытие катков. Количество работы для замены средних и задних катков было огромным, для этого надо было снять передние восемь катков».

После этого становится понятно, почему немцы потеряли значительную часть «Тигров» из-за поломок во время отступления.

Ничего не могло произойти?

Но сколько бы ни сетовал Рюббель на проблемы с ходовой частью «Тигра», на сложности с ремонтом и низкую скорость, мощь огня и брони для него перевешивали недостатки:

«Превосходство «Тигра» I и II в огневой мощи и бронировании над всеми вражескими танками, сохранявшееся до конца войны, сделало нас беспечными. Во время прикрытия наших частей и в боях, мы, бывало, часами стояли на одном месте, ничем не прикрытые и не замаскированные, и с нами ничего не могло произойти»!

Любопытно было бы получить по этому поводу комментарии наших танкистов, воевавших на ИС-2.

Согласились бы они признать «тигриное» превосходство в огневой мощи и бронировании, или оспорили бы мнение Альфреда Рюббеля?

Может быть, его экипажу просто очень везло, а кому-то приходилось дорого платить за беспечность, за нежелание маскироваться?

Уверенность в том, что «с нами ничего не могло произойти» на войне может очень дорого обойтись в любых войсках.

Максим Кустов