Участник самого крупного танкового боя в истории раскрыл малоизвестные детали битвы
Именно под Курском Красная армия доказала, что научилась прекрасно воевать
<video width="320" height="240" preload="none" src="https://mp4zvezda.cdnvideo.ru/mp4/imzbi4j00006a371nuhbxvkwu10.mp4" x-webkit-airplay="allow"></video>0:00/ 0:00
Фото: Минобороны России
Курская битва, которую еще называют битвой на Курской дуге, шла с 5 июля по 23 августа 1943 года. По своему масштабу, силам и средствам, напряженности, а главное – военно-политическим последствиям это сражение стало одним из ключевых в ходе Великой Отечественной войны. Достаточно привести лишь один факт: в ней участвовали свыше 2,2 миллионов человек, более шести тысяч танков и около пяти тысяч самолетов.

Танковое сражение стало важнейшей частью стратегического плана летне-осенней кампании 1943 года. И коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны, начатый под Москвой и Сталинградом, был завершен в ходе Курской битвы. После нее стратегическая инициатива окончательно перешла на сторону Красной армии. Поэтому не случайно, что день 23 августа, когда немецко-фашистские войска были разгромлены, является Днем воинской славы России.
Но был тогда и еще один день – 12 июля, который стал кульминацией большого сражения под Прохоровкой. Именно тогда ровно 74 года назад в районе железнодорожной станции Прохоровка и села Александровское произошел тот самый танковый бой, в котором участвовали более тысячи единиц боевой техники. К исходу дня 12 июля сражение завершилось.
Основной цели контрудар Воронежского фронта силами двух гвардейских армий не достиг: противник не был разгромлен. Но, дальнейшее продвижение соединений 2-го танкового корпуса СС под Прохоровкой было остановлено. Продвинувшись за восемь суток всего на 35 километров, войска Манштейна, протоптавшись на достигнутых рубежах три дня в тщетных попытках взломать советскую оборону, были вынуждены начать отвод войск с захваченного «плацдарма». После этого и наступил перелом. Перешедшие 17 июля в наступление советские войска к 23 июля отбросили фашистов на исходные позиции.

Дни сражений очень хорошо помнит генерал-полковник в отставке, участник Курской битвы Борис Павлович Уткин, к которому сайт «Звезды» обратился с просьбой рассказать о тех событиях.
Ветеран вспоминает, что такого творческого полета мысли командующих, такого вдохновения среди офицеров и высочайшего морального духа у личного состава, как во время Курской битвы, было очень немного за всю историю армии. Именно это помогло не только достойно обороняться, но и перейти в наступление. Сам Уткин, вступивший в первый бой старшим лейтенантом и будучи командиром артиллерийской батареи, из последнего боя вышел уже капитаном.
«И для меня, и для всех оставшихся в живых ветеранов очень памятны события не только самих дней сражения, но и всего, что произошло после. Примерно 20 марта мы заняли свои позиции на Курской дуге, 5 июля начались боевые оборонительные действия, а 23 августа мы уже освобождали Харьков. А еще через месяц – форсировали Днепр», - говорит ветеран.
Он продолжает, что во время сражения под Курском все воинские формирования нашей армии накопили такой победный потенциал, которого хватило вплоть до конца войны. Всем, и врагу в том числе, стало понятно, что вся страна перестроились на победный лад. Именно под Курском наша армия доказала, что научилась прекрасно воевать.
Говоря о тех днях, боевой генерал вспоминает, как у них, благодаря местной магнитной аномалии отказались работать все приборы, и им во время ночных маршей и при ведении артиллерийского огня приходилось ориентироваться по звездам. При этом в бою всегда приходилось преодолевать что-то новое или неведомое ранее. Зачастую приходилось учиться и переучиваться по ходу.
«Почти всегда мы – командиры вынуждены были не только думать, но и действовать на упреждение. Нельзя было допустить, чтобы фашистский командир, такой же капитан, в чем-то меня превосходил. И дело было совсем не в величии самомнения. Просто интенсивность и динамика боев не оставляла другого выбора: либо мы победим врага, либо он победит нас», – добавляет Борис Павлович.
Комментарии
Атаковавшие противника юго-западнее станции Прохоровка советские танковые войска, зажатые в полосе шириной 6 – 7 км и расстреливаемые орудийным огнем с трех сторон, не смогли реализовать преимущество в подвижности своих танков и понесли катастрофические потери (на основании донесений командиров советских корпусов). 29-й танковый корпус потерял 1033 человек убитыми и пропавшими без вести, 958 человек ранеными. Из 199 танков, участвовавших в атаке, сгорело или было подбито 153, то есть 77 процентов. Из 20 самоходных артиллерийских установок безвозвратно потеряно 16, ещё три были подбиты и отправлены в ремонт.
Почти все подбитые в боях 12 июля советские танки, пригодные для восстановительного ремонта, остались на территории, занятой противником, и были им захвачены и уничтожены. Советские войска в районе Прохоровки не только не отбили у противника хоть какую-то территорию, но и потеряли часть своей.
2-й танковый корпус СС в течение 12 июля также понес существенные для него потери (возможно, около 100 танков и самоходных штурмовых орудий уничтоженными и подбитыми). Но большинство немецких танков и самоходных штурмовых орудий имело незначительные повреждения и поломки и за ночь было восстановлено в передвижных войсковых ремонтных подразделениях (которые, располагаясь недалеко от переднего края, своими силами и средствами обычно вводили в строй до 95 процентов подбитой бронетехники), и наутро 13 июля 1943 года во 2-ом танковом корпусе СС в строю находился 251 танк и самоходное штурмовое орудие, то есть на 22 единицы меньше, чем утром 12 июля.
Пользуясь случаем, в очередной раз интересуюсь: ребятушки, да когда же вы свои архивы ликвидируете? Ведь так и будете собственным личиком стол каждый раз вытирать...
Обычно бросают батальон и 15-25 танков.
Немцы это знали и за сутки стащили на Прохоровку буквально все, что стреляет, все, что смогли. И расстреливали наши танки в упор.
Примерно 35% танков и солдат все же прошли огненный заслон и стали уничтожать немецкие части. Благодаря этому Гитлер понял, что скоро придет ему писец. То есть, в прорыв хлынут еще 30 - 50 советских дивизий, и их ничем не удержишь.
Мой дядя, Григорий Фанаев, мех-вод танка, погиб на Прохоровском поле. А другой дядя, Алексей Андрюшенко, командир танкового полка у генерала Катукова (1-я Гв. ТА) был в 5 км и наблюдал за происходящим.