Новые формы без содержания

Довоевались

 Критический, но односторонний взгляд только на внешнюю сторону жизни человека, лишает нас видения картины в целом, понимания причины «плохой жизни» и ясности того, что нужно делать.

 «…Мы претендуем на право делать такое, чего никакая зверушка делать не может по своей природе: не просто жить плохо, а быть сознательно плохими, и при это называть свое плохое хорошим. Не просто жестокость, а жестокость, выдаваемая за добродетель. Не просто алчность, а алчность, принципиально ненасыщаемая. Не просто ситуативная ложь, а ложь возведенная в принцип».

 Принцип насилия (ложь - его составная), который – в ОСНОВЕ всего общественного устройства, это вообще не принцип, а насилие над принципом. И это такой же оксюморон, как и «право на насилие». Нужно понимать Принцип. И нужно понимать Право.

 Здесь, не о «претензии на право», а скорее о желании, или «мечте». До права, осознания его необходимости, понимания как принципа устройства общественных отношений, не доросло наше сознание. А потому и о праве – там, где ему не место.

 «И в этом отношении даже КНДР с Ираном нам не компания. Иран отстаивает некие принципы – дикие, архаичные, нежизнеспособные, но принципы. Северная Корея – тоже. Тоже дикие и тоже нежизнеспособные. Но принципы. А мы?».

 А мы – понятия не имеем о принципе. И, не различая различное, называем принципами беспринципность.

 «А что же "14" (реально, конечно, не меньше 30%)? Что наиболее здоровая часть общества?».

 А откуда эти "14" и "30"?... Здравомыслие – ещё не то же, что разумность. А разумно мыслящих и понимающих – вообще ЕДИНИЦЫ.

 «А наиболее здоровая тоже больна. Ей тоже война мерещится».

 Война войне рознь… Развязанное насилие и противодействие насилию (усмирение, принуждение к миру) – не одно и то же. Их нужно различать.

 «А что значит "проспаться"?».

 Значит – прозреть, сбросить пелену с глаз, – приподнять себе веки умозрения.

 «Что можно, когда (если) проспимся?».

 Можно – понять то, что нужно.

А нужно – понять то, что должно. Понимание – действие №1.

 «Можно, например, понять, что западная модель устройства общества не справляется с современными вызовами, плохо справляется. Отсюда и перманентный кризис с марксовых времен».

 Понять нужно, что эта модель устройства общества СИЛОВАЯ. Не западная, а мировая. Не с марксовых времён, а со «старины глубокой». Понять нужно, но – нечем. И в это опять всё упёрлось.

 «В чем плохость? В несвободе…».

 Несвобода – в силовой модели. Полагающей насилие, а не право. Власть, а не демократию. 

 «Большие здесь есть резервы для совершенствования».

 Совершенствования себя в насилии?!?...

 «Чтобы появились возможности, надо всё менять».

 Чтобы менять, так нужно самому меняться. Чтобы понимать, что на что менять. Для этого есть все возможности. А чего нет, так это желания себя менять. Учиться. Животный ум ведом не разумом, а животом.

 «А это невозможно без остановки социальной машины, то есть жизни».

 Даже если социальная машина встанет на тормоз – дальше ЧТО? Каким образом, откуда, какие возможности чего?

Не нужно ничего останавливать, остановка жизни – это смерть. Нужно строить своё понимание. Отсюда всё только и может начать проистекать...

 «Именно поэтому новым формам общественной жизни будет чрезвычайно трудно возникнуть внутри старых».

 Новым формам сознания уже чрезвычайно трудно возникнуть в голове.

 Новые представления о новых социальных отношениях, основанных на праве и правосознании, а не на силе и насилии, не сразу, но могут и должны возникнуть в каждой голове. А по-другому – невозможны ни правоотношения, ни общественная жизнь как таковая.

 «Гораздо труднее, чем "на пустом месте"».

 Хорошо бы, чтоб это «пустое место» было в голове... Но там застряла матрица насилия.

 «Так, впрочем, всегда бывало в истории…».

 Как там было в истории, давно стало ложью... История – это память о прошлом. Память – очень ненадёжный инструмент для построения ПРАВИЛЬНОГО.