Что мы за люди?

Видит бог, хотел промолчать о вчерашнем инфоповоде. Либо хорошо, либо ничего. Без оговорок – просто ничего.

Не получается.

Впрочем, писать я собираюсь не о покойном. Совсем не о нем. О нас.

Ушедший был человеком большого профессионального ума и большого социального ума. Это было видно и без личного знакомства.

Но это был человек, который открыто звал к тотальному уничтожению Сирии (то есть сирийцев – всех, включая женщин и детей).

И не только – он весьма активно соработничал в деле размывания границы дозволенного, то есть в деле нравственного растления народа. Если Собчак-юниорша выбрала для себя быть апостольшей пошлости, плеяда церковников решили стать апостолами лицемерия, то покойный был апостолом цинизма. Веселенького такого цинизма. Как вы догадываетесь, и то, и другое, и третье равно опасно для народной души.

Но про цинизм сегодня можно было бы и не вспоминать. А вот про фашизм не вспомнить невозможно. И вот почему.

Вчерашняя лента стала просто-таки рекой народной скорби. Панегирик лился за панегириком. Плачи авторов сопровождались горестными всхлипами комментаторов. Мужественные мужчины глотали скупые мужские слезы мужественно. Женственные женщины рыдали по-женски навзрыд, не стесняясь нахлынувших чувств.

Поневоле начнешь приглядываться к составу горюющих. Что за люди? И с изумлением обнаруживаешь, что все они (ну, может, за редкими исключениями) – прекраснейшие люди. Все против сирийской авантюры. Все горюют, видя отравленных зарином сирийских малышей. Все против нашей военщины, известной всему свету. И все требуют ее к ответу. Нормальные люди. Лучшие из наших. Лучших нет.

И все эти люди знают о взглядах усопшего и о его активной пропаганде этих взглядов.

Какой был человек! Суда не побоялся! На крест готов был сходить за свое священное право звать на погром сирийцев. Глыба! Матерый человечище!

Но это знание скорби скорбящих ничуть не мешало. Замечу, к слову, что в случае с Баталовым мешало. Там был своего рода когнитивный диссонанс: с одной стороны Гоша, с другой – крымнаш. А с Носиком никакого диссонанса: на кого ты нас покинул – и всё тут!

Почему так получается? По двум причинам.

Первая – у покойного было очень много друзей. Я уже сказал про высокий социальный интеллект. А друзьям как бы и простительно забывать плохое и помнить только хорошее: ну там, водку, шашлыки, анекдоты и прочее. Такие вот законы тусовки. Какая уж тут нравственность!..

Но есть и другая причина. Скорбят ведь отнюдь не только друзья. И отнюдь не менее искренне. Почему?

Ну, во-первых, потому что они добрые люди.

А во-вторых, потому что они люди с суженным сознанием. Они не помнят сегодня, что было вчера. Не хватает места в сознании – или сегодня, или вчера. Вчера Носик звал убивать сирийцев – они негодовали. Сегодня Носик умер – скорбят. И то, и другое – очень естественно.

И ведь это не "86". Это "14".   

А теперь скажите мне: можно ли с таким состоянием ума что-то сделать? Сделать что-то хорошее? Я уж не говорю – с таким состоянием нравственного (да и эстетического) иммунитета.

Вот в этом и дело.

И неважно, что в данном случае человек умер. Сколько живых пользуются этой нашей беззащитностью! И сколько еще воспользуется!