Украина: Что потом?

По мере углубления украинского кризиса всё более актуальным становится вопрос: что потом?

Понятно, что режим Порошенко должен либо трансформироваться в открытую диктатуру, либо смениться диктатурой. Причём эта диктатура, имея безусловные нацистские черты (Билецкий, Тягныбок, «Азов», «Свобода») уже не может быть полностью идеологизированной. Она должна в оказаться в значительной степени более «народной», чем нацистская диктатура в Германии.

У украинского Гитлера (украинских гитлеров) не будет под рукой дисциплинированного рейхсвера, способного, в случае необходимости навести порядок и поставить на место штурмовиков. Наоборот, любой режим, если он хочет удержаться должен будет в возрастающей степени опираться на маргиналов. Это не классический нацизм мелких лавочников. Это диктатура городского дна и провинциального криминала.

При необходимости режиму можно подобрать новое «человеческое лицо», вместо исчерпавшего свой ресурс Порошенко. Но движение к радикализации, маргинализации и атомизации, как общества, так и властных структур всё равно будет продолжено.

Это настолько очевидно, что украинские политики и эксперты, ещё в прошлом году обвинявшие меня в «кремлёвской пропаганде» развала Украины, сейчас сами в один голос заговорили, что «государство распадается», «государство расползается», «Украина не доживёт до 2019 года».

Такого они себе никогда не позволяли. Даже самые умные, понимавшие что происходит и к чему всё идёт предпочитали не произносить это вслух. Вроде как, если что-то не озвучишь, то оно и не произойдёт. Если сейчас говорят, значит, во-первых, потеряли надежду избежать худшего, а, во-вторых, осознание неизбежности этого худшего уже проникло в общество и, чтобы не растерять популярность, приходится признавать состояние катастрофы.

С точки зрения внутренней политики Украины, это значит, что стабильная власть там в ближайшем будущем не появится, а тенденции к распаду будут только нарастать. С точки зрения международной проблематики украинского кризиса, это означает, что управляемость идущими на Украине процессами извне будет окончательно потеряна.

Политические, экономические, финансовые и дипломатические аргументы больше не будут действовать на украинских руководителей (они и сейчас-то уже почти не действуют). Право силы (военный аргумент) окончательно станет решающим для решения как внутренних, так и внешних украинских проблем. Перед соседями Украины (далеко не только лишь перед одной Россией) станет вопрос о целесообразности/не целесообразности активного вмешательства в урегулирование украинского кризиса. Если вмешательство будет признано нецелесообразным, надо будет дать ответы на вопросы:

— как изолировать данную территорию, с целью недопущения распространения её проблем на соседние государства?
— что делать с миллионами родственного населения (поляки, венгры, румыны, русские), проживающими в приграничных регионах?
— как долго можно не обращать внимания на затрагивающую десятки миллионов человек гуманитарную катастрофу в центре Европы?
— что делать с миллионами беженцев?
— не окажется ли уже в среднесрочной перспективе такая стратегия более затратной, чем стратегия оперативного вмешательства?

В свою очередь, если будет принято решение о коллективном вмешательстве в урегулирование украинского кризиса, вопрос о ресурсном обеспечении такого вмешательства, его объёме и продолжительности также будет одним из ключевых. Но важнейшим будет вопрос о конечной достижимой цели урегулирования, который обычно формулируется как «что потом»?

Дело в том, что можно договориться о формате ликвидации террористических банд, о разграничении зон ответственности соседних держав на территории Украины, можно даже согласовать восстановление после наведения порядка нейтрального, внеблокового украинского государства в каких-то разумных границах.

Но государству для нормального существования необходимы работающая экономика и ответственная элита. Ни того, ни другого на Украине нет и появление не предвидится.

Украинская металлургия вытеснялась с мирового рынка задолго до переворота и подписания соглашения об ассоциации. Просто Индия, Китай и даже Россия предлагали более дешёвую и более качественную продукцию. Химические и нефтехимические производства потеряли рентабельность с ростом цен на газ и нефть, соответственно их ниша на мировых рынках уже занята. Даже, если их удастся перезапустить, кому они будут продавать продукцию? Тяжёлое машиностроение, включая станкостроение, умерло на Украине ещё в 90-е годы и больше не возродилось. После разрыва кооперационных связей с украинским ВПК, Россия создала собственные аналогичные производства, причём более эффективные и технологичные. Если даже предположить, что украинский ВПК прекратил поставлять заказчикам бракованные БТР (как это было армией Ирака, отказавшейся от украинской продукции), если случится чудо и найдутся деньги на переоснащение предприятий украинского ВПК современным оборудованием, где для него искать рынок сбыта?

Наконец, кадры. Из списочных 42,5 миллионов, по оценке украинских же экспертов, в стране постоянного наличного населения осталось 30–35 миллионов (оптимистичная оценка) или 28–30 миллионов (пессимистичная оценка). Некоторые называют и меньшие цифры, но они представляются не слишком реальными. В любом случае, за последние три года Украину покинуло около 4 млн. человек в составе Крыма, ДНР и ЛНР и в качестве политических эмигрантов, а также ещё около 6 миллионов уехало из страны на заработки. Причём 6 миллионов — не общий объём трудовой миграции, а только те, кто отсутствует в стране на постоянной основе.

В 2014–2016 годах только по данным ФМС (ГУ МВД по делам миграции) в соответствующие структуры России обратилось около 1 миллиона граждан Украины за получением постоянного статуса (гражданство, вид на жительство, РВП), из них около 200 тыс. находились в процессе оформления российского гражданства.

Это значит, что значительная часть (от 30%) покидающих Украину, не собирается возвращаться изначально. После 3–5 лет работы за рубежом аналогичное решение принимает большинство остальных трудовых мигрантов.

Поскольку работу за рубежом находят в первую очередь квалифицированные кадры, качество трудовых ресурсов на Украине падает даже более высокими темпами, чем снижается численность населения. Острую нехватку квалифицированных рабочих основных специальностей украинские предприятия ощущали уже в 2007–2010 годах. С тех пор проблема только обострилась. Система подготовки кадров квалифицированных рабочих была уничтожена ещё в средине 90-х.

Таким образом, даже воссозданные или перезапущенные предприятия прежней украинской экономики окажутся без кадров и без рынков сбыта. Строить заводы ради самих заводов никто не будет. С какими трудностями предстоит столкнуться видно хотя бы по ситуации в Крыму. Вице-премьер Рогозин 30 июня 2017 года рассказывая о своём впечатлении от практически восстановленного феодосийского завода «Море» вспомнил, что ещё в начале 2016 года предприятие выглядело так, как будто его бомбили. Между тем, завод работал всё время украинской независимости, его продукция пользовалась спросом, в том числе и за рубежом. Предприятие, по украинским меркам, неплохо сохранилось. Тем не менее для приведения его в порядок понадобилось три года. А ведь завод «Море» — далеко не самый большой и не самый сложный объект украинской промышленности, находившийся в условно хорошем состоянии.

Если принять деиндустриализацию как данность и согласиться с Яценюком, заявлявшим о том, что Украина является аграрной сверхдержавой, то есть её будущее в развитии селькохозяйственного сектора, то надо понимать, что данный сектор экономики, со всеми смежными производствами способен прокормить на Украине до 20 миллионов населения. Остальные окажутся просто лишними.

По состоянию на 2014 год сельское население Украины составляло 14 миллионов человек. При этом работой за пределами своих паёв (то есть в товарном производстве) было обеспечено 5–6 миллионов. Сельское хозяйство Украины проигрывает в эффективности, механизированности и технологичности европейскому и российскому. Его модернизация сократит количество рабочих мест в 2–3 раза.

Работа в селе найдётся примерно для 2,5 миллионов человек, жить там (в составе семей работающих) смогут 6–8 миллионов. Остальных должен принять и обеспечить работой город.

Сейчас, по самой оптимистичной оценке, в украинских городах живёт в два раза больше людей, чем в сёлах (на деле не более, чем в полтора). Население городов сокращается более активно, чем сельское. Стабильно только население Киева, за счёт постоянного притока новых жителей. Если даже исходить из того, что пропорция 1,5–2 горожанина на одного сельского жителя сохранится, то 6–8 миллионов в селе дадут нам 9–16 миллионов в городе, или 15–24 миллиона всего в стране. То есть, от 6 до 10 миллионов наличного населения, либо половина (порядка 20 миллионов) списочного оказывается лишней на Украине.

Итак, промышленную экономику возродить невозможно, а сельскохозяйственная способна прокормить не более половины населения. В такой ситуации, маргинализация и бандитизация общества, а в конечном итоге депопуляция становятся неизбежными.

Как-то сгладить и поставить под контроль процесс могли бы только адекватные политики. Но есть ли такие на Украине?

Уберём две крайности. Нацистов, которых «на Украине нет» и коммунистов, которых даже не загнали в подполье — КПУ добровольно ушла из политики, чтобы её вожди сохранили нажитое непосильным трудом. Не только коммунистов (нормальных организованных левых сил) на Украине действительно нет. Они себя дискредитировали и не возродятся.

Нацистов скоро тоже может не оказаться — они рискуют раствориться в общем бандитском маргиналитете, тем более, что мало чем от него отличаются.

Рассмотрим две основные силы, оппонирующие Порошенко и претендующие на власть (или участие во власти) после него.

«Батькивщина» Тимошенко и «Оппозиционный блок». И тех, и других можно назвать умеренными «евроинтеграторами». И те, и другие говорили о необходимости договариваться с Россией. Казалось бы — вот они прагматики, способные управлять нейтральным украинским государством, выстраивая со всеми соседями ровные деловые отношения.

Как ни странно, и те, и другие уже пробовали, ни у тех, ни у других не получилось. Причём в Европе и США их любят не больше, чем в России. Поэтому Порошенко и оказался совершенно внезапно назначен президентом.

Альтернативой ему была вышедшая из тюрьмы («пострадавшая за дело майдана») Тимошенко, с которой Запад дважды имел дело как с премьер-министром и которой поэтому не верил.

Будучи идеологически «евроинтеграторами» во внешней политике и проводниками олигархической республики во внутренней, они принципиально не избираемы народом. Для прихода во власть им нужен, во-первых, раскол, заставляющий людей голосовать за «своего мерзавца», чтобы не пришёл «чужой мерзавец». Во-вторых, им необходимы политические радикалы в активной политике, чтобы общество видело, от какой опасности его спасают системные партии.

Поэтому все украинские политики финансировали нацистов и, в конце концов, сделали их реальной политической силой (вооружённой и готовой использовать насилие).

То есть, сами по себе эти политические силы не нейтральны. «Оппозиционеры» из одноимённого блока ненавидят ДНР/ЛНР и прочих «террористов-сепаратистов» не меньше, чем тимошенковцы, турчиновцы или порошенковцы. Да, они выступают против войны в Донбассе. Так они и против нацизма выступали в 2004–2014 годах, что не мешало им нацистов финансировать, набирать на работу и проталкивать в большую политику.

Их реальное отношение к сторонам конфликта на Украине хорошо видно по недавней попытке команды Порошенко посадить в тюрьму главного редактора сайта «stransa.ua» Игоря Гужву. Гужва информационно поддерживает «Оппозиционный блок». Он для них социально близкий. И у Гужвы сразу появились известные адвокаты, поддержка в прессе и на политическом уровне. Через четверо суток после ареста он был на свободе.

Юрий Апухтин просидел без суда более двух лет, получил реальный срок и обвинение считает, что надо этот срок раза в два увеличить. «Оппозиционеры» не особенно переживают о его судьбе. Почему такая разница? Потому что «Оппозиционный блок» — оппозиция «не его величеству, а его величества». Они тоже считают, что Крым и Донбасс должны быть возвращены под контроль Киева. Но, поскольку силой не получается, они надеются, что Россия им всё это отдаст просто «за хорошее поведение». Они тоже ненавидят ДНР/ЛНР. Возможно даже сильнее, чем украинские «евроинтеграторы» и примыкающие к ним нацисты.

Для последних война за Донбасс — дело принципа (а принципы могут меняться, особенно когда не хватает сил на их реализацию). Для многих лидеров «Оппозиционного блока» Донбасс — утраченные экономические активы и конвертировавшееся в деньги политическое влияние.

И Украина является для «оппозиционеров»-«евроинтеграторов» не менее ценным активом, чем для националистов-«евроинтеграторов». Даже более. Националисты-«евроинтеграторы» хотели бы по дешёвке продать Украину США и Европе, после чего уехать на вырученные деньги жить в США или Европу. «Оппозиционеры» тоже не против жить за пределами Украины, но владеть ею желают самостоятельно, поскольку для них не существует суммы разумной и достаточной (после получения которой больше уже не надо). Они хотят грабить Украину всегда. А когда заканчиваются собственно украинские ресурсы, они ожидают помощи, кредитов и инвестиций от США, Европы и России. Причём абсолютно уверенны, что все им должны дать денег, потому что как же иначе жить-то.

В общем, программа перемен, как ни странно есть только у нацистов и бандитского маргиналитета. Их лозунг деолигархизации означает попытку построения чего-то подобного бандитско-анархистским «республикам» времён гражданской войны.

А это точно предполагает разрушение основ нынешнего режима. Все остальные желают только вернутся в блаженные времена Януковича, но уже без Януковича.

Произойти это должно примерно так.

Проходят досрочные парламентские выборы, на которых побеждают «здоровые силы». Президент смиряется и до конца срока своих полномочий уходит в тень, передав реальную власть ответственному перед парламентом правительству, либо его убирают (в порядке импичмента или вынудив уйти в добровольную отставку). «Здоровые силы» договариваются с Россией и получают назад Донбасс, что повышает их авторитет внутри страны и за её пределами. «Здоровые силы» начинают переговоры об условиях если не полноценного возвращения Крыма, то признания его украинским. Россия, конечно же соглашается. Ведь это «здоровые силы». Украина опять начинает евроинтегрироваться, но Россия открывает перед ней рынки, снижает цены на газ и даёт многомиллиардные кредиты (ведь у власти «здоровые силы»). Запад тоже даёт много денег (ведь Россия дала). К тому же ЕС пересматривает условия соглашения об ассоциации в более благоприятную для Украины сторону.

Куда деваются нацисты, «герои АТО», ополченцы Донбасса и простые украинские бандиты немного неясно, но, наверное, эти проблемы тоже должна как-то решить Россия.

Политическое пространство Украины 25 лет зачищалось от любой альтернативы. Поэтому там остались одни инфантильные «евроинтеграторы». Они могут быть нацистами или коммунистами, они могут быть умнее или глупее, они могут проповедовать теорию внешнеполитической многовекторности или опираться на лозунг «Прочь от России»!

Главная идея у них всегда будет одна: «Интегрируемся в Европу и всё у нас будет хорошо. Все будут давать деньги: и Европа, и Россия. Главное — интегрироваться».

Представленный действующими системными украинскими политиками проект себя исчерпал. Альтернативой ему является нацистско-бандитская вольница маргиналитета, предполагающая разрушить до основания систему и поделить активы, а там как-то будет.

Такая политическая элита не только не может вывести Украину из кризиса или предотвратить дальнейшее его углубление. Она не может управлять страной даже в условиях относительной стабильности. Данная элита постоянно воссоздаёт систему, требующую ресурсной подкачки снаружи. Первоначально небольшой, но по мере разбазаривания советского наследия и роста аппетитов элиты — всё большей. Им всё равно за что им будут платить: за нейтралитет, войну с Россией. Они даже готовы были бы воевать с Европой, если бы им за это заплатила Москва и Москва бы за них же и воевала. Главное, чтобы платили. В связи с изложенным, с моей точки зрения, развивающаяся на Украине ситуация на данном этапе позитивного решения не имеет. Действующая элита не способна управлять по-старому и не желает, да и не может реформировать систему. Победа альтернативной политической силы приводит к смене наци-олигархического двоевластия, на нацистско-бандитское единовластие, которое практически моментально инициирует развал страны.

Вешним силам, способным навести на Украине порядок не на кого опереться внутри страны политически (не только России, но и ЕС, и США). Как системная, так и несистемная элиты не соответствуют требованиям момента.

Возникновение новой системной элиты невозможно поскольку разрушен экономический базис, который и должен был бы служить основой для новой элиты, и он не может быть воссоздан в прежнем виде. В ближайшие годы у Украины нет возможности кормить всё своё население (от трети до половины должны найти себе работу за пределами родины). В этих условиях любое внешнее вмешательство, направленное на сохранение Украины в качестве независимого государства не может быть эффективным. На данном этапе соседи Украины могут решать только вопросы собственной безопасности от исходящих с её территории угроз и дожидаться изменения обстоятельств. С течением времени, вероятно достаточно скоро, проблема неэффективности местной элиты будет решена развитием украинского кризиса. Радикализация противостоящих группировок, их готовность к принятию друг против друга самых жёстких мер и нарастание ненависти населения к элите в целом, ведут к её (элите) уничтожению и/или вытеснению из страны.

Пространство для появления новой элиты будет расчищаться в крайне сложных и даже трагических условиях, но разрушение государственных структур, ликвидация неадекватной элиты, сокращение населения и постановка перед оставшимися вопроса о выживании, предполагает, что люди, которые возьмут в таких условиях на себя ответственность за управление хотя бы отдельными общинами, будут опираться на безусловную поддержку граждан и смогут исполнять свои обязанности только при условии эффективной реализации программы избравшей их общины.

Ускорить этот сложный и трагический процесс попытками использования «в мирных целях» действующей украинской элиты бессмыслен и ведёт только к ресурсным и репутационным потерям.

Если 25 лет, в ходе пяти попыток, одни и те же люди последовательно приводят систему к краху, то можно не сомневаться, что и в шестой, и в седьмой, и в восьмой раз результат будет тот же.

Россия три года не может переформатировать маленький чиновничий аппарат Крыма, никак не желающий расставаться с украинскими привычками. Огромную, к тому же расколотую цивилизационно, Украину не переформатирует даже Европейский союз.

Политический организм болеет так же, как физический. Кризис может привести к гибели, а может к выздоровлению и приобретению иммунитета. Но заранее никто не скажет чем завершится процесс. Пока что украинский кризис ещё не достиг апогея.

Ростислав Ищенко