Мсье Шуля

В 44 года её приговорили к смертной казни за шпионаж, связь с преступным сообществом, контрабанду людьми и попытку государственного переворота. Но Шуля Коэн прожила ещё более полувека, пройдя через пытки и навсегда заслужив лавры еврейской Маты Хари.

Она родилась в Аргентине в тот самый судьбоносный 1917 год, когда в России к власти пришли большевики, а в Земле Израиля британский фельдмаршал Эдмунд Алленби отбил у турок Иерусалим. Её родители были сионистами, как сказали бы теперь – религиозными сионистами. Поэтому вскоре после рождения дочери семья переехала в подмандатную Палестину, осев в только отстроенном и на тот момент одном из самых престижных иерусалимских кварталов Макор-Барух. Шуля была отправлена в передовую школу, названную в честь Эвелины де Ротшильд – представительницы британской ветви знаменитой семьи еврейских банкиров и филантропов. В этой школе религиозные еврейские девочки получали вполне себе светское и современное образование, а преподавание в соответствии с сионистским подходом велось на иврите.

Шуля Кишик выросла в доме, где отец и старший брат хранили оружие еврейских подпольщиков, пряча пистолеты от британских полицейских в мешочках для хранения молитвенных принадлежностей. И окончив школу, она тоже представляла свою будущую жизнь в борьбе за возрождение еврейской государственности. Но всё сложилось совершенно иначе.

Ей было всего 16, когда к отцу из Бейрута приехали сваты. Жених был молод, красив и весьма состоятелен. Стороны быстро договорились, а Шуля, понимая, как рушатся все её жизненные планы, заперлась в комнате и рыдала всю ночь напролёт.

Покинув ставший ей родным Иерусалим, она вместе с мужем Жозефом Коэном поселилась в еврейском квартале контролируемого французами Бейрута. Состояние успешно занимавшегося коммерцией, заботливого и любящего мужа вполне могло обеспечить ей спокойное и размеренное положение ни в чем не нуждающейся домохозяйки, но скучная жизнь была Шуле не по сердцу. Молодая, красивая и заводная – она быстро стала заметной фигурой в богатой и влиятельной еврейской общине города. Вскоре она завела серьёзные знакомства и за пределами еврейской общины – в «высшем свете» Бейрута.

Шли годы, семья Шули и Жозефа росла, как, впрочем, и их благосостояние. Бейрут, ставший к этому времени столицей независимого Ливана, после окончания Второй мировой войны превратился в «маленький Париж». В наше время, когда Ливан раздираем на части экстремистскими исламистскими группировками, трудно представить, что полвека назад Бейрут был крупнейшим ближневосточный центром развлечений, где светская жизнь не прекращала своего весёлого течения ни днём, ни ночью.

Став регулярной гостьей на вечеринках и застольях бейрутской элиты, Шуля всегда была в курсе всех последних ближневосточных новостей, включая и те, что случайно соскакивали с заплетающихся языков уже не вполне трезвых военных и политических руководителей молодой арабской страны. В конце 1940-х годов ей, видимо, именно таким образом стало известно о совместных ливанско-сирийских планах вторжения на территорию подмандатной Палестины, как только британцы покинут Ближний Восток, а евреи попытаются провозгласить своё государство. И тогда Шуля осознала, что именно ради этого она и прожила в чужой стране всё это время.

В 1947 году она вышла на представителей группы «Шай», бывшей прообразом созданных впоследствии служб безопасности будущего еврейского государства, и предложила им добровольную помощь. Она передала известные ей планы вторжения ливанской и сирийской армий на территорию Земли Израиля и на 14 лет стала для израильской разведки главным агентом в Ливане.

Миссии Шули особенно способствовала невероятных масштабов коррупция, ставшая едва ли не единственным способом решения всех вопросов в Ливане. То, что не удавалось выспросить в светских беседах у захмелевших генералов и правительственных чиновников, можно было узнать благодаря правильно поданной нужному человеку взятке. Средства на решение подобных вопросов в семье были: Жозеф полностью разделял сионистские убеждения жены, а она не только не скрывала от него свою деятельность, но и неизменно советовалась в сложных ситуациях.

Частые встречи Шули с главами ливанских силовых структур и высшими чиновниками, происходившие отнюдь не в рабочее время, а по вечерам в стильных и дорогих столичных ресторанах, неизменно вызывали пересуды и сплетни в еврейской общине, но супруги Коэн внимания на это не обращали, перед ними стояла куда более серьезная задача – «контрабанда людьми». Необходимо было организовать нелегальную переброску в Израиль через ливанскую границу евреев из окрестных ближневосточных стран. Легальную репатриацию евреев в Израиль власти арабских государств запретили сразу же после провозглашения еврейского государства. В результате евреи в арабских странах превратились в своего рода заложников, лишённых части прав и подвергаемых гонениям.

Шуле удалось наладить разветвлённую сеть маршрутов, позволявших одиночкам, семьям и целым группам еврейских беженцев из Ливана, Сирии, Ирака и даже Ирана попадать в Израиль. Одних контрабандисты перевозили в лодках по морю. Вторые пересекали границу в точно назначенное время, пока подкупленные офицеры ливанской погранслужбы отсылали солдат на другой участок зоны наблюдения. Третьи и вовсе проезжали по подделанным и купленным за взятку документам.

Счёт сумевших благодаря Шуле добраться до Израиля идёт на тысячи. И большинство, конечно, не знали, кто их тайная благодетельница.

В одной из первых партий, ещё в 1949 году, Шуля отправила к родственникам в Израиль двух своих старших сыновей – там было за них спокойнее. И главное – это стало примером для многих семей бейрутских евреев, поспешивших, преодолев опасения и страхи, отправить детей в еврейскую страну.

Всё это Шуля проворачивала почти в одиночку. Симпатичная и приветливая светская дама в одно мгновение превращалась в хладнокровного, решительного и волевого разведчика, умевшего при необходимости навести ужас даже на самых грозных и суровых противников. Бесстрашная и уверенная в себе, часто проявлявшая решимости и мужества больше, чем иной мужчина, она пользовалась таким уважением среди израильских силовиков и арабских контрабандистов, что к ней скоро приклеилось прозвище «мсье Шуля» – «господин Шуля». А когда надо было, она умела договариваться даже с самыми опасными людьми.

Подчас этой светской даме приходилось оказываться в совершенно неожиданных и опасных ситуациях. Например, когда во время гражданских беспорядков в Бейруте в 1958 году суннитская группировка захватила несколько еврейских подростков, Шуля без колебаний сама отправилась вглубь суннитского квартала Басту, оплот боевиков, и вернулась оттуда живой и невредимой с освобождёнными подростками.

Её собственные дети, а их у разведчицы было семеро, ни о чём не догадывались. «В детстве я зачитывался книгами о суперменах и разведчиках, но мне и в голову не приходило, что таким героем была и моя мама», – вспоминал потом один из её сыновей. А дочь в фильме, снятом по мотивам жизни Шули уже в 90-е годы, рассказала, как она, сама не зная того, принимала участие в агентурной работе матери: «По выходным я отправлялась в соседний магазин за сладостями, и так как в доме у нас телефона еще не было, то мама просила меня позвонить из магазина по конкретному номеру и передать сообщение. Там всегда были какие-то цифры: 10, 15, 20. Мне было тогда лет восемь, и я не думала, что они значат. Только теперь я понимаю, что это было количество евреев в очередной партии, переправляемой моей матерью в Израиль».

Тем временем количество людей, знавших о тайных аспектах жизни бейрутской светской львицы, продолжало расти, приближая трагическую развязку. В 1961 году Шуля Кишик-Коэн по доносу была арестована в своём доме в Бейруте. Брать её отправили целую моторизованную роту солдат, а бронетранспортёры и автоматчики перекрыли окрестные улицы. Видимо, ливанские службы безопасности хотели как можно сильнее раздуть дело или действительно так боялись безобидную домохозяйку, превратив её в своих фантазиях в легендарную Мату Хари.

Изнурительные допросы и пытки продолжались в течение двух лет. Пытали её с особой жестокостью – даже не столько из желания узнать секреты «Моссада», сколько из мести, из ярости от того, что «какая-то женщина» сумела их всех провести. Её подвешивали за руки и за ноги, били кнутами, вырывали ногти, но так и не смогли получить от неё ни одного признательного показания. В итоге обвинительное заключение, расписанное на 350 страницах, помимо шпионажа, контрабанды людьми и связей с преступными структурами, включало в себя и совсем безумное обвинение в попытке осуществления переворота в Ливане. На суде, который состоялся только в 1963 году, Шуля отказалась признать себя виновной по всем пунктам, но всё равно была признана таковой и приговорена к смертной казни.

Позже приговор был смягчен и заменен на семилетний срок заключения. Однако такое помилование стало, вероятно, не следствием недостаточности улик, а объяснялось страхами многих ливанских руководителей, что перед казнью Шуля может много чего рассказать – как, например, годами давала им взятки, благодаря которым они закрывали глаза и на контрабанду, и на шпионаж, и на связи с преступными структурами.

Дальше было ещё четыре тяжёлых года в женской тюрьме, но и здесь единственная еврейка на две тысячи заключённых, сумев добиться уважения к себе со стороны матёрых уголовниц, заслужила всё то же прозвище – «госпожа Шуля». Наконец наступил 1967 год, принесший Израилю сокрушительную победу над арабскими соседями в Шестидневной войне. Спустя несколько месяцев в рамках сделки по обмену пленными Шуля с мужем, также сидевшим в тюрьме за соучастие, была передана израильтянам на пограничном переходе в Рош ха-Никра. Их детей тайно вывезли через Кипр.

Последующие полвека Шуля Кишик-Коэн вместе с мужем и наконец собравшимися вместе детьми мирно жила в Иерусалиме. Она вроде бы отошла от прежних занятий, ограничившись чтением лекций солдатам и школьникам, но кто знает, как часто её обширные знания и связи об изнанке ливанской жизни использовались израильской разведкой.

21 мая 2017 года, в канун юбилея Шестидневной войны, принесшей ей спасение, столетняя «мсье Шуля», награждённая многочисленными наградами, окружённая любящими детьми, внуками и правнуками и сохранившая до последнего дня жизни ясный ум и память, скончалась в своём иерусалимском доме, пережив на полвека свой смертный приговор. Пусть же будет благословенна память о ней.

Александр Непомнящий