Влияние Орды на Московское княжество

Георгий Федотов - соратник Бердяева (годы жизни 1886-1951 написал в Новом журнале (Нью-Йорк 1945 год)):«Была одна область средневековой Руси, где влияние татарства (в значении: влияние Золотой Орды) ощущается сильнее. Это Москва (в значении: Московское княжество).

Обязанная своим возвышением прежде всего татарофильской (проордынской) и предательской политике своих первых князей ...

Как считается, московские удельные князья смогли выделиться, когда один из них — Юрий Даниилович (князь московский в 1303–1325), и брат небезызвестного Ивана Калиты, смог получить в Орде ярлык на княжение на великокняжеском престоле во Владимире, которому до того подчинялась Москва. Юрий Данилович был женат на сестре ордынского хана Узбека Кончаке (в крещении — Агафье);

Юрий Данилович увлеченно интриговал против Твери, чей князь до того имел ярлык на великое княжение во Владимире, настраивая против тверского князя ордынцев. В свою очередь, правивший позднее Иван Калита с 1331 г. удержал ярлык на великокняжение во Владимире, и активно помогал ордынцам поддерживать порядок на Руси. В частности, он участвовал в усмирительных походах ордынцев на Тверь и Смоленск. Калита добился переноса из Владимира в Москву митрополичьей кафедры, что усилило Московское княжество.

«Мало кто из россиян знает, что известное со школы «Хождение за три моря» (русского купца из Твери, отправившегося в 1467 г. с караваном в Индию) Афанасия Никитина начинается тюркско-арабской молитвой из Корана, написанной кириллицей:

 «...Смилна рахмам рагим. Олло акьбирь, акши Худо, илелло акшь Ходо. Иса рухоало, ааликъсолом. Олло акьберь...»

 После монголо-татарского завоевания, начавшегося в 1237-1238 гг.) в московской земле вводятся татарские порядки в управлении, суде, сборе дани. В Московии начали тогда носить исламскую одежду, женщины носили чадру и сидели замкнутыми в теремах, при встрече московиты говорили друг другу «Салом».

 Не только извне, но изнутри татарская стихия овладела душой Руси, проникла в плоть и кровь...».

Андрей Михалков-Кончаловский, кинорежиссер и мыслитель, не так давно поделился своим открытием: в дремучести российского общества виноваты (не только ордынское завоевание), но (византийцы) Кирилл и Мефодий.

Это хорошо, что они перевели на старославянский язык Новый завет. Плохо, что не перевели с латыни и греческого ничего из бэкграунда, на котором зиждется европейское христианство. Библия для славянских язычников оказалась кодом без шифра».

«Украине повезло — духовенство читало на латыни, вело дискуссии с католиками, приобщаясь к европейской культуре. 

А московские попы и сами не читали, и предавали анафеме всех, кто пытался заглянуть дальше дозволенного. «Целые века греческие, а за ними и русские пастыри и книги приучали нас веровать, во все веровать и всему веровать. При этом нам твердили: веруй, но не умствуй. Мы стали бояться мысли, как греха, пытливого разума, как соблазнителя, раньше, чем умели мыслить, чем пробудилась у нас пытливость»,  — писал блестящий российский историк Ключевский».

«Бритьем бород и усекновением голов попытался вернуть московитян из Азии в Европу Петр Первый.

Сатрап он был порядочный (особенно по отношению к Украине), но искренне пытался вытащить немытую лапотную Расею в цивилизованное сообщество, «втиснуть, как писал позже Освальд Шпенглер, примитивную русскую душу вначале в чуждые формы высокого барокко, затем Просвещения, а затем — XIX столетия».

Пытка просвещением и позволила окультуриться тончайшему слою аристократии. Родился другой народ — «русские европейцы», по своим убеждениям не имеющие ничего общего с огромной массой русских людей живущих в полуязыческом- полумусульманском (ордынском) состоянии. 

Даже самые темные из современных россиян как заговор бубнят: «наш балет, наш Чайковский, Достоевский, Чехов, Пушкин». Хотя, какой «их»? Все, что обогатило мировую культуру, повлияло на нее, создано за какие-нибудь двести лет «малой» нацией русских европейцев. И никакого отношения к ментальности московского варварства (варварства Московского царства) не имеет.

Сермяжная, посконная Расея всегда смертельно ненавидела «малую европейскую Россию». Но боялась, потому, что царь был — за Европу! Октябрь 1917 года, как пишет Кончаловский, стал для «большого» народа-язычника мгновением сладкой мести цивилизации, под гнетом которой российский пьяница и бездельник страдал столько лет.

 Антон Павлович Чехов в 1897 году сделал запись: "Между "есть Бог" и "нет Бога" лежит громадное целое поле, которое проходит с большим трудом истинный мудрец. Русский человек знает какую-либо одну из этих двух крайностей, середина же между ними не интересует его, и потому он обыкновенно не знает ничего или очень мало".

Я приведу здесь анализ мыслей Чехова, сделанный замечательным славистом Александром Чудаковым. Вот его рассуждения:

Первое. "Есть Бог" и "нет Бога" - эти два понятия, считает Антон Павлович, по отдельности либо не значат ничего, либо значат очень мало. Они обретают значение только тогда, когда между ними есть поле, через которое проходит только мудрец.

Второе. Тот, кому это поле неинтересно, - просто не приучен думать. Русского человека интересуют только утверждение либо одного, либо другого. Его не интересует середина, "поле" - путь интеллектуальный, духовный, который может пройти только мудрец.

Третье: Чехов не указал вектора: от "Бога нет" - к "Богу есть" или наоборот, это ему неважно. Важен Путь. Недаром Чехов очень часто в своих работах говорит: дело не в боге, а в поисках его. Настоящая религия - в поисках бога.

И когда Толстой в том же письме Синоду написал - "верю в Бога, которого понимаю как дух, как любовь, как начало всего. Верю в то, что он во мне и я в нем..." - он имел в виду именно то, что он искал бога и нашел его! Нашел в своей душе, - то есть прошел с большим трудом то "поле", которое должен пройти мудрец. А теперь скажите мне, как много людей в России идут по этому "полю" и производят эту умственную работу? Ничтожно малое число! Вот почему Чехов сказал, что русский человек знает о боге ничего, либо очень мало!