О глубинных изменениях, происходивших в обществе в течение уходящего политического сезона

В июне 2017 года заканчивается очередной политический сезон в России. Начался он с думских выборов 2016 года — пожалуй, самых предсказуемых и неинтересных за всю постсоветскую историю России. А заканчивается уличными протестными акциями. Политолог Дмитрий Орешкин рассказал Открытой России о том, что изменилось за это время.

— Как бы вы охарактеризовали то, что происходило со страной и обществом в этом политическом сезоне?

— Есть серьезные изменения. Эти изменения — не поверхностные, они происходят в глубине. Прежде всего, нарастает общее разочарование, непонимание и раздражение. Конечно, эти внутренние процессы могут быть направлены по внешним векторам. Раздражение и непонимание могут быть направлены на «внешнего врага» и на «внутреннего врага» — на США, «Открытую Россию», «врагов народа» и так далее.

Но при этом раздражение и непонимание растут и в адрес самих властей. Мы видим резкое снижение доверия к «Единой России», к правительству Дмитрия Медведева. И мы видим заметное, но значительно более слабое снижение доверия к Владимиру Путину. Но рейтинг Владимира Путина сейчас — это рейтинг отчаяния, «если не он, то кто?»

Что касается «Единой России». Вы говорите, что выборы были скучными. На самом деле, они были не такими уж и скучными — глубинные перемены происходят очень мощные. Произошла поляризация политических настроений. «Единая Россия» существенно потеряла поддержку продвинутой части населения — прежде всего жителей крупных городов. И наоборот, партия власти приобрела еще большую поддержку в так называемых «электоральных султанатах», там, где результаты голосования в еще большей степени зависят от местных властей, а не от настроений избирателей.

Если брать списочный состав избирателей (а не число тех, кто пришел на участки), то, например, в Петербурге за «Единую Россию» проголосовало 12,96% избирателей. Низкая явка (около 30%) и относительно низкий показатель поддержки среди тех, кто пришел голосовать. Похожая ситуация в Москве, в Новосибирской области. А в Чечне и явка свыше 90%, и за «Единую Россию» — свыше 90%. Понятно, что там результат нарисованный. Но, тем не менее, мы видим, как распадается страна внутри самой себя, под этим внешне солидным общероссийским результатом (54%) «Единой России». Мы видим, как резко снижается результат партии власти в зоне более-менее конкурентного голосования, более-менее честного подсчета, и как резко этот результат возрастает в Чечне, Дагестане, Татарстане, Кабардино-Балкарии, Карачево-Черкессии, в Кемеровской области, где Аман Тулеев считает голоса.

Поэтому получается, что поддержка «Единой России» в физическом измерении уменьшилась на 3,9 миллиона человек по сравнению с выборами 2011 года, а в процентном отношении партия власти получила почти на пять процентов больше. В конкурентном кластере люди не пошли голосовать, и вес «электоральных султанатов» — их у нас примерно 15 регионов — непропорционально увеличился.

Тем не менее, отталкиваясь от общероссийского формального результата «Единой России» в 50% голосов, Путин говорит, что народ сплотился перед лицом Запада, а Медведев говорит, что получил карт-бланш на прежнюю экономическую политику. И то, и другое — неправда. Добросовестно ли они заблуждаются или лгут с пропагандистскими целями — неважно. Важно, что поддержка их партии падает.

И важно, что есть раскол между электоральными султанатами и той Россией, которая раздражена, разочарована и не ходит на выборы — то есть, русской Россией.

Эта ситуация томительно напоминает ситуацию 1991 года, когда распадался Советский Союз. За сохранение Союза на референдуме в марте 1991 года голосовала условная Азия — на первом месте была Туркмения с более чем 97% голосов. При этом запад СССР — три республики Прибалтики, Молдавия, а также Грузия и Армения — не счел нужным участвовать в референдуме.

Сейчас тоже условная «Азия» поддерживает власть, а условная российская «Европа» испытывает разочарование, раздражение и фрустрацию.  Дмитрий Медведев и Владимир Путин, 22 июня 2017 года. Фото: Анна Исакова / фотослужба Госдумы РФ / ТАСС

— Вы говорите о том, что уровень поддержки власти падает. Но ведь и уровень поддержки оппозиции остается крайне низким?

— Когда говорят, что за Алексея Навального готовы проголосовать 2% избирателей, то это вроде как мало, но это уже четвертое место — на первом месте Путин, потом Жириновский, потом Зюганов. При этом на самом деле за Навального, скорее всего, уже сейчас готово голосовать больше людей — просто многие, симпатизирующие Навальному, опасаются в этом признаться. То, что на акции, инициированные Навальным, выходит большое количество людей — это первый симптом системного разочарования продвинутых территорий, крупных городов теми ограничениями, которые на них накладывает действующая власть.

— Насколько хорошо понимают в Кремле сложившуюся в стране ситуацию, и понимают ли ее вообще?

— И Путин, и Медведев неправильно воспринимают результаты прошлых выборов как усиление своей поддержки, в то время как поддержка на самом деле ослабевает и концентрируется на политической периферии, а центр испытывает сомнение и недоверие. Эта потеря политическим руководством страны способности ориентироваться отражается и на работе средств массовой информации. Они, как говорится, настолько «потеряли края», что врут уже внаглую. Это уже брежневская эпоха, когда Путин оторван от реальности. Он читает те документы, которые ему дают. Там написано, что «обозначился экономический рост» или «увеличивается поддержка внешнеполитического курса», и тому подобное. Но на самом деле это уже не так.

И люди, которые раньше были нейтральны по отношению к Кремлю, или даже где-то симпатизировали, начинают испытывать раздражение из-за того, что им все время врут.

Их раздражает, что им говорят о преодолении инфляции и росте доходов, в то время как эти доходы не растут. Их раздражает, что от властей нет ответа на вполне простые и понятные вопросы о коррупции. Их раздражает, что видео американских ударов по талибам выдают за действия российской авиации в Сирии. Это повтор ситуации с Советским Союзом, только вместо Чехословакии — Украина, вместо Афганистана — Сирия. К сожалению, с вполне предсказуемым и ожидаемым распадом — не завтра, не послезавтра и не на выборах 2018 года, но в среднесрочной перспективе. А главное — выхода нет. Люди начинают понимать, что время, когда мы «поднимались с колен», заканчивается. И эти настроения вызревают глубже, чем могут зафиксировать какие-то количественные методы, в тот числе социологические опросы. Человеку ведь требуется переломать что-то в себе, чтобы честно сказать интервьюеру: «Да, мне не нравится эта ситуация». Ведь если раньше человек долгие годы говорил, что ему все нравится, значит, сейчас придется признать, что он был дураком. А дураком себя никто не хочет чувствовать.

Выход в этой депрессивной ситуации власть попытается найти в том, чтобы сделать кого-то крайним. Вопрос в том, кого сделают крайним, куда решат канализировать это растущее недовольство. Товарищ Сталин его канализировал на «врачей-вредителей», «на космополитов». У нас пока в основном переключают внимание на «внешнего врага» и связанных с ним «агентов мировой закулисы». Но думаю, скоро активнее займутся поисками «внутреннего врага», его развенчанием и наказанием. Думаю, это произойдет перед выборами 2018 года. Но ведь проблемы-то это не решает

Текст Роман Попков