Девочки разные бывают

Письма президенту

Г-н президент, только что в «Артеке» вы учили нас журналистике. Хотя говорили вы с девочкой, но ваши слова тотчас становятся руководством для взрослых. Например, вы по Прямой линии утешаете несчастного ребёнка, а губернаторы уже мчатся строить больницы, давать квартиры… Вот ваш урок, ваше указание прессе:

ПУТИН. По каким критериям оценивать события, мне кажется, это очень важно. Может быть, это самое главное. И делать так, чтобы было не обидно тем, в отношении кого они (журналисты) пишут свои репортажи.

фото: Алексей Меринов

Далее в репортажах говорится: «Девочка согласилась с президентом».

Девочка, конечно, молодец, хорошо воспитана, но мы — не девочки (в смысле, не дети), у нас немедленно возникли вопросы к учителю, к вам. Самое главное — как писать, чтобы было не обидно тем, о ком…

Обидчивость индивидуальна. Кого-то публично называют вором, а ему наплевать. Другой же подаёт в суд иск о защите чести и достоинства, стоит всего лишь усомниться в научной ценности его диссертации.

Когда Россией стал руководить тандем, то очень скоро выяснилось, что его передняя часть на критику внимания не обращает, а вот задняя — жутко обидчива.

Обидчивые чиновники (а речь именно о них) очень хорошо знают, на кого можно обижаться, а на кого нет. Сколько раз вы публично разносили очень важных начальников (министров, губернаторов) — никто не обижался. Вы их и так, и сяк, а они мило улыбаются.

Попробуй какой-нибудь журналист в местной газете задеть губернатора. Обида будет большая. Могут выгнать, избить, убить. А если то же самое скажет федеральный телеканал, то губернатор совсем не обидится, наоборот — спасибо скажет. Помните, у Маяковского:

Критика снизу — это яд.
Сверху — вот это лекарство!
Ну, можно ль позволить низам, подряд,
Всем! — заниматься критиканством?!

* * *

Г-н президент, глядя, как вы объясняете девочке принцип работы прессы, мы забеспокоились: вдруг вы опять произнесёте свою любимую формулировку: «Власть, как мужчина, должна пытаться, а пресса, как женщина, должна сопротивляться». То ли вы это, слава богу, не сказали, то ли это не попало в репортажи — не знаем.

Учить девочек сопротивляться — это очень правильно. Но в этой вашей формуле власть, извините, выглядит насильником, который пытается, несмотря на то, что женщина сопротивляется.

Вы повторяете эту шутку годами, и результат налицо. Власть всё сильнее пытается, а пресса всё слабее сопротивляется. Даже почти уже не сопротивляется, лежит, глазки закрыла…

…Если в стране есть хоть одно лицо, которое нельзя критиковать, пресса умирает. Потому что у этого лица всегда есть друзья детства, одноклассники, однокурсники, сослуживцы. Очень быстро все понимают, что этих друзей тоже критиковать опасно: обидятся, засудят, разорят, спасибо, не убьют. Поэтому лично вас критиковать надо хотя бы ради того, чтобы пресса не подохла окончательно. А без прессы и стране может наступить кирдык.

Поэтому мы тоже пытаемся, хотя власть сильно сопротивляется.

Вот пример. Вас постоянно умоляют решить проблему мусора. Вы несколько раз говорили, что это криминальная тема, крутятся миллиарды, полно нелегальных свалок, виновных не найдёшь. На недавней Прямой линии вы обещали спасти Балашиху.

ЖЕНЩИНА (жительница Балашихи). Обращение к Вам — это последняя надежда!

ПУТИН. Вопрос очень болезненный и сложный… Принято решение о строительстве мусороперерабатывающих заводов. На первом этапе их будет пять, четыре из них — в Московской области. Кстати говоря, это хорошие технологии, японские, по-моему, «Хитачи», и строить будет наша компания «Ростех». Надо сделать это как можно быстрее.

Г-н президент, журналистский долг обязывает нас сказать: это плохие заводы, плохие технологии.

Заводы, которые решено построить под Москвой (4 штуки) и в Казани (один), производят чрезвычайно опасный яд. На языке чиновников он называется «зольные остатки», а на самом деле это болезни и смерть.

В Европе категорически отказались именно от таких заводов. Четыре московских по плану должны сжигать 2,8 миллиона тонн мусора в год. При этом будет оставаться 900 тысяч тонн ядовитой золы. Такую золу необходимо хоронить в специальных могильниках. Они многократно дороже полигонов, куда сваливают обычный мусор. Будет ли соблюдена технология? Её не соблюдают, когда кладут асфальт, а уж чего проще. Так и при строительстве заводов и могильников будет нарушено всё, что у нас нарушается всюду и везде: качество материалов, качество работ.

Кроме того, при сжигании получается тонкая пыль, которую заводские фильтры (очень дорогие) кое-как улавливают, и — тончайшая пыль, против которой фильтры бессильны. В этой пыли — диоксин — смертельный яд, влияющий в том числе и на генетику, он не разлагается никогда, он будет травить людей тысячи лет. Он попадёт в воздух, в воду. Будем дышать, будем пить, будут рождаться уроды…

Мы писали вам об этом письма: «Золотое дерьмо» («МК» 25 апреля 2016), «Граждане, воздушная тревога!» («МК» 19 марта 2017). Не верите нам — спросите экологов. Не верите экологам — спросите разведчиков. Пусть они шпионскими методами выяснят, почему европейские страны отказались от этих заводов, которые теперь фирма «Хитачи» готова нам продать, как говорят, по 25 миллиардов рублей за штуку.

Кроме земли и атмосферы они отравят экономику: вывоз мусора станет «золотым» (чтобы окупить расходы). Вдобавок эти заводы будут производить электроэнергию, хотя у нас её и теперь избыток. Мусорное электричество окажется в разы дороже нынешнего, но нас заставят покупать…

Г-н президент, посмотрите, кто продвигает эти «идеи», кто владельцы, кто и как делит рынок, торгующий мусором. Рынок, насквозь криминальный, по вашим собственным словам.

...В «Артеке» вы учили детей правильной журналистике. Вы, конечно, плохому не научите. Но когда вы говорите, что пресса должна писать так, чтобы не обидеть, невольно чувствуешь себя Иванушкой-дурачком, которому царь повелел: пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что.