Право на мнение

Это происходит постоянно. Сморозил человек (обычно – известный) какую-нибудь мерзость. Ему об этом заявляют: парень, ты мерзость сморозил (ну, или – "девка", во избежании упреков в сексизме). И тут вступает хор: "Отстаньте от человека. Это его мнение. Есть у него право на мнение?". И пристыженный обличитель смущенно умолкает. Тот же самый сюжет повторяется, когда кто-то известный сморозил глупость. Опять – "мнение", опять – "право". И всё так плюралистично-свободно...

И мы начинаем жить среди очень разных мнений.

Например, что примерно 4000 лет до нашей эры однажды в воскресенье с утра пораньше огромный мужик стал творить мир. И к вечеру пятницы сотворил. Но очень устал. И в субботу решил передохнуть. Уж не знаю, пива попить или на футбол сходить...

Или вот еще – что  Солнце вращается вокруг Земли. Тоже мнение.

Я уж не стану утомлять вас перечислением всех...

Имеет человек право на глупость, на глупое мнение? Безусловно. А на подлое? Что плохо – это не плохо вовсе, а хорошо? Или, что лучше – это хуже? И на подлое имеет.

Мы развиваемся, интеллектуально и нравственно, и в процессе интеллектуального развития проходим через множество глупостей. А в процессе нравственного – через множество подлостей, которые часто на поверку тоже оказываются глупостями. Вот нужны мне деньги, и я начинаю размышлять: тварь я или право имею. И додумываюсь, что не тварь. Становясь при этом как раз тварью. А потом в результате других размышлений тварью быть перестаю. Развитие – процесс сложный...

Вопрос в другом. Вопрос не о правах человека – владельца мнения, а о правах общества, этого человека окружающего. Имеет это самое общество право на защиту от глупых и подлых мнений? Или не имеет?

И другой вопрос, тесно связанный: право сказать глупость больше, чем право назвать глупость глупостью. Или – меньше? Или такое же?

Это важные вопросы. Вот мы были большими толерантными моральными релятивистами. Большими плюралистами. Большими сторонниками свободы слова и противниками цензуры.

И что получили? Мы захлёбываемся в самой зловонной лжи и в самой немыслимой глупости. Пузыри пускаем. Мнений много. А возможности их высказывать, понятное дело, есть у тех, кто в состоянии дотянуться до микрофона. А кто в состоянии? Те, у кого плечи шире и хватка крепче. Но ведь сильные руки – далеко не всегда сильные мозги. А широкоплечесть не всегда широта души.

В этом всё дело: мы спутали право иметь мнение и право кричать мнение. А это разные права.

В идеале общество должно стремиться к тому, чтобы громкость высказывания мнения обратно коррелировала с его глупостью: чем глупей, тем тише. У нас же всё наоборот: чем глупей, тем громче...

А еще мы забыли, что к правам на глупость и подлость тесно прикручена ответственность за них. Можно делать глупости. И подлости можно. Мы по своему психическому устройству и обойтись без этого не можем. Можно. Но за этими действиями неизбежно наступает расплата. Мы же об этом предпочитаем не думать. Впрочем, мы вообще лучше чувствуем себя, когда не думаем. Так нам как-то легче дышится. И голова болит меньше...

Что здесь можно сделать? В масштабах общества сегодня ничего нельзя. Сегодня. А завтра? А завтра зависит от того, что мы сделаем сегодня. Только не в масштабах всего общества, где ничего сделать нельзя, а в масштабах наиболее умной и наиболее совестливой части общества. Если мы сумеем приглушить глупость и подлость внутри себя и, соответственно, усилить умность и совестливость, то голос наш будет звучать чище и громче. И общество в целом будет лучше его слышать и больше прислушиваться. И значит, начнет очищаться. Ну, а не сумеем – так и останемся.

Никто не смеет посягнуть на священное право дурака быть дураком. И даже на его право так и оставаться дураком тоже посягнуть трудно. Ну, в самом деле, не хочу учиться – что с ним поделаешь?..

А вот на право дурака не краснеть, оставаться незаметным и, тем более, кричать умным "Дураки! дураки!!" – на эти права дурака общество обязано посягать самым решительным образом.

Если, конечно, оно хочет остановиться глупеть и начать умнеть.