Между продажными экспертами и продажным судом нет никакой границы

В крови шестилетнего мальчика, которого сбила во дворе у дома, переехала двумя колёсами «Соляриса» и протащила под кузовом машины подруга подмосковного криминального авторитета, судебные эксперты нашли 2,7 промилле этилового спирта. Общественность в шоке. Даже патриотическая её часть не сообразила сразу записать отца ребёнка в «сторонники Навального», а сдуру возмутилась и потребовала разобраться.

В чём тут разбираться, непонятно совершенно. Российские судебные эксперты — это вполне реальный аналог мифических «британских учёных». То есть нет такого вздора или дичи, который они бы не готовы были скрепить своей подписью. Их, собственно говоря, за это и держат, для того и привлекают. Выдача таких экспертиз, в которых сбитый насмерть шестилетний мальчик объявляется пьяным виновником ДТП со смертельным исходом, а индийский бог Кришна из «Махабхараты» — разжигателем ненависти либо вражды к православным, является для них основной специальностью, их хлебом насущным.

Не нужно за примерами далеко ходить, в одном только моём уголовном деле, которое в данный момент изучают в президиуме Верховного Суда РФ, фигурируют 4 казённых экспертизы в точности такой же годности и качества. Одна из них гласит, что эксперт ФСБ считает российские бомбардировки Сирии преступлением экстремистской и террористической направленности. Согласно другой, уголовным экстремистским преступлением надлежит считать фразу «наши самолёты козырно вчера отбомбились по сирийским целям — ну и ура» (следует подробный разбор семантики слова «ура» как выражения одобрения, со ссылкой на толковые словари).

Уже 4 инстанции российских судов — районный, городской, президиум Мосгорсуда и Верховный — отказались рассматривать моё дело по существу, исследовать аргументы защиты и давать им оценку.

Потому что в деле есть «экспертизы», доказывающие наличие 2,7 промилле экстремизма в моём посте. И даже если они не дают ответа на вопрос, какая именно фраза содержит эти самые промилле, это неважно. Дело экспертов — правильно обозначить, кто виноват. Дело обвинения, платящего этим самым экспертам, — облечь их заказные выводы в формат обвинительного заключения. Дело судьи — подмахнуть заключение, поставив над ним шапку «Приговор».

Так эта система в России устроена, так она работает в судах всех инстанций. 
Если и есть какая-то новость в истории с Ольгой Алисовой, то состоит она лишь в том, что оборотни одинаково пригодны для обоих вариантов профанации правосудия. И для осуждения заведомо невиновных, и для отмазывания убийц от ответственности. Когда судебная система в стране настолько дисфункциональна, как в России образца 2017 года, то ей в принципе всё равно, в какую сторону ошибаться. Главное — чтобы работали механизмы подгонки судейских решений под нужный результат. «Экспертиза» тут — просто винтик системы. И судьи — в точности такие же винтики. А если России захочется настоящего правосудия, то решительно избавляться придётся и от «экспертов», и от судей, потому что они все — члены одного организованного преступного сообщества. Даже если за отмазку преступников платится частное бабло, а за осуждение невиновных награждают чинами и квартирами за казённый счёт, суть-то одна: коррупция, невозможность правосудия. Судья, выносящий заведомо неправосудный приговор за взятку от бандоса или за квартиру от Лужкова, одинаково непригоден для отправления правосудия.