ИСКОННЫЙ ВИД ПРАВЛЕНИЯ НА РУСИ

«Историки подсчитали, что в среднем с XI по XVII вв. каждые два года на третий шла война, горели села и города, десятки и сотни тысяч были уводимы в полон. Одна засечная линия с юга, от татарских хищников, отвлекала сотни тысяч крестьян и воинов: рыли рвы, устраивали завалы, строили остроги, держали сторожевую службу. Тяжелые условия войн, да к тому же каждые семь лет засухи с голодом, моровые поветрия, — тут не до деспотизма. Государево дело было делом земским, и не случайно русские законы красноречиво молчат о преступлениях политических до самого Уложения 1649 г. Никто не думал и о привилегиях, не до них было…» [1] (с. 209).

Страна постоянно находилась в осаде. Причем, речь шла не о захвате колоний, но о борьбе исключительно за выживание. Потому, о каких «новшествах» в ведении боевых действий, позаимствованных Петром Первым у невоюющей Европы, можно серьезно говорить?

Воевали почти безпрерывно именно мы! И по тем самым временам лишь у своих и действительно весьма квалифицированных военных только-то и можно было делиться опытом.

«…в средние века этот самый Запад ничего из себя не представлял. Невежественный, завшивленный и нищий — вот характеристика тогдашнего западноевропейца… Нам нечего было заимствовать у европейцев в средние века, и тем более нечего было заимствовать в военной сфере. Восток являлся несравненно более богатым, культурным и сильным регионом, чем Европа» [2] (с. 63).

Вот что сообщают о нас представители далекой Испании, не являющиеся на тот момент нашими врагами, а потому имеющими возможность высказать правду о нас. Так как русские:

«…почти безпрерывно воюют с кем-нибудь, то час от часу делаются искуснее и опытнее как в стратагемах войны наступательной и оборонительной, так и в самых сражениях с неприятелями. Прежде они, подобно Парфянам, побеждали врагов, действуя более отступательным, нежели наступательным образом и бросая из луков стрелы; ныне же, напротив, с большим искусством и производят и выдерживают нападения, действуют огнестрельным оружием, и расставляют удивительной величины строи» [3] (с. 300).

Вот какие, например, эти самые строи имели малороссы в пору национально-освободительной войны под руководством Богдана Хмельницкого. Павел Алеппский:

«…казаки мощны на войне, никогда не отступают и не обращаются в бегство. Они обладают большим искусством в устройстве таборов… Эти таборы суть нарытые в земле окопы… их проводят кругом войска, чтобы никто не мог напасть на казаков нечаянно. У каждого из них… яма в земле. Встав на ноги, они стреляют из ружей, выпуская заряд; когда же неприятель начинает палить по ним из своих ружей, они прячутся в ямах и ни одна пуля их не задевает: сами они попадают, а в них не попадают» [4] (гл. 15, с. 93).

При этом прямая атака конницы ограждена сцепленными между собой телегами, лошади же отводятся в центр укрепления. Эта система защиты у славян, судя по всему, существовала издревле. Известна же нам по освободительной войне чехов под руководством Яна Жижки. И вот выясняется, что этими же средствами защиты с успехом пользовались и мы сами. О чем истории историков, опять же, как и о многом ином, скромненько все так и продолжают пытаться умолчать. Но, что выясняется, напрасно: шила в мешке им все равно не удается утаить.

И более чем понятно, почему наши пращуры были так искусны в воинской науке. Ведь целью всех войн и нашествий всегда являлась борьба басурман против Русского Бога. Ведь именно Русь представляла собой подножие Престола Господня, а потому и подвергалась на протяжении многих веков нашествиям иноплеменников, часто сбивающихся в коалиции, имеющие своей целью тотальное уничтожение Божьего народа. И народу этому постоянно приходилось с оружием в руках отстаивать свое право на жизнь. Потому именно мы и не могли бы ни при каких обстоятельствах разбираться в военной области лучше всех иных народов и народностей, племен и государственных образований древности. В противном же случае, нас давно уже не было бы. И не только на карте, но не было бы и в природе народа с нашим именем вообще. Что выясняется сегодня, именем Самого Бога («Господи!.. Твое имя наречено на городе Твоем и на народе Твоем» [Дан 9, 19]. Город же прекрасно известен: Ие Руса лим).

Европейские же армии имели исключительно бутафорскую предназначенность. Тому подтверждением их безсмысленные при ведении военных действий: и строевая муштра, и рассадник гниды — посыпанные мукой волосы, и неудобная для войны одежда, созданная исключительно для парадов, и многое иное, что могли себе позволить государства, содержащие свои армии лишь для полицейского контроля над своими подданными.

Но и сама организация обороны всегда была на высшем уровне. Заблаговременно оповещенные войска неожиданно окружали неприятеля, упершегося лбом в неприступные наши крепости, заставая его врасплох на своей земле, и безжалостно вырубали вражье войско, идущее сеять смерть на Русскую Землю.

Однако же в этом вопросе, как и в любом другом, — как аукнется, так и откликнется. А в сердце русского человека веками скапливающееся желание пресечь эти варварские нападения степняков, со временем, все же было реализовано, что и свидетельствует об отнюдь не великом проценте татарского населения нашей страны.

И вот что после появления на границах мощных наших многочисленных крепостей стало происходить. Мы давно наслышаны о наших пленниках, томящихся в татарской неволе. Но мы не слышали о пленниках, находящихся в неволе нашей. Павел Алеппский:

«На границе страны татар, что справа от нас, этот богохранимый царь выстроил тридцать крепостей, кроме тысячи башен. После того, как татары раньше проходили сюда расстояние месячного пути в пять, шесть дней, появляясь нечаянно, во время больших холодов и льда, и, захватив пленных, возвращались, теперь московиты берут пленных у них: стоя на верху крепостей, они наблюдают, так как путь татар проходит вблизи них, и как только заметят едущих, часть их сходит, и, опередив татар, становится в засаду в стороне от дороги. При приближении к ним татар, они тотчас хватают их караван, будут ли это мужчины, женщины, девочки или мальчики, уводят в свою страну и продают на рынке уничижения за десять, пятнадцать или двадцать пиастров. Поэтому у каждой богатой женщины бывает пятьдесят, шестьдесят (рабынь) и у каждого важного человека семьдесят, восемьдесят (рабов)» [5] (гл. 11, с. 122).

Вот как безславно для агрессора заканчивалось над нами иго татарское.

Но и польское иго, вместе с евреями и армянами несколько веков лютовавшее над Западной (Белой и Малой) Русью, закончилось и еще с большей жестокостью. Их просто физически уничтожили. А потому сейчас поселений поляков на землях Малой Руси практически не встречается. А ведь когда-то в Смоленске и Киеве, Умани и Кременчуге — центр городов состоял из роскошных особняков польских феодалов, евреев и армян. Русские церкви были захвачены униатами, а на центральных площадях красовались костелы и синагоги.

Но вот пришел момент, когда русский человек не смог больше терпеть над собою это иго и взялся за оружие. Итог: ни одного костела, ни одного польского поселенца и тем более поселения на землях Русских западных земель больше не встретишь.

Но и на великоросских землях, куда поляки вновь были запущены с помощью лишь обмана, им также не поздоровилось.

Вот, например, что случилось после взятия русскими войсками Смоленска:

«По взятии города, царь нашел в нем много евреев, которые скрывали себя, переодевшись христианами, но московиты узнали их по неумению делать крестное знамение. По приказанию царя их всех собрали и истребовали, чтобы они крестились, если хотят спасти себе жизнь… кто не пожелал, приказано было посадить в деревянные дома, и всех их сожгли. Царь велел разрушить в городе все церкви ляхов и приступил к сооружению других с основания» [6] (гл. 7, с. 177).

Так закончилось над временно отданной врагу частью великорусской земли иго польское.

Все то же постигло и остальные в той войне освобождаемые Русские западные земли. Всего в Белоруссии было отвоевано у неприятеля:

«…около 49 городов и крепостей силой меча и по добровольной сдаче и избили, одному всевышнему Богу ведомо сколько, евреев, армян и ляхов… Страна ляхов… была обращена в развалины и пустыню, где не встречалось деревень и людей на протяжении 15 дней в длину и ширину» [6] (гл. 7, с. 180).

То есть земли наши были к тому времени перезаселены инородцами и иноверцами. За что и подверглись проживающие на них захватчики полному физическому уничтожению.

Потому-то на этих землях сегодня поляков не увидишь. Не увидишь и их костелов — все они разрушены и сравнены с землей.

Тоже и с татарами. И тут стоит только вдуматься, какие чувства руководили действиями русских ратников, на плечах неприятеля врывающихся во враждебный лагерь своего лютого врага, убившего его родителей, брата, уведшего в турецкий гарем любимую невесту (или польского пана, продавшего его невесту туркам)? Да он будет крушить всех и вся, прекрасно осознавая при этом, что чем больше по «великодушию» оставит потомства поганым на расплод, тем больше затем русской крови прольется в его родных селах! Ведь враг неумолим, и свои опустошительные набеги он прекратит лишь тогда, когда совершать их станет попросту некому…

Первая перепись 1897 г. определила татар 1,9%, а русских 72,5% [7] (с. 395]:

«Монгольская степь поставила перед русским народом вопрос о борьбе не на жизнь, а на смерть — и поплатилась жизнью» [7] (с. 395).

Панская Польша, следует поставить здесь параллель, поплатилась тем же — поляков уже более на исконно русских территориях не проживает вообще. Мы их просто физически истребили с лица Русской Земли.

Но почему же нам пришлось столь долго терпеть иго стоящих много ниже нас и духовно и физически этих двух варварских народностей?

Судя по всему, в сам период вторжения степняки когда-то просто подавили нас своей численностью. Потому Александру Невскому пришлось заставить платить дань татарам Великому Новгороду, избежавшему вторжения, лишь по причине нашей в ту пору неспособности противостоять шестисоттысячному войску, которое в любой момент могла выставить против нас Золотая орда. Да и поле Куликово свидетельствует о двойном, и это как минимум, численном превосходстве неприятеля. И все это при том, что ни враждебные нам войска княжества Литовского в нем участия не приняли, ни такие же враждебные нам, противоборствующие в то время самому Мамаю, войска хана Тохтамыша, ни разгромившие впоследствии и самого Тохтамыша, только чудом повернувшие вспять от наших границ, безчисленные орды Тамерлана Тимура.

А вот как только добрались мы до них, так их вдруг сразу и не стало!

То же касается и польского ига. Ведь уже эти над нами нежданно оказавшиеся в качестве господ варвары нас даже не завоевывали. Просто в определенный момент истории подчинение Литве было много выгоднее подчинению Золотой орде. Сама же Литва, после женитьбы князя Ягайло на польской королеве, не менее нежданно, оказалась вдруг находящейся на территории Польши. Так, обманным путем, была закабалена вся западная часть русского населения России. И закабаление это с каждым годом росло. Вплоть до того момента, когда у русского человека отобрали вообще все. В том числе и его церковь. Вот тут-то и начался русский бунт. И в несколько лет на территориях проживания русского человека не осталось ни одного костела и ни одного поляка: не трогай медведя в берлоге.

Вот, например, как выглядел со слов чеха Бернгарда Таннера снова на некоторое время возвращенный Польше Минск (1667 г.):

«Это — город большой, широко раскинувшийся по холмам и долинам. Он пострадал от москвитян, которые обратили его почти в развалины; но с течением времени стал он принимать лучший вид: монастыри доминиканцев и францисканцев, коллегия отцов братства Иисусова, коим основание уже положено, снова придадут городу не малую красу. Да не дурные и весьма многочисленные церкви схизматиков (неприятелем-схизматиком достояние их осталось не тронуто) и теперь делают город красивым» [8] (с. 25).

То есть наши храмы, что и понятно, русские войска, разгромившие здесь врага, не тронули. Но подвергли тотальному уничтожению все иноверческие в то время понастроенные здесь в изобилии очаги навязываемой нам чуждой культуры. Так что все равно, пусть до полного освобождения здесь русского человека еще в ту пору и не дошло, то свою Великую культуру, именуемую Православием, мы и на западе Руси отстояли. Причем, с очень огромными потерями со стороны басурман, попытавшихся перезаселить наши земли — от их жилищ и молелен оставались здесь одни развалины. Потому-то они сами, пусть на время и вернули здесь себе власть, вновь заселять уже раз сгоревшую здесь под ними землю не очень-то и спешили.

Но ни Наполеону, ни Гитлеру впрок такая наука не пошла. А жаль: иногда неплохо бы и поразмыслить над причинами патологических неудач своих предшественников. И все потому, что не желают они никак понять, что страна наша, наследница Святой Руси — подножию Престола Господня, — непобедима.

Но не только Польша, но и степь длительной войной против нас была вымотана и потерпела полное свое в этой ожесточенной борьбе поражение. Что позволяло продолжить укрепление теперь и западных наших рубежей — на немецкой украине, где замыкала границу на замок старейшая связка: Псков — Новгород, и на украине литовской: Смоленск, Великие Луки, Себеж, Заволочье, Невель, Усвят и Велиж.

Также неотвратимо наступала обороняющаяся Москва и вниз по Волге, где украины неумолимо отодвигались на юг: Васильсурск, Свияжск, Чебоксары, Кокшайск.

А вот как удивляются враги наши неожиданности появления в своих тылах наступательных русских крепостей. Это сообщение относится ко временам войн, ведущихся Иваном Грозным:

«После того как его инженеры предварительно осмотрели место, подлежащее укреплению, где-нибудь в довольно далеком лесу рубят большое количество бревен, пригодных для таких сооружений. Затем после пригонки и распределения их по размеру и порядку, со знаками, позволяющими разобрать и распределить их в постройке, спускают (бревна) вниз по реке… разбирают знаки на каждом бревне, соединяют их вместе и в один миг строят укрепления, которые тотчас засыпают землей, и в то же время являются и их гарнизоны, так что король (Польский) только еще первое известие получает о начале сооружения (крепости), потом они оказываются столь крепки и внимательно охраняемы, что, осажденные громаднейшим королевским войском, испытывая храбрые нападения, мужественно защищаются и остаются во власти Московита...» [9] (с. 78).

Таким вот образом и осуществляется эта удивительнейшая не имеющая нигде более аналогов наступательная оборона Москвы.

А инженеры, специалисты по сооружению деревянных крепостей, что и без комментариев понятно, являться не русскими просто никак никогда и не могли. Лишь у нас дерево испокон веков являлось основным строительным материалом. То есть и в этой области мы заграницу, в чем сама она безапелляционно и признается, обошли просто на немыслимое расстояние. Построение такого вида крепостей, не имеющих аналогов на Западе, судя по всему, досталось нам по наследству еще от Римской (на самом деле нашей — Румской) империи. А потому Фульвио Руджери не может не скрывать своего восхищения способом их построения русскими инженерами:

«Таких, пока я был в Польше, он [Иван Грозный — А.М.] выстроил четыре с необычайной быстротой» [9] (с. 77).

Но и в случае прорыва врага в наши внутренние области здесь им также не было никакой возможности хорошенько развернуться для нанесения удара. О чем свидетельствует Павел Алеппский:

«…до какой степени страна эта, имеющая столь огромные размеры, строго охраняется, ибо входить нельзя иначе, как только через середину города и крепости и селения; непременно бывает узкий проход по мосту, ведущему через озеро, а других объездных путей вовсе нет. Никакому шпиону, хотя бы он был из туземцев, совершенно невозможно проникнуть» [5] (гл. 14, с. 128).

Солоневич, отнюдь не склонный приписывать все это грандиозное наступательное строительство державы какой-либо особой способности управления страной одному лишь монарху, замечает по этому поводу:

«Как видите, даже наличие такого, я бы сказал, отсутствующего царя, как Федор, ни в какой степени не останавливает действия московской оборонительной системы» [7] (с. 398).

То есть давно отработанный на практике русский государственный аппарат, при наличии лишь невмешательства в его внутренние дела, заработал с такой самоотдачей, которая позволила русским людям, при полной поддержке истинного народовластия, завершить государственное строительство аж за Амуром.

А тому способствовала организация не встречающихся ни в одной стране мира вспомогательных систем полувоенных поселений — казачьих войск: донского, кубанского, терского, яицкого, семиреченского, забайкальского и амурского.

Таковы были грандиознейшие успехи нашего государства. Русь строилась под великодержавным скипетром раз когда-то избранной народной системы управления, где ворам места не было. В противном же случае мы бы не только за Оку шагу не ступили, но и были бы уже давно полностью доистреблены и прекратили свое существование как народ, сгнивая заживо на генуэзских галерах или отдавая свою красоту и молодость в гаремах турецких пашей.

В случае замены «отсутствующего царя» Федора безбожником Петром именно такая перспектива и открывалась бы перед державой, обустраиваемой после затяжных войн и внутренних неурядиц, порожденных нескончаемыми изменами бояр, явно имеющих отношение к тайной подрывной организации — масонству. Но наше государство ко времени узурпации престола Петром было уже поднято русским образом управления на такую грозную, недосягаемую для врагов высоту, с которой низвергнуть его в пучину полной деградации царю-антихристу в одночасье, как планировалось при возведении его на трон, оказалось просто не под силу.

Библиография

1. Острецов В.М. Масонство, культура и русская история. Издательство «Крафт+». М., 2004.

2. Рагинский М., Ларионова А., Володина Р. СС в действии. Издательство «Прогресс». М., 1969.

3. Донесение Д. Иоанна Фабра его высочеству Фердинанду, Инфанту Испанскому, Ерцгерцогу Австрийскому, Герцогу Бургундскому и Правителю Австрийской Империи, о нравах и обычаях Московитян. Цит. по: Отечественные записки, Часть 25. № 70. 1826.

4. Алеппский П. Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским. Выпуск 1 (От Алеппо до земли казаков). Книга 2. Цит. по: Чтение в обществе истории и древностей российских, Книга 4 (179). 1896.

5. Алеппский П. Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским. Выпуск 2 (От Днестра до Москвы). Книга 5. Цит. по: Чтение в обществе истории и древностей российских, Книга 4 (183). 1897.

6. Алеппский П. Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским. Выпуск 2 (От Днестра до Москвы). Книга 6. Цит. по: Чтение в обществе истории и древностей российских, Книга 4 (183). 1897.

7. Солоневич И. Народная монархия. Наша страна. Буэнос-Айрес, 1973.

8. Таннер Б. Польско-литовское посольство в Московию. Цит. по: Бернгард Таннер. Описание путешествия польского посольства в Москву в 1678 г. Императорское общество истории и древностей Российских. М., 1891.

9. Руджери Ф. Фульвио Руджери. Донесение папе римскому в 1586 г. Цит. по: Иностранцы о древней Москве (Москва XV–XVII веков). Столица. М., 1991.

Источник →

Св