Свезло тебе, гнида!

Суровые времена требуют суровых действий…

…в автозаке было весело и совсем нестрашно. Кто-то даже сказал, что как в клубе, только на колесах (взрыв хохота) и решетки на окнах. Пацаны шутили и делали селфи, чатились, звонили друзьям и подругам. Бывалый оппозиционер и матёрый борец Глеб Яшкин авторитетно заявил, что повезут, скорее всего, в какое-то ОВД в ЦАО, оформят протоколы, позвонят родителям (если кто несовершеннолетний), да и отпустят.

— Часов в девять вечера вы дома будете, пацаны. А меня, наверное, подзадержат до утра гебисты. Ну, придем к власти – из этих (махнув пухленькой ладошкой в сторону кабины) каждый ответит! Этих я лично найду и каждого люстрирую!

Малолетние борцы одобрительно зашумели, повысив интенсивность сетевого общения…

— Глеб, а нас не в ЦАО, вроде, везут… По Ярославке едем.

— Ну, от этих сатрапов можно любую мерзость ждать! Значит, в СВАО везут. Задержанных, видимо, много, в ЦАО не справляются. Раскидывают по округам. Ничего. Лишний пункт им в обвинение! Каждого люстрирую из этих! Каждого! Два раза!

— Глеб, а мы за МКАД уже. Куда едем-то?

— Ну, в Мытищи, наверное. Или в Королёв. Видимо, задержанных тысячи. Округа переполнены. В область повезут.

— Пацаны, а у меня сети нет..

— И у меня…

— Сейчас появится. Может, сбой какой? Как тогда у «Мегафона»?

…однако, сети не было у всех. В салоне повисло напряжение. Народ приумолк, лишь Глеб, близоруко щурясь, пытался разглядеть что-то в окно.

— А мы Софрино проезжаем.

— Какое тебе Софрино? Никогда туда не возили.

— Да говорю же – Софрино. У нас дача здесь. Дорогу знаю. А дальше там – Сергиев Посад, Александров.

— Пацаны, это что же – сегодня домой не вернемся? Глеб, а Глеб?

— Да что – Глеб, Глеб. Я сорок лет Глеб! Режим кровав и мерзок, друзья! Они ответят! Я им всё припомню. И вы все мне поможете! Когда мы едины – мы непобедимы.

— Слышь, ты, чудило, заткнись. Если б не ты – я б с друзьями на роликах…

…тут машина притормозила и, повернув, съехала с дороги. Дальше, судя по тряске, ехали по грунтовке. В окошках виднелся лес… В салоне автозака как-то всё смолкло и даже Глеб сидел молча, отирая платочком лоб.

Машина остановилась.

— Эй вы, шакалье, живы там?-раздалось снаружи.

— Это они нам?-прошептал кто-то..

-Живы там? Не сдохли пока? Чё умолкли, суки?

— Петров! Прекратить.

— Есть прекратить, товарищ сержант госбезопасности!

— Выводи.

— Есть выводить! Граждане заключённые, слушай сюда. Выходим из автозака, строимся, руки за спину.

Дверь, лязгнув, распахнулась…

— Пацаны, а кто эти? Форма какая-то чудная… Лес кругом…

— Граждане заключённые, по одному – на выход! Первый пошёл! Руки за спину….

…

— Пятнадцать человек, товарищ сержант госбезопасности. Как в аптеке!

— Что происходит? Кто вы такие? Куда вы нас привезли? – обращаясь к стоящим напротив группе людей в гимнастерках с петлицами и в синих галифе тонко возопил Глеб, которого била нервная дрожь.

— Молчи, тварь. – не разжимая губ с папироской равнодушно выдохнул по виду старший. – Целее будешь, гнида. Петров, этих – туда. Куда и тех.

— Есть, товарищ сержант госбезопасности! Граждане заключённые, в колонну по два и шагом марш. Шаг вправо-шаг влево – попытка к бегству, прыжок на месте – провокация. Конвой стреляет без предупреждения. Шагом марш!

Колонна сбитых с толку пассажиров автозака, заложив руки за спину, на подкашивающихся ногах двинулась с поляны по тропинке вглубь леса. В голове шёл, покуривая папироску, судя по всему, сержант, за ним двое бойцов с трёхлинейками, по бокам колонны шло еще четверо таких же бойцов, замыкал колонну, пыля и загребая ногами, Глеб.

За ним шел Петров с наганом в руке.

— Товарищ, товарищ…

— Тамбовский волк тебе товарищ, сволочь!

— Я ничего не понимаю! Что происходит? Вы можете объяснить?

— Заткнись, падла. Сейчас придем и всё тебе объяснят. Товарищ комиссар лично объяснит. Он любит такое.

— Какой комиссар? Какой…

— Заткнись, я сказал! – мощным пинком хромового сапога в зад оппозиционера Петров прервал содержательный диалог.

…пацаны шли молча, потерянно озираясь…

…

— Стой! Пришли…

— Товарищ Генеральный комиссар государственной безопасности! Спецконтингент в количестве пятнадцати человек доставлен!

— Вижу, сержант.

На лесной поляне зияла свежераскопанная яма. В отваленном грунте торчало десятка два лопат, стояли в козлах винтовки, у костерка пили чай, разливая его из закопчёного чайника, бойцы в гимнастерках без погон и с малиновыми петлицами. Чуть дальше стояла черная «эмка», шофёр, расстегнув ворот и засучив рукава, протирал стекла и фары.

Невысокий, плотно сбитый человек в перетянутой ремнями гимнастерке и блестящих хромовых сапогах внимательно смотрел на пришедших. Посмотрев на каждого, вздохнул, снял фуражку, протер платочком бритую голову, надел фуражку, снова вздохнул и обратился уже к ошалело озирающимся пассажирам автозака:

— Граждане заключённые! Не буду читать вам лекций о сложном положении в стране и в мире – оно и так вам известно. Суровые времена требуют суровых действий. Каждая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться. В общем, к яме становись!

— Как это – к яме? – внезапно заорал Глеб. – Товарищ комиссар! Я же свой! Это всё не я…

Глеб рухнул на колени, рванув на груди футболку с логотипом «Нет тирану!». Молодняк, сбившись в кучу, молча трясся от страха.

— Товарищ комиссар! Не надо! Пожалейте! Я не враг!

— Чем докажешь, падла, что ты не враг народа?

— Товарищ комиссар, да он обоссался от страха! На пузе елозит… В ссанье своём… Говно, а не человек. Малолетки вон стоят, трясутся, но не ссутся. А этот… Гнида, одно слово.

— Товарищ генерал!

— Тут генералов нет, мразь! Генералы у царя да у фашистов, у твоих хозяев, вражина.

— Простите… Товарищ комиссар, пощадите! Я не враг! Я свой, я хороший! Я наш советский человек! Я докажу!

— Чем докажешь, гад, что тебе верить можно?

— Товарищ комиссар! Да я сам… Этих… В расход… Собственноручно.. Каждого! Только пощадите!

— Хм… Сам, говоришь, каждого? В расход? Сержант, как считаешь?

— Товарищ комиссар, да гнида он. Не верю я ему.

— Зря ты так, сержант. ЛюдЯм надо верить. Верить надо людЯм. Вот Петров наган ему пусть дает свой. Петров!

Глеб, шатаясь, поднялся на неверных ногах, окутанных мокрыми и грязными штанами… К нему, скаля зубы, вразвалочку шёл Петров, на ходу расстёгивая кабуру и доставая наган…

— Свезло тебе, падлюка! Счас этих кончишь – и свободен! Везучий ты, гад… Аж завидно!

Глеб судорожно отряхиваясь, обернулся к своим недавним соседям по автозаку:

— Ну что, гады, столпились?! К яме! Кончать вас счас буду, сволочей! Как же я вас ненавижу, мразей! Давай ствол, Петров!

Как-то иновременно и внезапно заиграла какая-то знакомая мелодия. Комиссар госбезопасности из нагрудного кармана вынул смартфон и приложил к уху… Глеб остолбенел…

— Ну, что смотришь, гад? – заржал Петров, убирая наган в кабуру. – Расслабься. Фестиваль у нас. «Времена и эпохи». С погружением. Счас обратно повезут. Свезло тебе, гнида!

Сергей Уточкин