Международная коалиция в Сирии

При молчаливом попустительстве России борьба с терроризмом на сирийской территории в последнее время откровенно переросла в борьбу с правящим режимом.

Если ранее битва велась в информационном пространстве, когда Асада обвиняли в применении химического оружия, то теперь она перешла в плоскость силового решения. Россия в ответ на это сохраняет вид, что происходящее не противоречит ее позиции.

МЕЖДУНАРОДНАЯ КОАЛИЦИЯ В СИРИИ

За последние месяцы коалиция во главе с США уже трижды нанесла удар по силам Асада и его сторонникам. Первый удар был нанесен 7 апреля США 59 ракетами «Томагавк» по авиабазе сирийских правительственных сил Шайрат в провинции Хомс. Он последовал после мощной информационной атаки на Асада, в которой последнего обвиняли в ударе по населенному пункту Хан-Шейхун (провинция Идлиб) с применением как минимум одной ракеты с химическим веществом. После удара мы уже прогнозировали, что это станет не единичной акцией, а в ответ на беззубое осуждение Кремлем войдет в арсенал традиционного курса администрации Трампа. Прогнозы подтвердились. 18 мая последовал новый удар коалиции по проправительственным силам в Сирии. Поводом для него стала защита сил коалиции в зоне деэскалации. Официальное объяснение Вашингтона, озвученное министром обороны США Джимом Мэттисом состояло в том, что Вашингтон не намерен усиливать свою роль в вооруженном конфликте в Сирии, однако при необходимости будет действовать «в обороне»: «мы не будем усиливать нашу роль в сирийской гражданской войне… Но мы будем защищать свои войска». Примечательно, что и этот удар последовал после новой информационной атаки на Асада. 15 мая Госдепартамент США опубликовал новый доклад о «преступлениях режима (президента Башара) Асада» в Сирии, в котором была обозначена позиция Вашингтона о виновности правительства в бомбардировках мирного населения, в том числе с применением химического оружия, а также во внесудебных казнях и незаконном заточении в тюрьмы представителей оппозиции. Удар был нанесен отнюдь не из-за угрозы силам коалиции. И третья атака последовала 6 июня, частота американских ударов возросла. 6 июня удар был нанесен по проправительственным силам на юге Сирии, которые вошли в согласованную зону предотвращения конфликтов в боевой готовности и тем самым представляли угрозу силам коалиции, размещенным в гарнизоне Ат-Танф.

В то время как Россия воздерживается от атак на группировки, признанные Вашингтоном не террористическими, США уничтожают сторонников Асада, ослабляя боеспособность правительственных сил и обеспечивая безопасность иным группировкам. В апреле удар был нанесен для облегчения положения террористов «ан-Нусры». В июне по всей видимости США оказали поддержку курдским подразделениям, которые участвуют в боях за Ракку. По данным российской стороны сейчас террористы ИГИЛ беспрепятственно покидают Ракку, вступив в сговор с американскими силами: «вместо того, чтобы уничтожать террористов, виновных в гибели сотен и тысяч мирных сирийских граждан, коалиция, возглавляемая США, вместе с подконтрольным им „Союзом демократических сил“, вступают в сговор с главарями ИГИЛ, которые без боя сдают занятые ими населенные пункты и направляются в те провинции, где активно действуют сирийские правительственные силы» (командующий российской группировкой войск на территории Сирии генерал-полковник Сергей Суровикин). На фоне американской стратегии «спасения» своих союзников, российская позиция, предполагающая молчаливое одобрение ударов по проправительственным силам, выглядит крайне нерациональной и противоречащей логике военных действий.

РЕАКЦИЯ РОССИИ

Пока Международная коалиция наносит удар по силам Асада, Кремль подражает Жириновскому и имитирует на публике свое несогласие с данным курсом, на деле же молчаливо поддерживает удары по Асаду. Более того, Москву заранее предупреждают о планирующихся атаках, но она не уведомляет об этом своих союзников в Сирии. Вспомним удар 7 апреля. Тогда по сообщениям американской стороны Кремль был предупрежден о готовящемся ударе, но ничего не предпринял. Даже обезвредить удар не смогли или намеренно не стали. Ситуация повторилась в последующем. При следующих ударах использовалась линия по предотвращению конфликтов между США и Россией. Единственным активным действием в данной сфере стало приостановление 8 апреля меморандума о предотвращении инцидентов в Сирии, но уже 12 апреля Лавров заявил, что мы готовы вернуться к его возобновлению, и менее чем через неделю он снова вступил в силу.

В остальном политика российских властей по Сирии неизменна и сводится к следующему:

— призыв к расследованию инцидентов химической атаки. Пока США бомбят Асада, в Кремле на публику для журналистов рассуждают о том, что эти удары не оправданы, так как к химической атаке Асад не имеет отношения. Запад прекрасно осведомлен об этом, потому и отказывается от проведения расследований. В интервью Путина французской газете Le Figaro российский лидер обстоятельно объяснил, что коалиция отказалась проводить инспекцию аэродрома, самолетов и места атаки и это доказывает, что «никаких доказательств применения Асадом химического оружия не существует. По нашему глубокому убеждению, это просто провокация: Асад этого оружия не применял». Но ни слова не сказал о том, что России следует реагировать хоть как-то на противоправные действия США. Принял как данность и продолжил воевать исключительно в информационном пространстве. Ранее реакция на удар 7 апреля была схожей: «кивают, как китайские болванчики, не анализируя ничего, что происходит. Где доказательства применения сирийскими войсками химического оружия? Нет». Путин только порассуждал, что у Запада нет доказательств, на этом все и закончилось. В США в таких случаях проводят самостоятельное расследование, в путинской России только разводят руками, что нас не услышали;

— демонстративные обвинения Вашингтона на публику, в основном исключительно российскую. Например, после удара 7 апреля по словам Пескова Путин заявил следующее: атака США на объекты в Сирии является агрессией, наносит ущерб как российско-американским отношениям, так и общей борьбе с терроризмом. Тут интересно, что сам Путин выступать не стал, доверив этот вопрос своему пресс-секретарю. Видимо не президентского уровня дела сирийские. Аналогичные заявления о нарушении суверенитета государства и агрессии против независимого государства прозвучали и от членов Совета Федерации. Лавров заявил следующее: «напоминает ситуацию 2003 года, когда США, Великобритания со своими некоторыми союзниками вторглись в Ирак, без согласия Совета безопасности, при грубейшем нарушении международного права».

После атаки 18 мая Лавров заявил, что удар «является нелегитимным, противозаконным и это очередное грубое нарушение суверенитета Сирии». В Совете Федерации также напомнили, что только Россия имеет легитимные основания пребывания на территории Сирии, в то время как коалиция во главе с США таких оснований не имеет, ровно как и не должна использовать военную силу в отношении законных властей суверенного государства. Общая оценка свелась к тому, что действия США были классифицированы российскими законодателями как «акт агрессии против правительственных войск на территории суверенного государства». Но на этом реакция России на противоправные действия Вашингтона и поддержка Асада закончились;

— курс на дружбу и партнерство с США, особенно в сфере борьбы с терроризмом. Пока для российских журналистов звучат слова осуждения, на иностранную аудиторию Кремль транслирует совершенно иную информацию. Он призывает к продолжению сотрудничества, особенно в сфере борьбы с терроризмом. Лавров на встрече с госсекретарем США все также обсуждал вопрос дальнейшего сотрудничества — необходимость активизации российско-американских усилий по мобилизации международного сообщества на борьбу с терроризмом. Лавров объявил, что «мы договорились сегодня продолжать двустороннее взаимодействие с тем, чтобы помогать и подталкивать многосторонний процесс». И это и есть «возмездие» за нанесение удара по российскому союзнику. То есть Кремль не просто молча одобрил бомбардировку, но и еще сказал — давайте пробовать сотрудничать и дальше.

ИТОГ КРЕМЛЕВСКОЙ ПОЛИТИКИ ДЛЯ СИРИИ

При рассмотрении ситуации в Сирии возникает двоякое ощущение. С одной стороны, отчетливо видны тренды на ослабление Асада и его политическое устранение. С другой стороны, надо отдать должное российским военным, которые на поле боя помогают силам Асада. Другой вопрос, какой ценой достается эта поддержка и в каком состоянии вооруженная техника, с которой военным приходится иметь дело. В такой связке возникает ощущение, что военные делают одно дело, а политики совершенно другое. Вернее даже сказать, что военным до поры до времени разрешено заниматься своим делом, пока там на верху не придут к политическому соглашению. Что же касается политических «побед» Путина в Сирии, то их можно свести к следующим:

— физическое ослабление Асада путем ликвидации химического оружия. Тогда Кремль был убежден, что это позволит избавить Асада от обвинений в применении химического оружия. Теперь оно ликвидировано, но нападки на сирийского президента продолжаются. Асад оказался безоружным как на поле боя, так и в информационном пространстве. Кремль же, уже единожды оказав медвежью услугу, теперь разводит руками и говорит, что вину Асада нужно еще доказать, но никаких доказательств невиновности при этом предъявлять не торопится, более того, допускает возможность и отказа от сотрудничества с Асадом. Вспомним слова Косачева: если у последнего будет найдено химическое оружие, то «мы будем искать другие возможности продвижения там контртеррористической операции, но уже без сотрудничества с этим режимом». А это уже ни что иное как запасной план отступления Кремля;

— Кремль заложил фундамент под устранение Асада с политической арены через принятие резолюции, предполагающей запуск политического процесса и принятие новой конституции. Сирия без Асада — таким мыслится будущее арабской республики. Пока Путин озвучивает формулу, что «политическое будущее страны с Асадом или без него, это дело исключительно сирийского народа», на деле будущее уже решили без народа, когда взяли курс на новые президентские выборы и конституционную реформу, не оговорив саму возможность Асада участвовать в них. Может сирийский народ и выберет президента самостоятельно, да только выбирать он будет из кандидатов, предложенных несирийскими акторами. В таком случае тезис об определении будущего страны сирийским народом просто неуместен;

— сдерживание Асада через переговорный процесс, по которому бывшие террористы были признаны оппозицией. Создается ощущение, что процесс в Астане своей финальной целью ставит не решение конфликта через переговоры, а затягивание для того, чтобы оппозиция могла выиграть время и покинуть боле боя, собраться с силами для нового удара. После ударов Вашингтона оппозиция стала менее сговорчивой;

— разделение Сирии на сферы влияния и ликвидация ее как политического игрока с геополитической карты Ближнего Востока. Этот сценарий стал возможным благодаря попустительству интервенции Турции на сирийскую территорию, молчаливому одобрению авиаударов международной коалиции по проправительственным силам. После третьего удара Лавров констатировал, что в Сирии возникли «односторонне установленные коалицией территории, которые в одностороннем же порядке были, наверно, объявлены зонами, в которых коалиция может всем распоряжаться». Москва таких зон не признает, но не предпринимает ничего, чтобы Вашингтон перестал распоряжаться в них на правах хозяина. И наконец, базой для будущего радела Сирии станет деэскалация отдельных зон. Кремль прекрасно осведомлен, что риски раздела Сирии при деэскалации велики: «мне бы очень не хотелось — очень важно, что я сейчас скажу, — чтобы эти зоны были каким-то прообразом будущего территориального разделения Сирии». Но каким образом Путин надеется сохранить страну неделимой, когда зоны деэскалации будут контролироваться людьми, далекими от правительства и центральной власти, остается только гадать.

Третий удар коалиции по проправительственным силам — это уже не случайность, а явная закономерность, которая говорит о том, что США, осознав, что Кремль мешать им не будет, намерены ослабить силы Асада сначала через устранение его союзников в гражданской войне, затем уже через новые удары по силам Асада с последующей ликвидацией президента. В Ливии сценарий стал возможным, когда Россия воздержалась от голосования. В Сирии он стал реализуемым, когда Кремль фактически воздержался от ответных мер после первого ракетного удара.