Мнения

А. Геровский
Украинизация Галичины и Буковины
Галерея украинских вождей в Австрии
(украинские вожди в Буковине перед первой мировой войной)
Эту статью мы взяли из журнала Свободное слово Карпатской Руси (N19-20,21-22,23-24, за 1960 год).
1. Степан Смаль-Стоцкий
О Смале-Стоцком имеются следующие данные в Украинской Всеобщей Енциклопедии (Українська Загальна Енциклопедiя, на стр. 131-ой, том III):
Смаль-Стоцький, Степан, украинский лингвист, политический, общественный, культурный и экономический дiяч (деятель) в Буковине. Родился в 1859-ом году, профессор университета в Черновцах (1884-1918) и украинского университета в Праге, член ВУАН (Вiльна Українська Академiя Наук), НТШ (Наукове Товариство Шевченка), долголетний национальный вождь буковинских украинцев, основавший почти все украинские общества, просветительные и экономические в Черновцах, член буковинского сойма и австрийского парламента, вице-маршал краевого комитета Буковины (1904-13), посол ЗУНР (Западно-украинской Народной Республики) в Праге (1919); враг (!) так называемого прарусского языка; он выводит украинский язык из праславянского (Немецкая научная грамматика украинского языка в сотрудничестве с профессором Гартнером; школьные пособия, украинская грамматика, и т.д.).
Кроме того, имеются еще следующие данные о Смале-Стоцком на стр. 676-ой того-же третьего тома:
Национальное движение чрезвычайно усилилось с появлением в Буковине д-ра Ст. Смаля-Стоцкого в качестве профессора черновского университета. С его личностью связано все политическое, экономическое и культурное буковинское украинское движение до самой мировой войны.
Все это верно. Беда только в том, что многое недосказано, многие существенные факты пропущены, и многое просто переврано. Из того, что сказано в украинской энциклопедии, читатель получает впечатление, что Смаль-Стоцкий был ученый лингвист и выдающийся человек во всех отношениях. На самом же деле это был человек бесхарактерный, продажный, и просто уголовный преступник, который не кончил своей карьеры в тюрьме только потому, что началась первая мировая война.
Согласно Украинской Энциклопедии Смаль-Стоцкий родился в 1859-м году и сделался профессором университета в Черновцах в 1884-м году, когда ему было всего 25 лет. К этому необходимо добавить следующее: будучи сыном сельского дьячка и не имея никаких средств, он воспитывался во Львове на средства Ставропигии, живя в русской (не украинской) бурсе, и был русских убеждений. Это мне известно от моего отца, который в то время был членом правления Ставропигии и лично знал студента Смаля-Стоцкого. Смаль метил в учители гимназии, но каким-то чудом выскочил в профессора университета, не имея для этого никаких данных, не написав ни одного научного труда. Указанные выше в Украинской Энциклопедии книги вышли гораздо позже. Руска граматика в 1897-м году, а Grammatik der ruthenischen (ukrainischen) Sprache в 1913-м году, при чем обе эти книги были написаны не самим Смалем. На заглавном листе указаны два автора: Смаль-Стоцкий и немец Гартнер (Theodor Gartner), профессор... романских языков. Руска граматика маленькая, мизерная книжечка; только немецкая Gramatik der ruthenischen (ukrainischen) Sprache, напечатанная на средства австрийского министерства Fur Kultus und Unterricht, может претендовать на научное значение.
Появилась она в Вене в 1913-м году, то есть почти тридцать лет после того, как Смаль был произведен в профессора. Все это очень странно. Возникает прежде всего вопрос: на каком основании Смаль был назначен профессором? На этот вопрос дал исчерпывающий ответ б. член буковинского сойма Тыминский, который часто бывал в нашем доме в Черновцах. Тыминский был воспитан в противо-русском духе, сделался Jungruthen-ом (младорусином) и поэтому считался благонадежным и попал в члены местного сойма.
Кроме того он удостоился еще и особого доверия австрийских властей и был своим человеком в черном кабинете губернатора, где он переводил русские письма, перехваченные на почте, и всякого рода русские бумаги и газетные статьи. В черном кабинете хранились всевозможные документы, имеющие отношение к русскому вопросу; между прочим также и документ, касающийся производства пана Смаль-Стоцкого в профессора руского языка в черновском университете. Тыминский снял с него копию.
Со временем Тыминский пришел к убеждению, что сепаратисты не правы, что сепаратизм и ненависть к москалям насаждаются австрийскими властями. Работа в черном кабинете показала ему наглядно, что местные сепаратисты просто агенты австрийских властей, исполняющие их волю за теплые местечки, за деньги и страха ради иудейска. Располагая достаточными средствами, чтобы покупать книги, Тыминский начал изучать историю и в конечном итоге превратился в сознательного русского человека. Обо всем этом он говорил открыто всем. Само собою разумеется, он лишился доверия властей и места в буковинском сойме, в члены которого можно было быть избранным только с согласия правительства. Мне помнится, с какой злобой он говорил о том, как ему, гимназисту без гроша, пришлось читать только то, что ему давали читать, и как он потом прозрел. Самостийников он не называл иначе, как свиньями, продавшими свою душу. Особенное впечатление произвел на него реверс Смаля-Стоцкого, оригинал которого он видел в черном кабинете, он показывал нам копию этого реверса. Я до сих пор помню наизусть его содержание:
Im Falle meiner Ernennung zum Professor der ruthenischen Sprache an der Czernowitzer Universitaet verplichte ich mich den wissenschaftlichen Standpunkt zu vertreten, dass die ruthenische Sprache eine selbstaendige Sprache und kein Dialekt der russischen Sprache ist.
Вот русский перевод:
В случае назначения меня профессором рутенского языка в черновском университете, я обязываюсь защищать научную точку зрения, что рутенский язык самостоятельный язык, а не наречие русского языка.
Вот вся его научная квалификация. Никакие знания не были нужны для того, чтобы попасть в украинские профессора. Нужна была только бесхарактерность и продажность.
Австрийское правительство, конечно, знало, что Смаль-Стоцкий - неуч, и поэтому, назначая его профессором руской мовы, ему было приказано самому ничего не писать. Ему дали в менторы настоящего профессора университета, настоящего филолога, в лице немца Теодора Гартнера, профессора романских языков. Тайну эту разоблачил тот же Тыминский. Этим объясняется странное обстоятельство, что ученый украинский лингвист в течении десятилетий ничего не написал, и что когда, наконец, появилась его украинская грамматика на немецком языке, на заглавном листе красовалось имя немецкого профессора рядом с именем ученого Смаля. Кстати, на заглавном листе имя Смаля-Стоцкого украшено дворянским титулом Edler von, что в русском переводе значит Благородный из. Неизвестно, за какие заслуги он получил этот титул, но догадаться не трудно.
Наша семья жила в Черновцах несколько лет на той же улице, на которой жил Смаль-Стоцкий, на Landhaus Gasse (Соймовой улице), где было здание буковинского сойма. Дом, в котором он жил, находился наискось от нашего дома, и я часто встречал его на улице. Я его знал в лицо, но никогда с ним не разговаривал. Но моего отца он иногда останавливал при встрече, чтоб обменяться несколькими словами, пока в один прекрасный день мой отец не сказал ему, что он о нем думает, назвав его продажной душой и попросил его больше не подходить к нему на улице. Смаль растерялся и проговорил: Пане дохторе, то вже занадто! (это уже слишком). Непосредственным поводом к этому разрыву было следующее происшествие, вполне освещающее характер и твердость украинских убеждений этого главы и основоположника украинского движения в Буковине.
В Буковине, как и в Галичине, полагалось, чтобы в пасхальный понедельник мужчины посещали знакомые дома, даже такие, в которых они в другое время редко бывали. Всюду был накрыт пасхальный стол и с утра до вечера приходили знакомые. В пасхальный понедельник заглядывал к нам и русский консул Доливо-Добровольский. Здесь я должен отметить, что описываемый мною случай произошел за несколько лет до первой мировой войны. Время было тревожное. Австрия готовилась к войне. В Черновцах было общеизвестно, что офицерам было приказано заглядывать ежедневно по вечерам в казармы и разговаривать с солдатами частным образом, так, между прочим о необходимости войны с Россией. В 1910-м году в один и тот же день полицейские комиссары нагрянули на все русские организации и общества, закрыли их и конфисковали все их имущество. В Черновцах запахло войной, а русская граница находилась всего лишь в двадцати верстах. Вот тут-то пан Смаль-Стоцкий и решил застраховать себя на случай победы России в надвигающейся войне.
Для этой цели он избрал пасхальный понедельник. Он зашел перед полуднем к русскому консулу Доливо-Добровольскому и поздравил его с праздником. При этом он так, между прочим, сказал Добровольскому, что он отнюдь не украинский сепаратист, но что он под видом самостийничества спасает русское дело, пока не придет Россия, и т.д. В тот же день после обеда был у нас консул Добровольский и рассказал нам, что ему сказал Смаль-Стоцкий. Несколько дней спустя Стоцкий, встретив моего отца на улице, остановил его и начал что-то говорить на ту же тему, что мы, мол, все русские, стремимся к одной цели, но идем к ней разными путями, и тому подобное. Мой отец не выдержал, назвал его продажной душой и еще раз попросил его не подходить к нему больше на улице.
За несколько лет до первой мировой войны буковинским губернатором был назначен граф фон Меран, родственник австрийского императора Франца Иосифа. Он был сын эрцгерцога, который женился не на аристократке и поэтому его сын официально уже не считался эрцгерцогом, но получил титул графа фон Меран. Человек он был молодой, с характером. Благодаря своим родственным связям, он мог себе позволить то, чего другой губернатор не посмел бы сделать. Свой самостоятельный образ мышления он показал сразу же после своего назначения, взяв себе в секретари протестанта д-ра Мебиуса.
Протестантов в Австрии было чрезвычайно мало и они были в загоне, хотя их и не преследовали открыто.
До этого Мебиус был комиссаром при уездном начальнике в Васьковцах. Там мой отец был несколько лет адвокатом, и я у него проходил свой стаж в качестве Advokaturskandidat-а (кандидата в адвокаты).
С д-ром Мебиусом я познакомился в местном клубе, куда ежедневно приходили члены немногочисленной местной интеллигенции: два адвоката, судьи уездного суда и чиновники уездной администрации. С Мебиусом мы были одних лет и мы с ним быстро подружились. Мы вместе обедали в одном частном доме - (ресторанов в Васьковцах не было) - а летом мы с ним ходили купаться в реке Черемош. Само собою разумеется, мы часто говорили о политике, о руссофилах и юнгрутенах, и я не скрывал от него моих убеждений. Мебиус был уроженец западной Австрии и, как таковой, владел не только немецким литературным языком, но и австрийско-баварским наречием, как и я. Поэтому ему было не трудно понять, в чем состоит рутенский вопрос. Он начал учиться местному русскому наречию и убедился из личного опыта в том, что местные крестьяне, с которыми ему постоянно приходилось сталкиваться, как комиссару при уездном начальстве, называют и считают себя русскими.
Когда граф Меран взял его к себе в секретари, Мебиус переселился в губернский город, в Черновцы. Я уже раньше переселился туда, и наша дружба продолжалась. Я там женился на моей первой жене. Мебиус часто бывал у нас и от него я узнал о многом, что происходило за кулисами в губернаторском доме.
Так как за мной постоянно следила полиция, то графу Мерану, конечно, донесли, что д-р Мебиус мой друг, и что он бывает в моем доме. Но от этого Мебиус не пострадал. Напротив, граф Меран заинтересовался рутенским вопросом и расспрашивал своего секретаря о нем. Впоследствии, ознакомившись с данными о Смаль-Стоцком и о других украинских дiячах, имеющимися в губернаторских архивах, он относился с отвращением к этим патентованным австрийским патристам. Свое отвращение к ним он показал открыто, когда по случаю нового года члены буковинского сойма вкупе с другими высокопоставленными лицами, явились к нему с поздравлениями и выражениями своих верноподданнических чувств. Граф Меран здоровался со всеми за руку, но украинским дiячам во главе со Смаль-Стоцким и Васильком он демонстративно руки не подал. Это публичное осрамление украинских вождей было в течение многих дней главной темой разговоров в местных кофейнях.
Как мне впоследствии рассказывал д-р Мебиус, Смаль-Стоцкий и Василько пожаловались в Вене, и австрийское правительство потребовало объяснений от своего губернатора. Граф Меран не стесняясь ответил, что ему противно подавать руку людям такого низкого морального уровня, и что он им руки подать не может. При этом он воспользовался случаем, чтобы высказать также и свое мнение о том, что вся австрийская политика в отношении рутенов ошибочна. Ответ из Вены был прост и ясен: военное министерство настаивает на этой политике, считая ее государственной необходимостью. Венское правительство предложило графу Мерану во имя высших государственных интересов подчиниться и публично больше не оскорблять украинских дiячей.
Во имя патриотического долга граф Меран подчинился и больше украинских дiячей публично не оскорблял. Но в скором времени они сами ударили публично лицом в грязь так, что всем стало ясно, кто они такие. Вот как это случилось.
Среди клиентов моего отца был один армянин помещик, по фамилии Богосьевич. У него было имение в Русском Банилове, по соседству с Васьковцами, где у моего отца была адвокатская контора. Я был знаком с Богосьевичем, а также с некоторыми из его многочисленных дочерей, хорошенькими армяночками. Если мне не изменяет память, их было восемь. Дочерей надо было выдавать замуж и надо было им дать приданое. Итак, Богосьевич решил продать свое имение. Он просил нас помочь ему найти покупателя. Хотел он получить за свое имение 450.000 корон. Но кому мы не говорили об этом, все отмахивались смеясь и говорили, что его имение столько не стоит.
Вскоре после этого умерла тетка Василька и оставила ему небольшое имение в Становцах, серетского уезда. Цена этому имению была никак не больше 350.000 корон. Василько был видный украинский дiяч, член австрийского парламента и буковинского сойма.
Вслед за этим я узнал, что Селянска Каса, главой которой был Смаль-Стоцкий, купила имение Богосьевича за 850.000 корон и имение, доставшесся по наследству пану фон Василько, за 700.000 корон. Для меня было ясно, что украинские дiячи проворовались, и я об этом написал в русской печати. Все самостийные газеты, включая и орган социал-демократов Борба набросились на меня, обвиняя меня в том, что я - государственный изменник, что я клевещу на Смаля-Стоцкого, потому что он австрийский патриот и т.п.
Селянска Каса - был союз кредитных кооперативов, которые имелись во многих русских селах в Буковине. Каждый такой кооператив состоял из нескольких десятков или нескольких сот членов, которые по уставу ручались всем своим имуществом за все долги Селянской Касы. Это давало им возможность получать займы в Селянской Касе, которая финансировалась Центральным Банком Чешских Сберегательных Касс в Праге. Ко времени разыгравшегося скандала чешский банк уже дал взаймы Селянской Касе свыше десяти миллионов австрийских корон (т. е. больше двух миллионов долларов). У нас, русских (с двумя с), тогда были кредитные кассы, которые были более кредитоспособны, чем руские (через одно с), но нас австрийское правительство не любило, и поэтому братья чехи нашим кассам денег не давали. Такова была политика чешских банков также в Триесте, где они поддерживали итальянцев, но не словенцев. У меня по этому поводу был разговор с паном Патеком, директором чешского Центрального Банка, причем я ему указал на то, что в наших кассах членами являются более зажиточные крестьяне, в то время как самостийная Селянска Каса принимала в члены кого угодно, и что поэтому наши кассы были более кредитоспособны. Мой разговор с паном Патеком не привел ни к чему, и нашим кассам пришлось и дальше брать деньги под большие проценты в маленьких еврейских банках.
В разгар поднятой против меня травли я как-то зашел по делу в краевой суд в Черновцах и там, в коридоре, встретил приехавшего из Праги пана Патка, директора Банка Чешских Сберегательных Касс. Пан Патек подошел ко мне и, не здороваясь, и с трудом подавляя свою злобу, сказал: Что вы делаете? Вы ведь попадети в тюрьму! - За что? спросил я - За клевету! Ведь все то, что вы говорите и пишете про Селянску Касу, неправда! На это я ему ответил: Я с нетерпением жду, чтобы меня Смаль-Стоцкий и его сообщники привлекли к суду за клевету. Но они этого не делают, ибо они боятся суда. Вы бы лучше прислали из Праги ревизоров, чтобы они проверили дела Селянской Касы. Я в тюрьму не попаду, но ваш банк понесет большие убытки! Патек как-то растерянно посмотрел на меня и, не простившись, ушел.
Через несколько дней приехали из Праги ревизоры. Об этом было объявлено в газетах. После двух месяцев работы они объявили результат: украдено от четырех до шести миллионов корон. И об этом сообщила во всеуслышание как местная, буковинская, так и чешская и венская печать. Не взирая на все ходатайства влиятельных друзей пана Василька (он был на ты с некоторыми членами габсбургской династии) - правительство отказалось возместить убытки из секретных фондов. Сумма была слишком велика, да и было уже слишком поздно, ибо все знали о происшедшем. Если бы правительство все же решилось покрыть украденное из казенных средств, это не спасло бы репутацию проворовавшихся патентованных австрийских патриотов и подорвало бы престиж правительства.
Итак, было решено пожертвовать Смалем-Стоцким, который возглавлял Селянскую Кассу и которого поэтому нельзя было обойти. Дело было передано в уголовный суд, который ознакомившись с фактами, обратился в парламент и потребовал выдачи Смаля-Стоцкого. Парламент это требование удовлетворил. Сообщая об этом деле, венская печать отметила, что то, в чем обвинялся Смаль-Стоцкий, является самым крупным мошенничеством в австрийской истории за последние пятьдесят лет.
Следствие затянулось, так как дело было чрезвычайно сложное. Покупка имений Богосьевича и Василька составляла только небольшую часть мошеничеств, проделанных Стоцким и его сообщниками. Началась мировая война. Недели две спустя, город Черновцы был занят русской армией. Смаль бежал с австрийскими войсками. Это его спасло от неминуемой тюрьмы.
2. Микола Василько
О Васильке имеются следующие данные в Украинской Всеобщей Энциклопедии (Українська Загальна Енцикльопедiя) том III, стр. 475:
Василько, Микола, украинский политик и дипломат (1868-1924), член буковинского сойма и венского парламента. В последние десятилетия перед мировой войной он сильно влиял на общественную и политическую жизнь буковинской Украины. 1918-1924 дипломатический представитель ЗУНР (Западно-Украинской Народной Республики) в Австрии, а потом УНР (Украинской Народной Республики) в Швейцарии и Германии.
Как сведения о Смале Стоцком, так и сведения о Васильке страдают одним и тем же недостатком. То, что сказано - верно, но главное недосказано, так что получается совершенно ложное представление не только о том, что собой представлял Микола Василько, но и обо всем украинском движении в Буковине.
Прежде всего необходимо отметить факт, что Микола Василько ни по своему происхождению, ни по своему воспитанию не имел ничего общего ни с русскими, ни с украинцами. Отец его был богатый румынский помещик, а мать - румынская армянка.
В Буковине все помещики были румыны. Это были потомки константинопольских греков (В Молдавии эти греки были известны под именем Фанариотов, так как они происходили из Фанара, части тогда уже Константинополя, в которой жили греки), которых турецкое правительство назначало за взятки на разные доходные места в Молдавии. Когда в конце восемнадцатого столетия Австрия отняла от тогда еще турецкой Молдавии ее северную часть, Буковину, то эти уже вполне орумынившиеся греки были признаны австрийским правительством местной аристократией и наделены титулом фон или даже произведены в бароны. Так Николай Василько именовался официально Николаус фон Вассилко, а его двоюродный брат пользовался титулом барона.
Николай Василько не только не был по своему происхождению ни русским, ни украинцем. Он даже не знал ни слова ни по-русски, ни по-украински несмотря на то, что имение его отца находилось в русской части Буковины. Это было село Лукавец на верхнем течении реки Серета. Все свое воспитание он получил в Вене, в Терезианум-е, закрытом учебном заведении, в котором воспитывались сыновья австрийской аристократии, в том числе и австрийские эрцгерцоги, члены габсбургской династии. В Терезиануме преподавание велось на немецком языке. Кроме того ученики усиленно обучались французскому языку. Таким образом молодой Василько, окончив Терезианум, владел тремя языками: румынским, немецким и французским, но он совершенно не знал русского языка. Для него были гораздо важнее связи, которые он приобрел в Терезиануме. С некоторыми австрийскими эрцгерцогами он даже был на ты.
Родители Василька умерли рано, когда он был еще малолетним. Когда ему исполнилось 24 года, ему досталось миллионное наследство. Но он все прогулял без остатка в течение нескольких лет со своими высокопоставленными товарищами, тратя огромные деньги на женщин. Женолюбием или, вернее, женоманией он страдал до конца своих дней. На женщин он тратил все, что он впоследствии зарабатывал на украинской политике.
Прокутив все наследство, он решил сделаться профессиональным политиком. Для этого у него были данные из за его связей в высочайших сферах в Вене. Сперва он предложил свои услуги своим же румынам. Но они его предложения не приняли, у них было достаточно своих дворян со связями в Вене. К тому же, зная хорошо Василька, они ему не доверяли.
Получив отказ от румын, Василько обратился к русским. Очень может быть, что он взял пример с графа Шептицкого, который из польского графа и каваллерийского офицера превратился в русского епископа. По примеру Шептицкого он почувствовал в своих жилах русскую кровь и вернулся к своему народу. Так же, следуя примеру Шептицкого, он сперва примкнул к старо-русской партии, ибо в то время в Буковине, как раньше и в соседней Галичине, самостiйники составляли незначительное меньшинство. К тому же самостiйники были галичане, зайды, т.е. пришлые, к которым местное русское население относилось с недоверием, считая самостiйничество польской интригой, как это признает упомянутая Украинская Энциклопедия. В то время среди всего буковинского духовенства был только один самостiйник, некто Козарищук. Его родной брат, тоже священник, считал себя румыном.
Объявив себя русским, Василько прибрал к себе некоего Крушинского, русского галичанина, который издавал в Черновцах еженедельную русскую газету Буковинские Ведомости. В его сопровождении он обошел всех более или менее влиятельных интеллигентов в Черновцах и православных священников провинции. Приближались выборы в австрийский парламент, и он выставил свою кандидатуру. Ему только что исполнилось тридцать лет, так что по закону он уже мог быть избранным в пардамент. Выбрал он себе чисто-русский избирательный округ (Выжница-Путилов).
Обходя русских интеллигентов в Черновцах, Василько нанес визит и нам. Мой отец, только недавно приехавший из ссылки, из далекого Инсбрука, тогда политикой не занимался, но он пользовался авторитетом в русских кругах, как бывший член австрийского парламента и зять А.И. Добрянского. Василько явился к нам в сопровождении Крушинского. Я хорошо помню его первый визит. Это был смазливый, элегантный молодой господин с изящными манерами, говорящий прекрасно по-немецки. Говорил он о своем желании послужить своему русскому народу в Буковине, у которого так мало своих интеллигентных сил. Не преминул он упомянуть и моего деда, Добрянского, который де должен служить примером для каждого русского политика, и т.д. Мой отец отнесся скептически к личности новоявленного русского вождя. По его мнению, это был новый Шептицкий. Это было верно до некоторой степени. Тактика у них была одна и та же. Оба они притворялись сперва русскими, а потом украинцами. Но побуждения и цели были разные. Шептицкий преследовал религиозно-политические цели. В интересах Польши и Рима он желал превратить русских галичан в настоящих римокатоликов и оторвать их от русского народа, переделав их в украинцев. У Василька же единственной целью были деньги.
Если мне память не изменяет, то в выжницко-путиловском избирательном округе, в котором Василько выставил свою кандидатуру, не было другого кандидата. Так как Василько выступал под видом алтрутена, то есть приверженца национально-культурного единства всех ветвей русского народа, то с русской стороны против него не выдвинули другого кандидата. А юнгрутенам-самостiйникам очевидно австрийское правительство приказало не мешать Миколе, планы которого были несомненно заранее одобрены в Вене в высочайших сферах.
Итак Василько был избран в парламент в округе, в котором его никто не знал и с жителями которого он даже не мог поговорить, не зная русского языка. Из любопытства я поехал на одно из его предвыборных собраний. Это было в местечке Путилове, на гуцульской верховине. Началось с того что Василько с трудом произнес (затверженную) фразу приветствия на русском языке. Затем впереди него стал неизвестный мне человек - (кажется учитель местной школы) - и произнес от его имени заранее приготовленную речь. В том же избирательном округе Василько был затем избран в буковинский сойм. Впоследствии он переизбирался несколько раз на всех парламентских и соймовых выборах вплоть до первой мировой войны.
Будучи уже членом парламента Василько приступил к осуществлению своих финансовых планов. Он предложил свои услуги Доливо-Добровольскому, русскому консулу в Черновцах, обещая работать в пользу России с тем, чтобы русское правительство выдавало ему ежегодно 50.000 - я уже не помню - австрийских ли крон или русских рублей. Консул его предложения не принял.
Невзирая на это Василько все же оставался еще некоторое время алтрутеном, русским (с двумя с) и лишь постепенно превратился в руского (через одно с), то есть в самостiйника. Но странным образом он не рвал окончательно своих связей с русскими, хотя они считались государственными изменниками. Так, например, он ежегодно без приглашения приходил на бал общества русских студентов черновского университета даже тогда, когда я был председателем этого общества. Он покупал свой билет при входе и демонстративно клал на стол сто крон.
Как сказано правильно в Украинской Энциклопедии, Василько вдвоем со Смалем-Стоцким составляли дуумвират, который руководил украинской политикой в Буковине.
Василько жил постоянно в Вене. В Черновпы он приезжал только на заседания сойма или по своим личным делам. Денег, которые он получал как член буковинского сойма и австрийского парламента, ему не хватало на его великосветскую жизнь в Вене. Но у него были значительные побочные доходы благодаря его связям в венских высоких сферах, которые давали ему возможность устраивать богатым комерсантам всякого рода протекции у власть имущих. Главным источником доходов для него был Греко-восточный Церковный Фонд, которым бесконтрольно управляло министерство земледелия в Вене. Этот фонд был образован из огромных имений буковинской православной церкви, состоявших преимущественно из лесов. Министерство земледелия ежегодно продавало большие количества леса частным лесопильным заводам. Ни для кого не было секретом, что легче всего было добиться выгодной сделки с министерством через Василька, которому лесопромышленники платили по одной кроне за каждый купленный им кубический метр. При сделке в сто тысяч кубических метров это составляло кругленькую сумму в сто тысяч крон.
Скандальную историю с Селянской Касой, которая угрожала полным разорением тысячам русских крестьян, ее членам, я вкратце описал в прошлом номере Свободного Слова. В этот скандал был замешан и Василько, который продал имение, доставшееся ему после смерти тетки, Селянской Касе за 700.000 крон, хотя оно стоило никак не больше половины этой суммы. За эту сделку и за другие мошенничества подобного рода Смаль-Стоцкий, возглавлявший Селянску Касу, попал под суд. Василька к суду не привлекли, как имевшего высокопоставленных друзей и покровителей в Вене. Дело это кончилось ничем, ибо вскоре началась первая мировая война. Русские войска заняли Черновцы через две недели, а потом и вся Австро-Венгрия рухнула.
Об этом грязном деле писали все газеты. Венский парламент выдал Смаля Стоцкого. Но это не помешало ни Смалю Стоцкому, ни Васильку быть после первой мировой войны дипломатическими представителями сперва Западно-Украинской, а затем Украинской Народной Республики в Праге, Вене, Берлине и в Швейцарии.
Весьма любопытно, как Украинская Энциклопедия представила дело Селянской Касы. Промолчать об этой нашумевшей истории было очевидно невозможно.
Так, видите ли, по словам украинской Энциклопедии, к тому времени украинское движение в Буковине настолько окрепло, что австрийское правительство его испугалось. Поэтому, дабы подорвать его, оно устроило банкротство Селянской Касы, запретив ее заправилам эксплуатацию лесов в имениях, купленных ими для Селянской Касы. Дабы окончательно скомпрометировать украинское движение, согласно той же Украинской Энциклопедии, австрийское правительство впутало в это грязное дело почти всю украинскую интеллигенцию в Буковине! ..
Невольно возникает вопрос: Каким образом Василько так сильно влиял на украинское движение в Буковине и в каком направлении?
Ответ на это прост. Направления у Василька не было никакого. Он только старался раздобыть побольше денег. Пользуясь своими личными связями в высоких сферах, он шантажировал Вену русской опасностью. (Как я упомянул уже в прошлом номере в статье о Васильке, он воспитывался в Терезиануме, закрытом учебном заведении, в котором воспитывались сыновья высшей аристократии, также и эрцгерцоги, с которыми он был на ты). Политика для него была только авантюрой, средством для легкой наживы. Во время первой мировой войны он выдвигал своего приятеля эрцгерцога Вилгельма в будущие короли Украйны, о чем только так, между прочим, упоминает и Украинская Энциклопедия в статье Україна, iсторiя (том III). Эрцгерцог Вильгельм попался на удочку. Он даже щеголял в вышитой украинской рубашке и был известен под именем Василь Вышиваный. Но эта авантюра окончилась для него печально; он умер в советском концентрационном лагере.
Итак, украинским движением в Буковине заправляли самовластно Стоцкий и Василько. По словам Украинской Энциклопедии, их самовластием не были довольны некоторые более молодые украинцы. Энциклопедия называет три фамилии: Беспалко, возглавлявший укр. соц. дем. партию, Бигарий и Галип - радикальную. Бигарий и Беспалко были моими товарищами по гимназии. Беспалко был сын дворника в одном банке на Панской улице в Черновцах. Он был чрезвычайно тупоумен и был исключен из гимназии за неуспеваемость. Не помогла Беспалко его религиозность или, вернее, суеверие. Он обмакивал свои тетради в священной воде в униатской церкви. Впоследствии Беспалко издавал в Черновцах газетку Борба, в которой защищал Смаля Стоцкого и уверял своих читателей, что Геровский ложно обвиняет Стоцкого в обворовывании Селянской Кассы только потому, что Стоцкий является истинным австрийским патриотом, в то время как сам Геровский государственный изменник. Во время первой мировой войны украинский социал демократ Беспалко состоял на службе у немцев в Германии. Там он работал по немецкой указке в лагерях военнопленных малороссов в Раштате, в западной Германии, где из них воспитывал янычар, врагов своего отечества - самостийников. О раштатском лагере самостийники издали целую книгу, в которой описана и роль пана Беспалка.
Наполеон Бигарий - основатель радикальной украинской партии, тоже мой товарищ по гимназии, был сыном чистокровного мадьяра, унтер-офицера в мадьярском гусарском полку, не говорившего ни слова по-русски. Только мать его была русская женщина без образования. Я ее знал. Она никак не могла примириться с тем, что по настоянию мужа, ее сыну дали поганое имя Наполеон. Сынок особенными способностями в гимназии не отличался. Он мечтал сделаться атлетом и дома постоянно упражнялся с гирями. Ничто другое его не интересовало. Во время первой мировой войны он плавал на немецком броненосце Гебен в Черном море в роли русского переводчика.
Ни Беспалко, ни Бигарий в гимназии не были украинцами. Это слово тогда в Буковине было просто неизвестно. Оба они считали себя русскими, такими же как и все другие гимназисты. В то время во всей черновской гимназии были только два самостийника, оба галичанина, Бачинский и Ярошинский, в моем же классе не было ни одного. Как Беспалко, так и Бигарий примкнули впоследствии к самостийникам - хлеба ради насущного. В Украинской Энциклопедии сказано: Наполеон Бигарий будучи недоволен дуумвиратом Стоцкого и Василька, основал радикальную украинскую партию. Прочитав это, мне невольно вспомнилось, как после первой мировой войны, в Вене, в начале 20-х годов, я повстречал Наполеона Бигария и Миколу Василька. На Кертнерштрассе, неподалеку от меня остановился автомобиль; из него выпрыгнул Наполеон Бигарий и, рабски наклонившись, держал открытой дверь из которой выходил ясновельможный пан Василько. Затем он стремглав, как мальчишка, подбежал к дому, открыл входную дверь и держал ее, наклонив голову, пока в нее не вошел Василько. Трудно описать все подхалимство, выявленное Наполеоном по отношению к ясновельможному пану Миколе.
Галипов было два брата. Я их знал обоих. Один из них был старше меня, а другой моложе. Никакой особенной политической роли они не играли, но зато они выделялись своей наружностью. Смуглые лица, черные как смоль глаза и волосы указывали на то, что они были потомками турок или татар. И фамилия Галип была у них бусурманская.
Вот имена людей, которых Загальна Українська Енцикльопедiя упоминает, как основоположников украинского движения в Буковине перед первой мировой войной: Смаль Стоцкий, Василько, Беспалко, Бигарий, Галип...Ароматный букет.
Украинская Энциклопедия признает что украинский сепаратизм был импортирован в Буковину галичанами, и что местное русское население считало его польской интригой. До прихода галицких самостийников все местные организации были русские: Русская Беседа, основанная в 1869-м году, и политическая организация Русская Рада, основанная в 1870-м году. Это признает и Украинская Энциклопедия, которая указывает, между прочим, на то, что идеалы этой группы лежали в далеком прошлом, в Галицко-Волынской державе XII-XIII веков. Язык, на котором писались издания Русской Беседы, как-то Месяцеслов, Буковинская Зоря, был, по выражению Укр. Энциклопедии, не украинским, а язычием. Русскому литературному языку в те времена в Буковине негде было учиться, и поэтому все печаталось на местном русском наречии с примесью слов церковно-славянских и русских литературных, насколько они были известны пишущим. О каком либо украинском языке никто и не думал, и сам этот термин был совершенно неизвестен. Все буковинцы считали себя сознательно русскими, точно такими же, как и русские в России. Украинская Энциклопедия всемилостивейше им прощает этот грех, полагая что они старались спасти свою народность такой, какой они ее понимали.
Итак вожди украинского руху, Смаль-Стоцкий и Василько, составлявшие дуумвират, который диктаторски руководил этим движением, были безхарактерными и преступными типами, слепо служившими австрийскому правительству ради карьеры и наживы, без каких либо украинских убеждений. А все остальные самостийные дiячи, попавшие по милости австрийских властей в венский парламент или в буковинский сойм, были мелюзгой, ничего из себя не представлявшей.
Зная их, я предполагал что после войны (первой мировой), я их всех приглашу на интимный разговор и предложу им, чтобы они по плану Смаля Стоцкого, изложенному им в свое время Доливо-Добровольскому, русскому консулу в Черновцах, заявили, что они под видом украинского сепаратизма спасли русское дело, ожидая прихода России. Зная всю их подноготную, я был убежден, что все они охотно сделают такое заявление. Я это хотел сделать в интересах России не взирая на то, что благодаря этим господам, арестован и попал под суд за государственную измену и не был повешен только потому, что мне удалось бежать из черновской тюрьмы перед самым началом первой мировой войны. Я вернулся в Черновцы с русской армией и был старшим чиновником особых поручений при черновском губернаторе Д.М. Евреинове. С моим мнением считались, и мой план был одобрен. Но война кончилась не так, как мы все предполагали и как надеялось все русское население Буковины.
Касательно украинских убеждений вождей украинского руху в Буковине, не будет лишним упомянуть разговор, который у меня был с одним буковинским крестьянином за несколько лет до войны. Это был Левицкий, староста общины Чорторыя, в трех верстах от Васьковцов, где у моего отца была адвокатская контора. Левицкий был нашим клиентом. Я его хорошо знал, и часто с ним встречался. На последних выборах он попал по решению дуумвирата, т.е. Василька и Стоцкого, в буковинский сойм. Левицкий был импозантной наружности, хороший сельский оратор, известный во всей околице. В своем живописном национальном костюме он являлся прекрасным статистом для дуумвирата. Левицкий был убежденный русский и презирал самостийников. Когда я спросил его, как он решился принять предложение быть в сойме в одной компании с самостийниками, он разсмеялся и сказал:
Та-ж то все кумедия. Коли прийдет Россия, то всi тотi паны будут лизати ноги русскому цареви.
Путями истории: Общерусское национальное, духовное и культурное единство на основании данных науки и жизни. Под ред. Олега Алексеевича Грабаря. Нью-Йорк: Изд-во Свободного слова Карпатской Руси, Т.1, 1977. А. Геровский. Галлерея украинских вождей в Австрии (Украинские вожди в Буковине перед первой мир. войной), с.31-45
http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_759.htm
...Таким образом русская Буковина была украинизирована насильственно аппаратом, во главе которого стоял румын - Николай фон Вассилко

Д-р А. Геровский. Украинизация Буковины
Всем известно, что русское население Буковины исстари считало себя русским и не имело никакого понятия о том, что существует какая то украинская нация и что они должны превратиться в украинцев и больше не называть ни себя, ни своего языка русскими. Когда, в конце прошлого столетия, пришлые галичане начали пропагандироватъ в Буковине идею сепаратизма, они в начале, в течение нескольких десятилетий, не смели называть ни себя, ни свой новый литературный язык украинским, но называли себя и свой язык руским (через одно с). Все русские буковинцы сочли это польской интригой. В этом сознается даже Українська Енцикльопедiя. Во главе этой пропаганды стояли два украинских великана: профессор черновского университета Стефан Смаль-Стоцкий, человек без какой либо научной квалификации, получивший место профессора на основании письменного обязательства, хранившегося в архиве черновского австрийского губернатора, что он обязуется в случае своего назначения профессором рутенского языка, пропагандировать научную точку зрения, что рутенский язык - самостоятельный язык, а не наречие русского языка. Только через несколько лет после своего назначения он написал при помощи профессора романских языков, Гартнера, мизерную грамматику, заглавие которой было Руска грамматика. Впоследствии, незадолго до первой мировой войны, он попал под суд за растрату нескольких миллионов крон, которую он совершил, будучи председателем Селянской Касы. Только мировая война спасла его от тюрьмы. Иным украинским великаном в Буковине был Николай фон Вассилко, отец которого был румын, а мать румынская армянка. Николай фон Вассилко не знал ни слова ни по русски, ни по украински, но это не помешало ему сделаться вождем буковинской Украины и быть избранным в австрийский парламент и буковинский сойм в чисто русском путиловском округе. Вассилко воспитывался в Терезиануме вместе с австрийскими аристократами и членами габсбургской династии. Благодаря этому у него были большие связи. К тому же он был сын богатых родителей. Имение его отца оценивалось в несколько миллионов крон. Он был единственный сын, родители его умерли рано. Когда ему стукнуло двадцать четыре года, он унаследовал имение отца и прокутил его в течение нескольких лет в Вене вместе со своими высокопоставленными приятелями. Оставшись без гроша, он решил заняться политикой. Сперва он предложил услугу своим румынам, но они, зная Вассилка, их не приняли. Затем он предложил свои услуги русскому консулу в Черновцах, обещая за плату в пятьдесят тысяч не то крон, не то рублей, работать в пользу России. Но и там он получил отказ. В конце концов он решил превратиться в украинца и в конечном итоге он вместе со Смаль-Стоцким составил дуумвират, который, по словам украинской энциклопедии, руководил всем украинским движением в Буковине. Как выяснило судебное следствие, Вассилко был тоже причастен к растрате миллионов Селянской Кассы. В это дело были замешаны, по словам украинской энциклопедии, тоже почти все украинские интеллигенты в Буковине (Українська Енцикльопедiя том III стр. 678).
В дуумвирате решающее значение имел фон Вассилко вследствие своих связей в высочайших сферах Вены. Что Стоцкий был весьма недоволен своей второстепенной ролью в дуумвирате, было общеизвестной тайной. Но он волей-неволей должен был подчиняться.
Итак, как в Галичине, так и в Буковине, во главе украинского движения не были украинцы. В Галичине главой был поляк, граф Шептыцкий, а в Буковине - румын фон Вассилко.
Как же случилось, что накануне первой мировой войны уже было много интеллигентов и полуинтеллигентов самостийников, хотя их родители все еще называли себя русскими. Вот как это произошло.
В последних десятилетиях прошлого столетия буковинская русская интеллигенция состояла главным образом из православных священников. Униатов в Буковине было очень мало и то только по городам. Но и униаты в то время считали себя русскими. В главном городе, Черновцах, униатская церковь всеми называлась просто русской церковью, а улица, на которой эта церковь находилась, даже официально называлась по немецки Руссише Гассе (официальный язык в Буковине был немецкий). На всех углах этой улицы были надписи на трех языках: Руссише Гассе, Руска улица, Страда Русяска. А на фасаде городского дома красовались три огромных мраморных доски, в ознаменование двадцатипятилетия, сорокалетия и пятидесятилетия царствования Франца Иосифа. Надписи на таблицах были составлены на немецком, румынском и русском языках. На первых двух таблицах русский текст был составлен на чистом литературном русском языке. Франц Иосиф на них величался Его Императорское Величество. Только на третьей таблице (1898-го года) текст был составлен на украинской мове, и Франц Иосиф из Императорского Величества превратился в Найяснiйшого Пана.
Я попал в конце прошлого столетия из Инсбрука в Черновцы. Гимназия там была немецкая, так же как и в Инсбруке. Когда в первый день занятий классный наставник читал список учеников, я жадно прислушивался к их фамилиям.
Значительно больше половины учеников были евреи с немецкими фамилиями, говорившие между собою на еврейском жаргоне. Было несколько сыновей немецких колонистов и чиновников, два поляка, а остальные были румыны и русские. По фамилиям не всегда можно было угадать национальность ученика. Оказалось, что Григорович, Литвинюк и Волчинский были румыны, а Тотоеску, Тевтул и Падура - русские. Но были русские и с русскими фамилиями в моем классе: Василович, Григорий, Клим, Залозецкий. Кроме меня, в гимназии были еще мои два брата, старший Роман и младший Георгий. И у них были среди их товарищей русские. Большинство из них были сыновья крестьян. Было несколько сыновей русских священников и очень мало сыновей русских интеллигентов-мирян. В моем классе кроме меня, только Залозецкий был сын русского интеллигента, врача. С нашими русскими товарищами мы быстро подружились и они часто к нам заходили. Мои родители были очень гостеприимны, и наш дом был всегда открыт для них. Когда они заходили к нам, во время обеда или во время ужина, они всегда обедали или ужинали с нами, а в остальное время на стол всегда ставился большой самовар и было вдоволь белого хлеба, масла, сыра и другой еды. Делалось это у нас безо всякой предвзятой мысли. После чисто немецкого Инсбрука, где во всем городе, да и во всем крае не было кроме нашей семьи ни одного русского человека, нам было всем приятно проводить время с русскими. Но не так на это смотрели австрийские власти. Когда после трех лет нас исключили из гимназии и не только из черновской гимназии, но согласно решению министерства народного просвещения в Вене, из всех среднеучебных заведений Буковины и Галичины, то есть, из тех австрийских провинций, в которых имелось русское население, то в своем постановлении австрийское правительство не постеснялось поставить нам в вину то обстоятельство, что в нашем доме всегда кипел большой самовар и что мы кормили наших товарищей очевидно с целью их обработки в Руссофильском духе. Другое преступление, которое было поставлено нам в вину, было то, что после смерти православного Русского законоучителя Ивановича, по городу были расклеены, по тогдашнему обычаю, посмертные объявления от имени его учеников, которые были составлены на русском литературном языке. Кроме того, мы обвинялись в том, что русские ученики, посещавшие уроки русского языка, которые давались для них два раза в неделю, отказывались писать фонетикой, только что введенной, и настаивали на старом правописании. В этом императорско-королевское министерство народного просвещения тоже увидело что то вроде государственной измены.
Мы были принуждены продолжать наше образование частным образом и затем держать ежегодно экзамены в других гимназиях. Но продолжали мы жить в Черновцах, и наше знакомство с бывшими товарищами не прекращалось.
Как я уже упомянул, большинство русских учеников черновской гимназии были сыновья крестьян. Крестьяне эти были чрезвычайно бедны. Их дети, наши товарищи, жили в подвалах или полуподвалах, которые никогда не отапливались, хотя зимы в Буковине были чрезвычайно суровые и долгие. Снег иногда лежал, не тая, около шести месяцев, причем температура понижалась нередко до 30 градусов ниже нуля, по Цельсию. Денег у них не было никаких. Еду им привозили родители не чаще, чем два раза в неделю, а обыкновенно только один раз, и эта еда состояла из холодной мамалыги (кукурузной каши), кислого молока и вареного картофеля. Согреть эту еду было негде. Ее всегда ели холодной.
Обрабатывать этих крестьянских сыновей в руссофильском духе было нечего. Все они не только были русские и называли себя русскими, но они все прекрасно сознавали, что это значит. Русская граница была тут же, под боком, от города Черновцов всего только в двадцати километрах, т.е. в 12-ти американских милях. Почти в каждом селе были люди, которые побывали в России на работах или сплавляли лес по Пруту в Россию. О них упоминает даже Максим Горький в одном из своих рассказов. Поэтому все буковинские крестьяне знали, на каком языке говорят в России, не только простонародие, но и представители власти, пограничные стражники и другие государственные служащие, с которым им приходилось встречаться. Язык этот они, конечно, не называли литературным русским языком, ибо они слова литературный не знали, но они считали литературный русский язык настоящим русским языком, выражая эту мысль словами там говорят твердо по-русски.
Во всей восьмиклассной гимназии в Черновцах среди русских учеников было только двое, считавших себя не такими русскими как москали. Это были два галичанина: Бачинский и Ярошинский. Бачинский был известен своими доносами на своих русских товарищей, и его все избегали. Ярошинский был сыном народного учителя, который почему-то переселился из Галичины в Буковину и продолжал учительствовать там. Когда я попал в черновскую гимназию, Ярошинский был уже в восьмом классе и скоро исчез с горизонта. Но не лишним будет отметить здесь факт, что когда за несколько лет до этого правительство решило упразднить в школах старое общерусское правописание и заменить его фонетическим, то оно встретило единодушное сопротивление со стороны всех учителей начальных школ. Правительство устроило что-то в роде плебисцита учителей, который дал совершенно неожиданный результат для их начальства. За фонетику высказались только два учителя, оба зайды, т.е. пришлые галичане. Один из них был Ярошинский. Не взирая на это, было приказано ввести фонетику. Но название языка было оставлено русским (через одно с). Однако лет двадцать спустя уже почти все народные учителя были самостийники, как и значительная часть интеллигенции новых поколений. Среди православных священников в конце прошлого столетия был только один единственный самостийник, по фамилии Козарищук.
Итак, среди православных священников все, кроме одного, считали себя русскими, и были сознательными русскими людьми. Лес через двадцать, среди новой генерации духовенства уже было немало самостийников. Случилось это очень просто. Были учреждены на казенный счет бурсы, т.е. бесплатные общежития для гимназистов, в которых их воспитывали в самостийно-украинском духе. Затем было приказано православному митрополиту представлять ежегодно список кандидатов, желающих поступить на богословский факультет, губернатору, который вычеркивал всех неблагонадежных, то есть, не желающих отречься от своего русского имени и превратиться в самостийных украинцев. Студенты богословского факультета жили в общежитии в здании митрополии, на всем готовом. Все это делалось за счет православной церкви, которая в Буковине была чрезвычайно богата и не нуждалась и не получала от правительства никаких пособий в то время, как все римокатолическое духовенство, а также и униатское оплачивалось из казенных фондов. Имущество православной церкви состояло из богатейших земельных угодий, но ими управляло австрийское министерство земледелия, которое получало в свои руки все доходы с этих земель и выдавало православной церкви ежегодно столько, сколько по его усмотрению было необходимо для покрытия нужд церкви. Таким образом в начале этого столетия доступ в православное духовенство был закрыт для русских.
Русскую мирскую интеллигенцию австрийское правительство постепенно превращало в самостийную украинскую через посредство бурс, бесплатных общежитий для гимназистов, в которых их воспитывали в самостийно-украинском духе и в ненависти ко всему русскому. В этих общежитиях были сотни гимназистов, в то время как в русских общежитиях, которые содержались на частные средства, были только десятки. При этом русские общежития были, конечно, гораздо беднее казенных.
Тоже самое происходило и в учительской семинарии с той только разницей, что там русскому ученику делать было нечего, ибо все знали, что русский, не желающий отречься от своей русскости, по окончании семинарии ни в коем случае не получит места учителя.
При всем этом необходимо иметь в виду, как мы уже упомянули, что подавляющее большинство учеников как гимназии, так и учительской семинарии были сыновья крестьян, которым вне общежития приходилось вести полуголодное существование. Казенное общежитие представлялось им настоящим раем. Мне часто приходилось разговаривать с родителями этих бурсаков, воспитываемых в украинском духе. Не раз мне жаловался тот или другой отец, что его сын, возвращаясь летом домой на каникулы, называет его, отца дураком за то, что тот считает себя русским. Подумайте только, что сделали из моего сына в бурсе, сетовал отец. Он меня, своего отца, называет дураком и уверяет меня, что мы не русские, а какие-то украинцы. И когда я спрашивал такого отца, почему он все же посылает своего сына в эту бурсу, он мне отвечал: Потому, что он там не голодает и не живет в холодном подвале, и еще потому, что он оттуда выйдет в люди и будет паном. И при этом такой отец утешал себя мыслью что когда его сын выростет, он поумнеет, и что вся эта украинская дурь вылетит у него из головы. Такие случаи, конечно, бывали, но очень редко ибо, окончив гимназию, а затем и университет, надо было подумать о дальнейшей карьере, а всякая карьера зависела в той или иной степени от всемогущего императорско-королевского правительства, которое москвофилам не только не давало ходу, но и сажало их в тюрьму за государственную измену.
Австрийское правительство не довольствовалось тем, что оно воспитывало в своих бурсах сотни и тысячи самостийников. Восьмого мая, 1910 года, буковинский губернатор в один и тот же день закрыл все русские общества и организации: русскую бурсу для мальчиков, русскую бурсу для девушек, общество русских студентов Карпат и общество русских женщин, которое содержало школу кройки и шитья. При этом правительство конфисковало все имущество организаций, в том числе и библиотеку общества русских студентов. А гимназистов и гимназисток полиция выбросила из общежитий на улицу, не заботясь о том, куда они денутся.
Не будет лишним отметить, что точно так же поступил в Карпатской Руси в 1939-м году украинский монсиньор Волошин, назначенный чехами по приказу Гитлера карпаторусским диктатором. Воцарившись, он сразу же издал приказ о закрытии всех русских политических организаций, культурных учреждений, студенческих организаций, спортивных обществ, русского скаута и т.д.
Таким образом русская Буковина была украинизирована насильственно аппаратом, во главе которого стоял румын - Николай фон Вассилко.
Заслуживает внимания и то, что в соседней Галицкой Руси во главе украинского движения стоял поляк, граф Шептыцкий, который в течение своего сорокалетнего владычества в роли униатского митрополита во Львове сделал больше для украинизации Галицкой Руси, чем все остальные украинские дiячи, вместе взятые.
Путями истории: Общерусское национальное, духовное и культурное единство на основании данных науки и жизни. Под ред. Олега Алексеевича Грабаря. Нью-Йорк: Изд-во Свободного слова Карпатской Руси, Т.1, 1977. А. Геровский. Украинизация Буковины), с.45-50
http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_759.htm
...По прибытии на Американский континент Алексей Геровский вошел в контакт с американским министерством иностранных дел, вел с ним переговоры о Подкарпатской Руси. Но после Ялтинской конференции союзников переговоры прекратились. Ему сообщили, что американское правительство больше не интересуется судьбой Подкарпатской Руси и ему было рекомендовано по всем вопросам обращаться в советское посольство в Вашингтоне. Осенью 1944 года он обращается в это посольство с письменной просьбой дать ему визу для поездки в Москву, где - я надеялся - писал Алексей Юлианович - найти в министерстве иностранных дел людей, небезразличных к судьбе карпаторусского народа (Путями истории Т. II. с.260). В посольстве ему ответили, что - Советский Союз не интересуется судьбой Карпатской Руси, поскольку она входит в состав Чехословацкой Республики и что советское правительство не притязает на чужие территории. (Там же). А.Ю. было указано, что - в Карпатской Руси живут украинцы, а не русские и что он сам ошибочно называет себя русским, так как по сути дела он является украинцем. (Там же).
Валерий Разгулов. Яркий след братьев Геровских
http://www.otechestvo.org.ua/statyi/gerow.htm
...А когда в декабре 1944 года православная делегации, в составе которой был и архимандрит Алексий Кабалюк, на встрече с Патриархом Алексием в Москве ещё раз напомнила: Мы решительно против присоединения нашей территории к Украинской ССР. Мы не хотим быть чехами, ни украинцами, мы хотим быть русскими и свою землю желаем видеть автономной, но в пределах Советской России. А.Ю. Геровский по этому поводу из Нью-Йорка отправляет письмо Сталину. В нём он обращается к вождю всех народов: Не дайте в обиду самой западной окраины Земли Русской. Защитите её. Не допустите, чтобы наше маленькое русское племя, удержавшееся в течение тысячи лет на юго-западных склонах Карпат, было стёрто с лица земли в момент величайших побед русского оружия. Спасите русский край, который русские учёные (профессор Ключевский) считают колыбелью русского народа. Русская история Вам этого никогда не забудет (Путями истории. Т II, с.289).
Ответа не последовало. Впрочем, что мог сказать Сталин, когда маховик насилия был запущен на всю мощь.
Олег Александрович Грабарь, редактор сборника Путями истории по этому трагическому поводу писал: Каким-то непостижимо нелепым кажется исторический акт уничтожения исконно русского облика населения Закарпатской Руси, насильственно обращенного в украинцев…Пусть Леонид Ильич Брежнев не будет в обиде на автора, что он напомнит ему, произошло это в присутствии его, Мехлиса, Тюльпанова, Вайса, Иткина, Давидовича и других представителей советской власти, достаточно образованных, чтобы понять чего они лишают край, лишая его многовековой традиции и выступая на ролях глушителей русскости (с.245-246)
Валерий Разгулов. Сподвижник архимандрита Алексия Кабалюка - Алексей Геровский (доклад на международной конференции в Ужгороде 8-9 мая 2003 - Алексей Геровский (6.10. 1883, Львов - 17.4.1972, Нью-Йорк). Внук Адольфа Добрянского, сын галицкого русофила, директора Ставропигийского института во Львове, депутата австрийского парламента Юлиана Геровского и дочери Добрянского Алексии, с раннего детства воспитывался в русском духе и православной вере)
http://www.otechestvo.org.ua/statyi/gerow.htm
Для карпатской Руси необходимо сейчас иметь православного епископа. Карпато-русы непременно хотят, чтобы этот епископ был рукоположен в свой сан патриархом Тихоном, - и просят разрешения на это правительства РСФСР - А. Геровский 15 февр. 1922 http://igorkurl.livejournal.com/361623.html
Алексей Юлианович Геровский
http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_639.htm
КарпатоВедение
http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm