Путин о вопросах мировой политики

В последнее время российский президент очень разоткровенничался перед иностранными журналистами. Такая любовь к западным журналистам вполне объяснима. Во-первых, они транслируют обращения Путина на Запад, в то время как сами политики слушать его не хотят. Во-вторых, говорить на внешние проблемы для российского лидера, провалившего по всем позициям внутреннюю повестку, приятнее, чем рассуждать о проблемах в России. Там всегда можно сослаться на русофобию, а в обсуждении российских проблем уже сложно извечно винить Запад, хотя удается этот трюк достаточно часто. 

И конечно, общение с иностранными журналистами становится активным элементом фактически начавшейся предвыборной кампании, поскольку российские СМИ расхватали слова президента на цитаты и вновь создают картонный образ могучего лидера. Пошли ли на пользу стране такие откровенные разговоры Путина с журналистами французской газеты Le Figaro, общение на полях ПМЭФ и интервью американскому телеканалу NBC News?

Специфика общения с западными журналистами состоит в том, что их практически не интересуют внутренние проблемы России, за исключением одного-двух сюжетов, затрагиваемых преимущественно ситуацию с соблюдением прав человека. И в прошедшей серии интервью вопросы журналистов касались таких проблемных узлов, как вмешательство России в предвыборные кампании, положение дел в Сирии, на Украине, отношения с НАТО и с США.

ТОН РАЗГОВОРА

Если для России, вышедшей из 90-х, еще было допустимо, что президент пытается разговаривать на уличном сленге, то для мира президент с таким косноязычием в негативном свете выставляет как саму страну, так и воспроизводит неблагоприятный образ. Тон речи российского лидера с прессой мягко говоря можно было бы назвать грубым и агрессивным, демонстрирующим скорее его вспыльчивость и неуравновешенность В разговоре с Келли, например, он допускал такие высказывания: «Вы что, с ума посходили?», «Вы в своём уме все или нет?», «Они каким местом своего тела думают?», «Бред какой-то. Вы понимаете, что Вы спрашиваете, или нет?», «Вы не понимаете, что это чушь?», «Это просто истерия какая-то, и никак не можете прекратить. Таблетку, что ли, надо дать вам какую-нибудь». Неудивительно, что столь эмоциональная речь без конкретики породила реплику американской ведущей — «как оправдание звучит».

ПРЕДВЫБОРНЫЕ СТРАСТИ

Главным вопросом, волнующим Запад, стала тема вмешательства России в выборы в иностранных государствах. В этом вопросе российский лидер уже удивил мировое сообщество, отступив от привычной риторики, что к русским хакерские атаки не имеют никакого отношения, это происки русофобских настроений и все отчеты не имеют доказательств. При общении с журналистами перед ПМЭФ Путин допустил причастность русских к атакам, но отверг их связи с государством: «если они настроены патриотически, они начинают вносить свою лепту, как они считают, правильную в борьбу с теми, кто плохо отзывается о России. Возможно? Теоретически возможно. На государственном уровне мы никогда этим не занимаемся». Если ранее Путин пытался создать образ опытного бывшего разведчика, знающего толк в доказательствах, и показать, что доказательства не имеют силы, то теперь он перешел к аналитическим способностям и стал выдвигать различные гипотезы, дискредитируя страну еще больше. После его замечания о хакерах-патриотах американская ведущая мгновенно ухватилась за эту версию — «Вы говорили, что Россия никак не связана с вмешательством в американские выборы, а на этой неделе Вы вдруг говорили о каких-то патриотических хакерах. Почему Вы сейчас начали об этом говорить, о патриотических хакерах, которые могут как-то действовать?». Явный непрофессионализм, когда президент не может СМИ не только дать емкий и аргументированный ответ, вместо этого скатывается на уровень эмоционального всплеска, выдвигает все больше новых гипотез, что соответственно только создает лишний информационный фон.

Неубедителен российский лидер был и потому, что использовал в ответ тактику нападения, в то время как мог бы разобрать каждое доказательство, если бы конечно он действительно такие доказательства видел и читал отчеты. Он обвинил Штаты во вмешательства во внутренние дела: «Соединённые Штаты везде, по всем миру активно вмешиваются в выборные кампании других стран». Среди прочих приемов были и такие: я ничего не знаю, не знаю, что сидел за одним столом с Флинном, меня просто привели и посадили. Не знаю, какие там переговоры проводят мои послы. На прямые вопросы о доказательствах в форме отпечатков пальцев и IP адресов отвечает мягко говоря странно: «Какие отпечатки пальцев? Отпечатки копыт, рогов. Чьи эти отпечатки?». И разве после таких ответов могло у прессы сложиться впечатление, что Россия ни при чем? И что вообще этот человек президент в их понимании, а не предводитель иного сорта?

СИРИЙСКИЙ УЗЕЛ

По сирийскому вопросу президент остался верен своей классической формуле, что политическое будущее Сирии определит исключительно сирийский народ. Пока Запад однозначно говорит о том, что Асаду нет места, сам российский лидер особого покровительства не проявляет, подавая надежду на готовность России не отстаивать Асада.

Новым в его сирийской позиции стало откровение относительно будущего Сирии. Деэскалация, к которой призвали стороны, это по факту разделение страны на зоны влияния. И пока Путин рассуждает о том, что «зоны деэскалации, если там установится мир, люди, которые там будут находиться и контролировать ситуацию, будут взаимодействовать с официальными сирийскими властями», любому политику совершенно очевидно, что в результате этих мер в каждой зоне будет свое правительство — наместник, которому центральная власть в лице Асада не нужна. Идя на раздел Сирии, Путин старается сохранить лицо и отрицать очевидный факт, что страну расчленили и поделили. После деэскалиции Путин ожидает «политического примирения, если возможно — выработки конституционных правил, конституции и проведение выборов», вот только вопрос о возможном участии Асада в них по традиции обходит стороной. Как и вопрос о ликвидации целостности страны.

Если внимательно следить за российским лидером, то можно найти множество противоречий в его словах. Сначала он говорил о единой и неделимой Сирии, теперь на повестке деэскалация с ее разделением на зоны. Ранее он говорил об интересах сирийского народа, теперь журналистам он сообщает, что обдумывает, как «обеспечить интересы всех стран региона на юге Сирии… а именно и Иордании, и Израиля, и самой Сирии», хотя интересы Израиля и Сирии явно лежат в противоположных плоскостях.

УКРАИНСКИЙ ВОПРОС

Противоречивым и лукавым были ответы российского лидера по конфликту на юго-востоке Украины. Как и прежде он настаивал на том, что конфликт «внутренний, украинский конфликт прежде всего». Но учитывая экономические связи России с непризнанными республиками, исключительно внутренним конфликт назвать нельзя. Противоречит себе Путин в том, что сначала он заявляет, что конфликт произошел поле «неконституционного, силового захвата власти в Киеве», признавая тем самым нелегитимность власти на Украине. А потом уже апеллирует к «официальным киевским властям», «забыв», что еще недавно они были неконституционными. Слукавил Путин и в том, что источником всех проблем назвал захват власти в Киеве, хотя Донбасс поднялся не столько против Киева, сколько за воссоединение с Россией по примеру Крыма. Не будь Крыма, неконституционный захват в стране закончился бы ровно так же, как в 2005 году, когда на волне Оранжевой революции к власти пришел Ющенко.

РОССИЯ — США

Интересовал журналистов и вопрос о новом этапе российско-американских отношений, которые в действительности не стали новым стартом, поскольку Вашингтон сохранил воинственную риторику. Путин на это ответил следующее: «Мы ничего и не ждали, ничего особенного». А это уже противоречит тому, что президент говорил год тому назад в июне на ПМЭФ: «господин Трамп заявил, что он готов к полноформатному восстановлению российско-американских отношений. Что здесь плохого? Мы все это приветствуем». Не соотносится это и с массовой истерией, охватившей население от чиновника до журналиста в период избирательной кампании в США и в первый месяц после нее. Ждали, еще как ждали, возлагали огромные надежды, в то время как эксперты твердили, что Трамп — это пешка, курс выстраивается исходя их традиционной линии Вашингтона. Но тогда этих экспертов в Кремле никто не слушал, а теперь эти слова Путин без зазрения совести произносит западным журналистам — «Человека избрали, он приходит с одними идеями, к нему приходят люди с кейсами…и начинают объяснять, как нужно делать, — и всё сразу меняется. Это происходит от одной администрации к другой». А ведь еще недавно в интернете на подобную аналитику накидывалась вся армия кремлеботов.

Что касается самого Кремля, то несмотря на явную конфронтацию, он продолжает заискивать перед Вашингтоном в надежде вновь задружиться. Путин беспрестанно называет Штаты и ЕС «нашими партнерами», Россия при огромном финансовом дефиците внутри страны вкладывает деньги в американские ценные бумаги, а про американский бизнес президент говорит следующее: «Каждого из них мы считаем своим другом, и будем помогать им в реализации их планов в России». Но разве любой нормальный лидер не заинтересован в защите национальных интересов, в защите отечественных производителей? До каких пор в Кремле будут раболепствовать перед Западом? Пока там контролируют некоторые интересные личные счета?

РОССИЯ И НАТО

Из разговора о НАТО стало ясно, почему до 2008 года Путин в своем дискурсе даже не называл расширение НАТО на Восток угрозой. Российский президент лелеял надежду, что Россия станет членом НАТО или подобной структуры под эгидой Вашингтона, надеясь на реализацию предложения ряда немецких политиков о «создании новой системы безопасности в Европе с участием и Соединённых Штатов, кстати говоря, и России».

Такой прообраз, вероятно, Путин и видел в Совете «Россия-НАТО». Когда эти надежды рухнули, Путин заговорил об угрозах расширения на Восток. Но даже предпринимать ничего не стал.

Интересна фраза российского лидера, брошенная в адрес западной стороны — «в Европе и в Штатах проводят недальновидную политику, они не смотрят на шаг вперёд — нет такой привычки, уже привычка такая пропала у наших западных партнёров». Но эти слова справедливы именно в адрес Кремля. Разве не смотрели там на Западе на шаг вперед, когда убедили Горбачева распустить Варшавский договор, дав всего лишь устное обещание не расширять НАТО на Восток? Разве не смотрели на шаг вперед, пока выстраивали отношения по линии Совета «Россия-НАТО», продолжая беспрепятственно расширяться на Восток? Разве не смотрели на шаг вперед, когда приблизили военную инфраструктуру к границам России на критически близкое расстояние? А был ли расчет у Кремля на шаг вперед, когда он решил присоединить Крым? Был ли прогноз, что за ним поднимется вся Новороссия, а Запад введет санкции и страна окажется в изоляции? Что безопасность страны не только не усилится, а заметно упадет?

Да разве можно теперь после присоединения Крыма, который был под юрисдикцией некогда братской республики, говорить, что на Западе «придумывают мифические российские угрозы, какие-то гибридные войны и так далее. Сами напридумывали, а потом сами себя пугаете». В России возвращение Крыма — это восстановление исторической справедливости, защита соотечественников. По крайней мере так все попытались выставить. А с позиции норм международного права это политический рэкет, когда одна страна забрала у другой те территории, что когда-то ей принадлежали. Как бы сама Россия отреагировала, если бы Курильскую гряду и пол Сахалина референдумом к себе присоединила Япония? Или Крым отошел бы Турции? Или Дербент бы вернулся Ирану? Или Дальний Восток бы проголосовал за союз с Китаем?

Из ответов российского президента иностранным журналистам вытекал образ не сильной России, противостоящей угрозе, а России, загнанной в угол многочисленными инициативами НАТО. В ответах японскому журналисту Дзюно Кондо Путин создал образ отчаявшейся России, у которой угрозы от НАТО со всех сторон растут как грибы — и на западе ПРО, и на Востоке элементы ПРО на Корейском полуострове и на Аляске. Россия вынуждена постоянно реагировать на угрозы, у нее нет наступательной тактики, только оборонительная позиция: «Вот мы всё время думаем: а как ответить? Мы думаем о том, как совершенствовать систему преодоления систем противоракетной оборон», «инициативно начинаем милитаризацию этих островов. Нет, это просто вынужденный ответ на то, что происходит в регионе». Со слов Путина Россия не только слабая, но и обманутая. Сначала обманули насчет иранской угрозы, теперь обманывают корейской угрозой. Такие ответы, пусть даже журналистам, а не политикам, к лицу дилетанту, а не лидеру нации.

ВОПРОСЫ О РОССИИ

Короткие вопросы от журналистов прозвучали и по российской тематике. Как правило эти аспекты их в меньшей степени волнуют, потому и вопросы нельзя назвать особо острыми. В интервью французскому изданию Le Figaro Путину был задан вопрос о готовности выдвинуть свою кандидатуру в 2018 году и о возможностях оппозиции выставить своего кандидата. От ответа на вопрос о своей персоне президент традиционно ушел, поскольку вероятно решение будет озвучено в более пафосной обстановке, например, во время прямой линии 15 июня. Что касается выборов, то он заверил, что «последние избирательные кампании проходят в строгом соответствии с российской Конституцией». Так и хочется спросить: а не последние избирательные были в обход конституции? Конечно же у нас выборы будут демократичными, да и их исход уже определен в Администрации президента за год до выборов формулой 70 на 70: 70% россиян явки и 70% из них — голоса за Путина. Такова специфика российской демократии. Именно поэтому президент, заранее знающий, сколько он наберет на выборах, искренне удивляется тому, что хакеры могли повлиять на итог выборов — «я просто глубоко убеждён, что никакие хакеры не могут кардинально повлиять на ход избирательной кампании в другой стране». Действительно, когда работает административный ресурс хакеры не помеха. Но в странах, где СМИ свободны и могут выступать с критикой правящей элиты, где народ реально голосует и имеет возможность выбора кандидатов или голосовать против всех, там вброс информации перед выборами способен оказать воздействие.

Если ранее советская пропаганда говорила о неравенстве в Америке и транслировала сюжеты о бездомных на улицах Нью-Йорка, то теперь Россия «дожила» до того момента, когда американские журналисты нам говорят о колоссальном социальном неравенстве в России: 1% населения владеет 70% богатств страны, а русские люди в основном из своего бюджета тратят на продовольствие, одежду. Но каким видит решение этой проблемы российский президент? Внедрение цифровой экономики? Она что ли решит проблемы неравенства в стране? Модернизация не решила, инновационный рывок тоже не помог. А вот цифровизация точно поможет, считает президент. Хотя далее президент рассуждает об адресной поддержке нуждающимся, вспоминается, что поправки в бюджет на 2017 год предусматривают сокращение социальных расходов. Что касается богатых, то как через офшоры работали, так и продолжают работать. Российские деньги не служат отечественной экономике. А закон по деофшоризации быстро научились обходить. По данным агентства Reuteurs часть самых богатых россиян уже перестала быть налоговыми резидентами страны, чтобы не раскрывать свои офшорные активы. Почему так происходит, объяснить можно на примере судьбы олигархов. Вспомним, как признанные Кремлем честные бизнесмены вдруг попадали в немилость — Ходорковский, Евтушенко. С такими особенностями внутренней политики отечественные олигархи, которые, как считает Путин, «честно заработали свои капиталы», не рискнут сохранять сбережения в России. В ответе президента прослеживается не забота о нуждающихся, а попытка оправдать тот самый 1% населения, доказать журналистике, что они честно заработали эти 70% богатств.

Было еще одно признание российского президента, после которого пора окончательно прозреть что есть путинизм. После рассуждения о том, что Россия обладает суверенитетом, он вдруг заявил следующее о США: «Вы бы посмотрели, что ваши коллеги у нас делают. Да они просто с ногами забрались в нашу внутреннюю политику, на голову нам сели, ноги свесили и жвачку жуют… Это систематическое, на протяжении многих лет, грубое, абсолютно бесцеремонное, в том числе даже на уровне дипломатических ведомств, вмешательство прямо в нашу внутреннюю политику». То есть в российскую внутреннюю политику систематически вмешиваются США, а наш ответ прост — призыв заканчивать с этим и все? Так может пора уже прямо признать, что как потеряли четверть века тому назад суверенитет, так его до сих пор и не вернули. Как стали проводить проамериканский курс, так и продолжаем через лиц, прошедших обучение в ведущих западных ВУЗах. Но нет, именно Путин назначает их на пост главы ЦБ, министра финансов и прочие высокопоставленные должности. Выходит, США вмешиваются, потому что Кремль им позволяет. Чего только не сделаешь ради «партнеров».

Излюбленный ответ на вопрос про санкции у Путина неизменен: президент продолжается доказывать, что санкции пошли нам на пользу, это «подталкивает развитие целых отраслей высокотехнологичных секторов экономики. Пришлось включить свои мозги, а не просто нефте- и газодоллары. Мы вынуждены были подтолкнуть развитие некоторых технологий». А о чем раньше думали? Что это за государственное управление и стратегия, когда мозги включаются только в ситуации форс-мажора? Да и если быть объективным, то глядя на цифры, понимаешь, что никакого толчка не было. Был спад в первую очень в секторе ТЭК за счет снижения стоимости нефти. Это искусственно повысило долю ненефтегазового экспорта и производства. В объемах же все это упало. Поэтому с какой стороны ни посмотри на санкции, они нанесли удар по несуверенной экономике, и так и не смогли настроить правящую элиту на службу интересам российского государства. Мифы о пользе санкций озвучиваются президентом по причине чисто психологических особенностей: ведь надо же перед обидчиком чем-то бахвалиться, когда понимаешь, что проиграл.

Из общения Путина с иностранными журналистами совершенно ясно стало, какой путинская Россия предстает миру. Страна с бессменным президентом, в которой 70% богатств принадлежит 1% населения, «погружена в коррупцию», в ней «журналистов, которые критически высказывают свою точку зрения, убивают», «диссиденты могут оказаться в тюрьме». Страна третьего мира, которая кроме нефти ничего не производит. К сожалению, экспертное сообщество вынуждено признать, что в мире сложилась объективная картина ситуации в путинской России.

 Внешнеполитический курс Кремля показал Западу, что выстроенной продуманной внешнеполитический линии, за которой стоит толпа экспертов, нет. Есть некий персональный эмоционально-вздорный нарратив и рутинный механизм его воспроизводства, осуществляемый дипломатами. Компонент волюнтаризма, когда решения принимает одно лицо, не задумываясь о последствиях такого решения. Чем чревата подобная политика, за последнее десятилетие россияне видят: число сторонников России в мире упало, Россия сузила свое присутствие в мире, НАТО вплотную подошло к границам, братские республики разбегаются по западным экономическим и военным блокам, Россия в изоляции и под санкциями. Изгой. При такой картине страшно думать о новых перспективах очередного путинского срока.