Гиперинфляция путинского слова

         Андрей Колесников о том, как в России дела заменяются словами, а слова утрачивают практический смысл

         Россия всегда была не столько идеократией – страной, которой правят идеи, сколько логократией – страной, где слова заменяют идеи. В советском дискурсе было больше бессодержательных одномерных и фанерных слов, чем собственно марксизма-ленинизма. Если бы тогда был изобретен твиттер, советское руководство управляло бы государством твит-атаками. Однако инфляция слов и девальвация понятий оказались не менее масштабными и сегодня.

         Что такое слово президента в автократии? Закон. Однако после публичного произнесения главой государства слова «дураки» в адрес тех, кто устроил маски-шоу в «Гоголь-центре», не то чтобы ничего не произошло – ситуация лишь ухудшилась. Когда-то предшественник Путина на посту президента (не Ельцин) сказал по схожему поводу: «Козлы». Но опять-таки это было лишь сотрясение воздуха. Примерно столь же значимое, как и обещания нашего главы государства французскому президенту разобраться с преследованиями геев в Чечне. Слово – причем письменное – президента должно было остановить преследование Европейского университета в Санкт-Петербурге. Результат: лицензию у ЕУ СПб отобрали.

         Вопрос: может ли автократия быть настоящей, если слова президента летят, как пух из уст Эола, и никто к ним не прислушивается? Ответ: да. Потому что это «распределенная автократия» – в каждом случае находится свой мини-Путин, который решает, всерьез высказался президент или в данной ситуации можно пренебречь его необязательным высказыванием/подписью. Потому что в целом главе государства все равно: «Действуйте по закону».

Или его «дураков» можно дешифровать с точностью до наоборот – как ироничное поощрение. Каждый правоохранитель – звено в блокчейне, у которого в голове загорается красная лампочка, если слово президента сказано всерьез, и зеленая, когда можно действовать, руководствуясь своим «коллективным правобессознательным».

         Абсолютное обнищание слов случилось на Петербургском экономическом форуме. Их было много. Их воспринимали всерьез. Но они весили не больше, чем слова пикейных жилетов на скамейке у подъезда обреченной на снос пятиэтажки. Россия не вмешивалась в американские выборы, потому что доказать это невозможно. США вмешиваются во все выборы на планете, и здесь даже не нужны доказательства. Логично... Россия будет развивать цифровую экономику, потому что без нее страна обречена на отставание. А как она ее будет развивать, если безопасность важнее, контроль над гражданами имеет государственное значение, а государство не дает развиваться никакому бизнесу, кроме им же и прикормленного? И сколько могут весить слова о важности технологий, если они произносились за эти годы сотни раз, в том числе предшественником Путина (не Ельциным)?

         У России есть суверенитет, у европейских стран нет суверенитета, они подчинены США. Произносится это после того, как Меркель предложила элиминировать Трампа из европейской политики.

         Никто уже не слушает наше руководство, потому что слова обесценились. А в ходе прямой линии 15 июня будут ждать от президента не слов о суверенитете, а обеспечения сантехнических услуг и кровельных работ. Их по крайней мере можно предоставлять и производить молча. И без участия ведущей NBC Мегин Келли.