История повторяется

Опозданием мы наказаны…

Двадцать пять лет  назад начался короткий, но крайне поучительный период отечественной истории — война экономических программ

«У него не было программы!» — кричали на Егора Тимуровича Гайдара в 1992 году. Между тем архитектора российских рыночных реформ уже тошнило от программ и сменяющих друг друга интерьеров рабочих госдач. Поэтому вместо программы его команда на даче № 15 в «Архангельском» написала сразу нормативные акты. Первый же опыт «программирования» состоялся осенью 1989-го, когда начала работу комиссия Абалкина.

Косыгинскую реформу в политическом фольклоре называли «либерманизацией» — по фамилии харьковского экономиста Евсея Либермана, выступившего в 1962 году в «Правде» с полемической статьёй «План, прибыль, премия». Попытку создать первую программу реформ времён горбачёвской перестройки немедленно окрестили «абалканизацией» — по фамилии академика Леонида Абалкина, главы комиссии Совмина по экономической реформе.

Госкомиссия была интересным опытом призыва академических экономистов во власть для экспертной поддержки реформы народного хозяйства. Правда, в 1989 году, пожалуй, реформировать поэтапно и медленно уже было поздно — после «экономического» пленума ЦК прошло два года, ничего не было сделано и экономика уверенными шагами шла по направлению к пропасти.

Комиссию сформировали после первых выборов и I съезда народных депутатов, раскрепостивших политическое участие до такой степени, что уже нельзя было не заниматься выработкой экономической программ для спасения народного хозяйства страны. Хотя Михаил Горбачёв и Николай Рыжков боялись, что течение событий примет неконтролируемый характер. И особенно опасались они социальных и политических последствий неизбежной либерализации цен. Хотя затягивание времени лишь увеличивало социальные издержки будущих реформ. Советские руководители заблуждались относительно того, что они контролируют хотя бы часть экономической системы. На самом деле события обрели уже необратимый характер: двузначный дефицит бюджета, гигантский внешний долг, угроза остановки экономики планового типа с последующими голодом и бунтами.

Николай Рыжков пригласил на пост главы комиссии в ранге зампреда правительства директора Института экономики АН СССР академика Леонида Абалкина. По воспоминаниям Михаила Горбачёва, глава советского Кабинета министров расцвёл от удовольствия: у него в правительстве три или четыре академика и члена-корреспондента, десятки докторов наук, а кандидатов — чуть ли не каждый второй. Только это не помогло. Точнее, сильно помешало…

Комиссия немедленно занялась проектированием экономического законодательства, планом так никогда и не реализованной 13-й пятилетки и — разработкой программы реформ. К работе в госкомиссии на штатной основе были привлечены, в частности, Евгений Ясин, Геннадий Меликьян, Григорий Явлинский, молодой и блестящий экономист, которому Абалкин доверил сводный отдел экономической реформы аппарата госкомиссии, а затем по ходу развития политических событий потерял Григория Алексеевича, который стал главой аналогичной комиссии, но в правительстве РСФСР.

Евгений Ясин ещё с 1987 года, с первого пленума, посвящённого проблематике экономической реформы, был вовлечён во все мозговые штурмы и написания многочисленных докладов и бумаг. Теперь речь шла о подготовке итогового документа, в соответствии с которым советское руководство должно было спасать экономику СССР. По подсчётам профессора Андерса Ослунда, который впоследствии был привлечён для консультирования российского правительства реформ, с лета 1989 года по конец 1990-го, когда Николай Рыжков свалился с тяжёлым инфарктом, а единый программный документ так и не был принят к исполнению, были разработаны и представлены десять крупных программ. Но главная борьба разворачивалась уже в 1990 году по линии более радикального и более умеренного вариантов. Эта битва называлась сражением «Сосен» (санаторий Совмина Союза, где традиционно работали писари правительства Рыжкова) и «Сосёнок» (деревня рядом с пансионатом Совмина РСФСР «Архангельское», где в 1990-м писалась программа Шаталина — Явлинского, она же «500 дней»). Согласования и интеллектуальные коллоквиумы по линии ЦК проходили в «Волынском», на территории, соседствовавшей с дачей Сталина.

Леониду Абалкину на тот момент было 59 лет, Евгению Ясину — 55. Остальным ключевым игрокам разворачивавшейся интеллектуальной драмы — примерно столько же. Российское правительство потом сделало ставку на молодых, прежде всего на Явлинского, которому в 1989 году исполнилось всего 37 лет.

Двадцать лет назад, осенью 1989 года, была представлена самая первая программа Абалкина, точнее, концептуальный документ «Радикальная экономическая реформа: первоочередные и долговременные меры». Основные авторы — Явлинский и Ясин.

Как водится, рассматривались три варианта: умеренный, радикальный, радикально-умеренный. Шоковая терапия оценивалась как «теоретический» вариант. И хотя Явлинский настаивал именно на нём, Ясин, остужая его пыл, говорил, что радикальную версию не пропустит даже Абалкин, не говоря уже о Рыжкове.

Но даже принятый за основу радикально-умеренный вариант, поэтапный, рассчитанный на пять лет, спровоцировал жесточайшую дискуссию вокруг программного документа в октябре 1989 года на его обсуждении в Колонном зале. Группа Госплана СССР, работавшая над планом 13-й пятилетки под руководством Юрия Маслюкова, предложила отложить реализацию предлагаемых мер на два года. Документы, которые теперь стали известны благодаря книгам Егора Гайдара «Гибель империи» и «Смуты и институты», свидетельствуют, что в распоряжении руководства СССР не было не то что двух или пяти лет — одного дня не было: столь быстро развивались события в негативную сторону.

Второй съезд народных депутатов в декабре 1989-го условно одобрил программу, но при этом поручил её доработать. Ясин и Явлинский предлагали Абалкину подать в отставку и уйти из правительства. Началась сдача позиций, хотя в феврале — марте Явлинский и Ясин сделали ещё одну попытку убедить начальство в необходимости быстрой либерализации цен и резкого ужесточения финансовой политики. Против документа не выступал даже Маслюков, столкнувшийся с кризисом идей. Тогда же Яков Уринсон, Евгений Гавриленков, Иван Матеров на базе Главного вычислительного центра Госплана рассчитывали по своей модели возможные последствия реформ. Премьеру о результатах работы докладывал Яков Моисеевич Уринсон. В тот момент, когда были озвучены цифры безработицы, обычно вежливый Николай Рыжков впал в ярость. После этого ГВЦ едва не разогнали…

В апреле 1990 года реформаторский документ «забодали» на президентском совете: ни Михаил Горбачёв, ни Николай Рыжков не желали мириться с высокой социальной ценой реформ. И тем самым ещё больше её увеличили.

В июле 1990 года Михаил Горбачёв и Борис Ельцин договорились о создании единой программы на основе наработок Абалкина (Совмин СССР) и Явлинского (перешедшего в Совмин РСФСР и подготовившего программу «400 дней доверия»). Рабочую группу возглавил академик Станислав Шаталин, когда-то научный руководитель Егора Гайдара, коллега по ЦЭМИ Евгения Ясина и Якова Уринсона. Впрочем, начинание это было обречено на политический провал — слишком по-разному представители Совмина СССР и Совмина РСФСР, даже при кадровых совпадениях в командах, понимали слово «реформа» и оценивали социальные ограничения. В результате группы Шаталина — Явлинского и Рыжкова — Абалкина работали каждая над своим вариантом и отдельно — в «Соснах» и Сосёнках.

В сентябре 1990 года прошло обсуждение варианта Абалкина и более радикальной программы, которая получила известность под названием «500 дней». В ней, в частности, предусматривалось освобождение цен с января 1991-го, то есть на год раньше гайдаровской либерализации и на год позже «шоковой терапии» по-польски: план Лешека Бальцеровича, достаточно успешно осуществлявшийся, был для российских экономистов зримым и проверяемым образцом. Лишь в октябре Леонид Абалкин, Евгений Ясин, Абел Аганбегян, Станислав Шаталин и Николай Петраков подготовили сводный вариант, который назывался «Основные направления стабилизации народного хозяйства и перехода к рыночной экономике». Но время было упущено для всего: и для реального начала реформ, и для объединения позиций, и для сохранения дееспособности правительства СССР. Эту программу уже никто и не реализовывал, пришедшее на смену Рыжкову правительство Валентина Павлова осуществляло свои стабилизационные меры, а Евгений Ясин поучаствовал в создании ещё одной программы, которая готовилась в 1991 году под руководством министра экономики РСФСР Евгения Сабурова.

Руководство СССР было «наказано», как пелось в песне ансамбля «Песняры», которому вскоре предстояло поменять гражданство, «опозданием». И заплатило отставками первых лиц и гибелью государства. История «войны программ» — внятный политический урок: осуществлять реформы надо вовремя. Опоздание чревато или катастрофой, или стагнацией.

Расхлёбывать наследие нерешительных и идеологически зашоренных руководителей предстояло совсем другим людям, которым уже было не до длинных программ. В октябре 1991-го команда Гайдара ещё предполагала, что либерализацию цен можно было бы начать в середине 1992-го. Но уже после первого заседания нового правительства 15 ноября стало понятно, что отсрочка невозможна. Вернуть товары на прилавки могла только либерализация.