Главная беда

В суде, где очередная наша честь сегодня именем тарабарского короля защитит обиженного сироту У. от злого обидчика Н., не было бы ничего интересного – сколько мы уже видели таких судов и сколько еще увидим!

Интересно только то, что мы эту штуку судом называем. Но, и это интересно не слишком. Если вспомнить, ЧТО мы называем выборами. И к чему относимся сравнительно серьезно. Мы такие – сначала лепим из того, что было, черте-те что, а потом это черт-те что с бантиком и любим. Так мы слепили и суды, и выборы, и всё государство... Всё, что сегодня наровим назвать дурацким. Забывая, что, если это мы лепили плоховато, то мы и виноваты. А не кто-то еще. Но я отвлекся.

А сказать я собираюсь о том, что в этой штуке люблинской всё же оказался один очень интересный и для меня поначалу неожиданный момент. Падва.

Падва Генрих Павлович, 1931 года рождения. За вклад в развитие законодательства и адвокатскую практику, "направленную на защиту гражданских прав и свобод личности", награжден «Общественным признанием».

Признание здесь не просто железяка. Здесь это аура. В самом деле, этого человека считают адвокатом с большой буквы "А". И – интеллигентом. С большой буквы "И". В общем – цвет нации. Без кавычек.

Первый раз я услышал это имя почти 30 лет назад, еще до распада Союза. И с тех пор временами, хотя и не пристально, следил. Всё-таки, знаете, у нас их мало – на большую букву "А". И еще меньше – на большую "И". Хотя, как оказалось, следил я совсем не пристально.

Падва в люблинском процессе – неприятно. Ну, как же так? А как же профессионализм. Адвокату ведь положено в судах выступать, а не в театре. А что с интеллигентностью? Тут ведь все действо – обман доверчивой публики. Понарошку суд. Понарошку приговор. Суть-то дела проста. У нас каменные хоромы праведными трудами не приобретаются. Исключений почти нет. И здесь-то уж явно не исключение. Алгоритм всегда один. Всегда взятки-откаты как инструмент прихватывания больших кусков. Здесь всё просто. И никаких "А ты докажи?" не надо. Это ты докажи, что не так.

Зачем же Генрих Павлович в это дело полез? На 87-м-то году жизни?

Обидно, понимаешь... И добро б – от голода, есть нечего... Так ведь не тот случай...

Таким было первое впечатление. И оно сохранялось ровно до того момента, как я полез в Википедию уточнить биографию моего героя. Но Википедия мое первое впечатление рассеяла сразу. Как только я увидел список клиентов Генриха Павловича.

Любопытный список! Есть в нем наследники Сахарова. Или – Ольги Ивинской (кстати вчера была годовщина смерти Пастернака – хороший повод погрустнеть на полчасика).

А есть в списке Падвы и совсем другие люди. И Иванько-Япончик, и Анатолий Лукьянов, и Павел Бородин, и Анатолий Сердюков...

Так что с Усмановым ничего странного. Нормально. Человек обратился. Человек платежеспособный. Надо брать. "Аблакат – нанятая совесть". Помните – в "Братьях Карамазовых"?

Обидно? Да, всё равно обидно. Но дело здесь не в моих нежных чувствах.

А в том, что интеллигенция наша срослась в криминалом. Не обязательно с криминалом в смысле авторитетов воровского мира. И не обязательно с криминалом в смысле судимостей и приговоров. С криминалом в смысле отношения к закону нравственному. Те, кому положено блюсти закон нравственный, тусуются с его нарушителями. Вместе пьют, вместе травят анекдоты... Фамилии хотите? Да возьмите любые.

Верх сросся с низом. Перемешался. И в результате общество осталось без маяков, без тех, кто мог бы задать градиент развития.  

Есть такое правило у любого творчества. Чтобы начать творить, нужно провести черту, обозначить грань. В Библии об этом сказано "отделил свет от тьмы". В "Ведах" – "шнур разделил низ и верх". Маги начинают свою работу с начертания магического кругу.

Без этого ничего сделать нельзя. Пока мы не скажем "Нет!" сначала тьме в себе, а потом тьме снаружи, пока не перестанем здороваться с подлецами и раскланиваться с полицаями, пока мы не создадим полюс добра и не противопоставим его полюсу зла, пока кумиры интеллигенции будут тянуть вискарь с лакеями криминала во власти и лакеями криминала в бизнесе, до этой поры шансы наши на изменение нулевые. Ровно нулевые.

Нам необходимо четко определить для себя – либо трусы, либо крестик. Никто не может запретить человеку строить благополучие своих правнуков, обслуживая богатый криминал. Его жизнь, его право. И неважно, как он оправдывает свое поведение, особенно, если его профессия – подыскивать красноречивые оправдания. Важна суть его занятия. А суть эта проста – отмывать в глазах общества черного кобеля. Запретить этим заниматься нельзя. Но можно запретить себе, себе, я о себе говорю, запретить себе считать такого человека порядочным, достойным восхищения или хотя бы просто дружбы.

И не просто можно – необходимо. В этом наш единственный шанс. Чтобы начать творить что-то доброе, нужно отделить доброе от злого. Иначе ничего не получится.

Способны ли мы сегодня на это? Хоть кто-то способен? Ничего не говорит в пользу оптимистичного ответа.

И в этом, может быть, сегодня наша главная беда. Хотя почему "может быть"? Точно – главная.