Модернизация: Мы будем ее делать или потреблять?

На модерации Отложенный Модернизация: Мы будем ее делать или потреблять?


Тема уперлась в ряд вопросов. Обновлять технологии, экономику — или также власть, политику, идеологию? Что нас спасет: авторитаризм или свобода? Кто враги обновления и есть ли сторонники? Остались ли время и шанс на успех, чем обернется провал? Но пропущен вопрос прямой и жесткий: а как именно мы представляем себе старт модернизации? Что должно произойти, чтобы страна вдруг сказала: вот, модернизация началась, пробуксовка кончилась?

Контексты: мировой и исторический

Важно учесть: это не старт с места. Модернизация в РФ идет — как и во всем мире, втянутом в глобальный процесс. Технологии обновляют страну помимо усилий власти, часто — вопреки. Общество меняют транспорт и связь, ксероксы и мобильная телефония, интернет и нетбуки, цифровое ТВ… С «железом» и оболочками меняются сознание и отношения. Это нагнетает скрытый конфликт между коснеющим режимом и спонтанно обновляющимся обществом (так погибли КПСС и СССР).

А уже далее вопрос: окажемся ли мы в охвостье лидеров или начнем модернизацию делать, а не только потреблять. Это важно: лидерство дает власть над будущим (а значит, и над теми, кто в это будущее послушно идет за другими) и позволяет снимать монопольную ренту. Этот картельный сговор не остановят никакие международные антимонопольные меры. И все же первая задача для власти уже не в том, чтобы звать страну в будущее, а в том, чтобы самой запрыгнуть на платформу, на которой несутся вперед лидеры мирового развития и все увлекаемые ими общества, включая наше. Для власти в России это опять вопрос выживания.

Далее, запуская модернизацию, мы лишь пытаемся прервать очередную паузу (которую историки назовут «путинским провалом»). Все это этапы одного большого пути: 90-е и конец 80-х, «оттепель» и десталинизация, индустриализация и урбанизация… и т. д., вплоть до великих императорских реформ. Надо устранять недоделки всех прежних попыток приведения к современности, компенсировать затяжные спячки. Иначе Россия опять обречена, даже если Чубайс что-то сделает в нанотехнологиях, а сваленные в подмосковную кучу мозги вдруг и в самом деле что-то сгенерируют.

Однако символический старт модернизации уже состоялся. Интеллектуальная игра в «модернизацию» хорошо обязывает и уже стала началом идеологического разворота. Самой постановкой задачи сделаны два роковых признания: 1) страна отстала; 2) находится на пороге перемен, причем глубоких (иначе такими словами, как «модернизация», не бросаются). Это в корне меняет тональность в оценках положения и перспектив. (Настроение в идеологии и политике важнее логики.) В начале было слово — и слово вроде уже было.

С чего начинается модернизация?

Почти все, что делается сейчас «в интересах модернизации», ее реальным стартом счесть трудно. Таковым не станет даже наращивание мер по диверсификации, импортозамещению, поддержке инноваций. Вопрос явно не количественный, необходимо новое качество. Поскольку модернизация — это прежде всего действие, ее началом не получится признать и промежуточные результаты (даже если доля сырьевых продаж в ВВП и бюджете снизится до уровня 90-х). Тем более не станут стартом обновления новые вливания в инкубаторы инновационных «распилов» или эскалация поддержки отечественной халтуры устранением внешних конкурентов.

Вместе с тем все тут же признали бы началом модернизации активные действия власти в отношении… самой себя. Эта интуиция лишь подтвердила бы, что такие процессы начинаются не с экономики и технологий, а с институциональной среды. Сейчас модернизация в России — это прежде всего обновление государства. В глобализации вообще решает конкуренция институтов (а уже потом — товаров и технологий, мозгов и знаний). Но у нас на то и свой, особый, резон: это государство модернизацию не может не то что провести, а даже начать. Несогласные (с этим) должны понимать: если дело не в системе, то в личностях (что вряд ли обрадует личности и почитателей).

Модернизация государства скоро станет трюизмом, но пока в отношении институтов нет ни действий, ни программы — лишь одно из пяти «И» полузабытого лозунга. «Стратегия-2020» (тень «плана Путина») предусматривает формирование корпуса дипломированных медсестер и строительство плав-средств для Арктики, а про административные барьеры сообщает, что их надо… снижать. Если так, то раздел об экономике можно было исчерпать идеей развивать, об инновациях — поддерживать… «Аналитический» эскорт режима и вовсе упорствует: чем меньше трогать политику и власть, тем больше будет сделано в экономике. Но подвисают вопросы: 1) когда наконец? 2) с чего бы вдруг?

Модернизация модернизаторов

Идеи запуска модернизации через институты есть, но своеобразны. Десятки проектов обновления, инициативно направляемых в вышестоящие инстанции, требуют создания спецоргана, министерства модернизации — под президентом, премьером, тандемом, но всегда с чрезвычайными полномочиями и с понятным кадровым составом, почти поименно. Тут не спасает даже мотив персонализации ответственности: за модернизацию по рангу отвечает дуумвират, и тиражировать субъектов отпущения нет смысла.

Серьезнее проекты национальной инновационной системы: кредитования, льгот, инвестиций, технопарков, технико-внедренческих зон и венчурных фондов, инструментов передачи и защиты прав на интеллектуальный продукт, коммерциализации результатов, координации фундаментальной и прикладной науки, НИОКР и образования… Знающие добавляют: вариативное прогнозирование и долгосрочное стратегическое планирование; нахождение ниши в мировом научно-техническом пространстве и рынке хай-тека; участие в глобальном перераспределении ренты от монополии на знание и ноу-хау; господдержка человеческого капитала; активная экономическая дипломатия… Это верно, но проблему снижает. Институциональная среда затрагивается здесь не выше среднего уровня: из модернизации выпадают «верхние» институты, от которых инновационная система зависит. Вопрос не в том, как инновационную систему создать, а в том, как изменить институты, которые ее должны создавать, но не создают или портят. Если там все знают, что создавать, но не создают, значит, эти институты надо не учить, что делать, а перестраивать.

Кроме того, в нынешней идеологии инновационная система именно создается — искусственно, едва ли не через колено. Почему она без сверхусилий не возникает как естественное продолжение экономики и потребностей общества, практически не обсуждается (либо обсуждается в режиме, слишком щадящем систему). Куда важнее понять, чем гасится и куда сливается весь спонтанный напор креатива — инновационности, естественной для бизнеса и человека как вида. Если среда инновации отторгает, надо начинать со среды: с инноваций начинать бесполезно.

Система торможения — «двигатель прогресса»

Пока все сводится к упованиям: что для старта модернизации государство должно сделать, что инновациям оно должно дать. Нет главного — чего государство не должно делать и брать, чтобы инновации появились, а модернизация началась.

Бизнес, не покушающийся на госбюджет, взывает к власти об одном: не мешать! Стоит этот лозунг поднять до принципа, вас тут же обвинят в догматическом либерализме, снабдив импортными иллюстрациями возрастания роли государства. Но если где-то людям стало чуть зябко от свободы и они что-то легкое накинули, это не про нас. Мы выходим на забег мировой конкуренции в валенках и ватниках, в административных веригах; до спортивной формы нам еще разоблачаться целыми слоями.

Дело в сути коллапса: не в том, что государство не тянет модернизацию, а в том, что оно и есть главный тормоз. Оно губит инновации, которым господдержка не нужна, — избыточным регулированием, государственным рэкетом и откатами, всеядными монополиями, сговорами на тендерах, в которых выигрывают противогазы времен Зелинского и покоренья Крыма. Инновации вымирают даже там, где они есть; они убыточны, даже если потенциально выгодны. Система душит живое, прилагая титанические усилия по оживлению полумертвого и мертворожденного.

В сдерживании своих инновационных порывов власть осмотрительна. Полномасштабное стимулирование инноваций не имеет смысла, пока экономика их отторгает, а вливания странно рассасываются. Тут финансовым властям для ограничения растрат скорее не хватает влияния. В инновации можно вкладываться деньгами и организацией, только если они и сами возникают. Тогда живое идет в рост. К мертвому столбу новые ветки прививают только для имитации опыта. Такой ботаникой наши инновационные мичуринцы большей частью и занимаются, для красоты и поправки личных дел.

Задача — создать экономику, генерирующую инновации, а не генерировать их «вручную». Все начинается с демонтажа систем сдерживания. Пока к инновациям надо будет «принуждать», страна так и не уйдет от показательных проектов и рекламы гуталина на основе нанотехнологий. Инновации — естественное состояние человека и бизнеса. Если же бизнес это естество сам реализовать не может, значит, гомункулусы инноваций тоже придется встраивать в экономику вручную. Значит, в реальную жизнь они войдут с теми же врожденными пороками, исключающими конкурентоспособность и честную рентабельность. И кормить их придется вечно, силиконовой грудью во всю сколковскую долину. Отдельные результаты могут даже впечатлить, но только это не модернизация. Имитация расслабляет, а потому хуже бездействия.

Хронический старт как вечный финиш

Однако даже если ориентироваться на запуск модернизации через реформу власти и институтов, проблема старта все равно останется. Такие реформы и раньше запускались и запускаются. Но их провалы лишь усугубляют положение. Силы торможения набирают уверенности, копят связи и ресурсы; сторонники обновления, наоборот, теряют интерес и запал, доверие даже к правильным инициативам власти, что много хуже. Провальные начинания производят эффект деморализующий и демобилизующий. Растрачиваются вера и честные, идейные люди — главный потенциал модернизации всерьез.

С другой стороны, прежние провалы могли бы дать ценный опыт. В политике, как и в науке, отрицательный результат — тоже результат (если опыт осмыслить и учесть). Сейчас наметилось некоторое движение в сторону снижения административного прессинга. Что неплохо, но лишь в качестве точечных мер и политических сигналов. Эти меры страдают теми же пороками, что сначала обрекли, а потом и вовсе свернули стратегию дерегулирования начала нулевых. Шаги делаются, но «одной ногой». Если эту поступь соотнести с путем, который предстоит пройти, пространство и время модернизации придется исчислять столетиями, если не световыми летами. Элементы реформ (административная, техрегулирования и т.п.) перезапускаются «с нуля», без уяснения причин былых провалов. А ведь ровно такие же начинания уже технично сливали, и совсем недавно. В график такой безоглядной модернизации заложены вечные возвращения на старт. То есть — вечный финиш.

Если преобразования в привычном режиме обречены, нужна метареформа — реформа самой системы реформирования. Начало изменения самих основ и институтов модернизации как раз и было бы воспринято обществом как реальный старт приведения России к современности.

Предстартовая готовность: отсчет времени

Для подготовки старта необходимо:

Признать императивы нашего положения, перестать думать и внушать, будто модернизация — лишь приятное дополнение к якобы уже «спасшей страну» стабилизации. Проработать черные сценарии провала модернизации (кризис и политическая реакция; частичная дезинтеграция; необратимая консервация отставания, падение в третий мир, утрата геостратегических позиций). Ориентироваться на такие сценарии даже при самой малой их вероятности (логика неприемлемого ущерба). Это даст тонус и ответственность.

Просчитать резерв времени до начала кризиса, а там и обвала сырьевой экономики, «заложившись» на самые сжатые варианты с учетом: а) риска неожиданных бифуркаций в технологиях, экономике и геополитике; б) «трения покоя», инерции сознания и системы, потерь на противодействии. Признать, что мы уже в историческом цейтноте, в зоне принятия решений, что точки невозврата проходим сейчас, если уже не прошли. Приурочить к следующему президентству (не можем без формальных дат) внятный план запуска и стартового периода модернизации с целевыми установками, реперами и пошаговыми действиями («дорожные карты»).

Разработать «оконечные» критерии оценки результативности этих действий. Более не оценивать работу власти по затраченным ресурсам и телодвижениям (выделено средств, принято решений), даже по промежуточным результатам и отдельным эффектам. Оценивать процесс: а) по тому, насколько задача решается в целом и в срок; б) по критериям, не допускающим имитации (можно имитировать инновации, но не реальную конкурентоспособность). Связать эти критерии с целевыми установками (эффекты от сокращения объема документооборота, времени на принятие и оформление управленческих решений, от снижения административного прессинга и взяткоемкости в рублях и у. е., устранения коррупциогенных схем, сокращения сроков допуска на рынок для продукции и деятельности и т.п.). Оценку пошаговых результатов сделать публичной, обеспечив открытость информации, общественный контроль и эффективную обратную связь.

Более нельзя делать вид и вести себя так, будто модернизация — это интересное приключение, политическая игрушка власти, а не последний выход из тупика, из дальнейшей деградации с очередным историческим срывом. Пора признать, что мы опять увязаем в собственной исторической лени — «по самые оси», как раньше вязли «по стремена». И начать работать уже не на идеологию, а на результат.

Александр Рубцов
специально для «Новой»

07.06.2010