Семь причин и корсиканский призрак

"Тот самый длинный день в году 
С его безоблачной погодой 
Нам выдал общую беду 
На всех, на все четыре года. 
Она такой вдавила след 
И стольких наземь положила, 
Что двадцать лет и тридцать лет 
Живым не верится, что живы. 
И к мертвым выправив билет, 
Всё едет кто-нибудь из близких 
И время добавляет в списки 
Еще кого-то, кого-то нет.."

Константин Симонов

.......................................................................................

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Так почему же Адольф Гитлер решил начать войну против СССР? Одной причины, которая сподвигала го сделать это вряд ли была.

Сам немецкий вождь и его ближайшие сторонники многократно озвучивали несколько важных причин.

Я сведу их в одну таблицу, слева сама причина, справа ее пояснение:

№1. Устранить сильного соседа	Большая Россия самим своим существованием всегда была потенциальной угрозой для Европы
№2. Расширение жизненного пространства	Присвоение земель славянских народов и их колонизация
№3. Разграбление природных ресурсов России	Присвоение природных ресурсов -- сырьевых (нефти, газа, угля, руды), аграрных  (пшеницы, ржи  и пр.)
№4. Принудить Англию к миру	Путем разгрома СССР лишить Англию последней надежды на победу в войне
№5. Подчинение и уничтожение "расово неполноценных" народов	Подчинение "неполноценных" русских  "высшей" немецкой расе
№6. Уничтожение "еврейского большевизма"	Уничтожение большевизма как идеологии, уничтожение евреев как ее распространителей
№7. Мировое господство	Стремление Гитлера захватить весь земной шар. Большая Россия была препятствием планам мирового господства

Как же был принято решение о начале войны с СССР? об этом не так много свидетельств. Есть свидетельство Франца Гальдера, зафиксированное 31 июля о решении начать войну против СССР.

Одно из самых подробных, это свидетельство Вальтера Варлимонта.

 

Вальтер Варлимонт был свидетелем того дня, когда было принято решение начать войну против СССР

 

 Вот что он писал, события происходили в июле 1940-го:

"Тем временем произошло событие, которому, как ни одному другому, суждено было положить конец планам высадки в Англии: неожиданно мысли Гитлера обратились к Советской России! Быстрота, с которой принималось это ужасное решение, сравнима только с масштабностью его последствий, ряд которых мы ощущаем до сегодняшнего дня.

Краткий период времени ставка провела в Берлине, а после выступления Гитлера в рейхстаге 19 июля, когда он почти не оставил надежды на мирное соглашение с Англией, постепенно снова собралась в районе Берхтесгадена; отдел «Л» разместился в своем спецпоезде «Атлас» на станции Бад-Рей-хенхолл. Во время заседания рейхстага некоторым были пожалованы воинские почести, среди них повышение Йодля до звания генерала прямо из генерал-майора.

Поэтому мы очень удивились, когда 29 июля Йодль дал знать, что хочет встретиться с офицерами отдела «Л».

 Хотя не так уж много мы и сделали, но все решили, что это необычное посещение должно быть связано с каким-то особым признанием вследствие нашей победы на западе.

 Нас присутствовало четверо, и мы сидели за отдельными столиками в вагоне-ресторане.

Вопреки ожиданиям, Йодль прошелся по вагону, чтобы убедиться, что все двери и окна закрыты, а затем без всякого вступления объявил, что Гитлер решил «раз и навсегда» избавить мир от опасности большевизма, осуществив внезапное нападение на Советский Союз, которое намечено на ближайшее время, то есть на май 1941 года."

 

Альфред Йодль 29 июля 1940 г. в закрытом вагоне сообщил 4-м офицерам отдела "Л", что Гитлер принял решение начать войну против СССР в мае 1941 г.

 

Варлимонт вспоминал реакцию на такое решение:

"Эффект от слов Йодля был как удар током. Мы ужаснулись еще больше, когда из ответов на первые же наши вопросы поняли, что нет необходимости доводить сначала до конца войну против Англии и что победа над Россией, последней «влиятельной силой на континенте», — это наилучший способ заставить Англию заключить мир, если не доказана возможность добиться этого другими средствами.

Возражали почти хором: не означает ли это, что такое решение приведет нас к войне на два фронта, чего до сих пор нам посчастливилось избежать? И если основная часть вооруженных сил должна направиться на восток, то как быть с воздушными налетами, от которых все больше и больше страдают наши города?

Во всяком случае, откуда столь внезапная перемена, если всего лишь год назад с Москвой был подписан и с восторгом встречен пакт о дружбе и ненападении, если, насколько известно, условия этого договора о военных поставках России в Германию выполняются пунктуально и в полном объеме?

Йодль отражал каждый вопрос, и на каждый у него имелся ответ, хотя никого из нас он не убедил. Мне особенно запомнились два из его ответов: первый — когда он повторил точку зрения Гитлера и, вероятно, свою собственную, заявив, что столкновение с большевизмом неизбежно, а потому лучше провести эту военную кампанию сейчас, когда мы находимся на пике нашей военной мощи, чем оказаться перед необходимостью снова призывать германский народ к оружию через несколько ближайших лет;

второй — когда он сказал, что самое позднее к осени 1941 года всю мощь авиации, боеспособность которой поднимется на новый уровень благодаря грядущим победам на востоке, снова можно будет задействовать против Англии.

В конце яростного, продолжавшегося около часа спора стало ясно, что мы должны делать: представить проект приказа о подготовке к немедленной транспортировке, передвижению и размещению большей части сухопутных и военно-воздушных сил на оккупированной территории Западной Польши (где, между прочим, были плохие коммуникации).

Под заголовком «Развертывание сил на востоке» этот приказ был включен в протоколы обвинения в Нюрнберге в качестве первого документа, касающегося «агрессии» против Советской России"

Далее Варлимонт описывает соображения, которые двигали немецким военно-политическим руководством:

"Какова была подоплека столь внезапного коренного изменения всех наших планов?

 Вскоре после откровений Йодля мы случайно узнали, что первоначально Гитлер решил осуществить нападение в конце лета 1940 года.

Понадобились настойчивые протесты Кейтеля и Йодля, изложенные в памятной записке, которую я сам видел, чтобы убедить Верховного главнокомандующего в том, что одни лишь факторы времени и расстояния вместе с погодными условиями делают этот план абсолютно невыполнимым.

Услугу, которую таким образом оказали эти старшие офицеры ОКВ, не следует недооценивать, хотя есть все основания предполагать, что они думали не более чем о временной отсрочке.

Тем не менее она давала возможность другим и более влиятельным голосам использовать выигранное таким образом время, чтобы выступить против такого страшного замысла. Однако, насколько известно, ничего подобного не случилось."

Адольф Гитлер планировал нападение на СССР еще осенью 1940-го года, но военные отговорили его от этого. Это важно знать и понимать

Йодль и Кейтель в Нюрнберге

Они уговорили Гитлера отложить войну против России, перенеся срок с 1940-го на 1941-й

 

Варимонту сообщили об решении начат войну против СССР 29 июля,  когда же Гитлер все таки дошел до такого решения?

Варлимонт обращается к другим важным источникам, в частности Гальдеру:

Для полноты представления стоит упомянуть (в порядке очередности) несколько других важных событий того периода, о которых я узнал лишь после войны. Как уже говорилось, о возможности такого поворота Гитлер намекал своему ближайшему окружению еще весной 1940 года. В разговоре с фельдмаршалом фон Рундштедтом 2 июня 1940 года, который записал присутствовавший при нем ныне покойный генерал фон Зоденштерн, Гитлер сказал, что теперь, когда, по его представлениям, Англия готова к миру, он начнет сводить счеты с большевизмом.

Дневник Гальдера за тот период иллюстрирует демагогические высказывания Гитлера: 

«22 мая 1940. Главнокомандующий имел беседу с Гитлером и поднял вопрос о позиции России. Фюрер считает, что, если он будет настаивать, Россия ограничит свои притязания на Бессарабию. 

26 июня 1940. Позиция России стоит на переднем плане внешнеполитических вопросов. Общее мнение, кажется, таково, что проблема Бессарабии может быть решена без войны». 

В начале июля 1940 года сэр Стаффорд Криппс, британский посол в Москве, вручил Сталину меморандум от Уинстона Черчилля, содержание которого через несколько дней было передано советским правительством германскому посольству в Москве; меморандум убеждал Россию перейти на другую сторону и действовать против Германии. 

Дальнейшие записи из дневника Гальдера:

«3 июля 1940. (Запись беседы с начальником его оперативного отдела.) Самые неотложные дела на данный момент — это Англия и… Восток. Что касается последнего, то главный вопрос в том, как нанести России военный удар, который заставит ее признать доминирующую роль Германии в Европе. 

13 июля 1940. (После беседы с Гитлером.) Вопрос, стоящий у Гитлера на первом плане: почему Англия до сих пор не желает заключать мир; он, как и мы, считает, что ответ в том, что Англия все еще надеется на воздействие со стороны России. 

22 июля 1940. (Запись беседы с главнокомандующим сухопутными силами.) Последний, видимо суммируя свои впечатления от вчерашнего разговора с Гитлером, дал следующее указание: «Проблемой России следует заняться. Нам надо начинать думать об этом»

30 июля 1940. (Выдержка из оценки обстановки, составленной вместе с главнокомандующим сухопутными силами.) Если мы не можем добиться победы над Англией, сохраняется опасность, что Англия вступит в союз с Россией; тогда встает вопрос, надо ли нам вести войну на два фронта, одним из которых будет Россия. Ответ: лучше останемся друзьями с Россией»

Наконец, запись 31 июля 1940 года некоторых высказываний Гитлера в Бергхофе:

«Россия является тем фактором, которому Англия придает наибольшее значение… Если Россия побеждена, Англия лишается последней надежды. Тогда Германия станет хозяином Европы и Балкан… Вывод: в силу этого аргумента надо заниматься Россией. Весна 1941»

Эти несколько цитат безошибочно свидетельствуют о том, что стремление Гитлера напасть на Россию было с самого начала безоговорочным и «неизменным» — если использовать его собственное часто повторяемое слово — решением. Ясно и то, что в окончательном виде это решение формировалось у него приблизительно в середине июля 1940 года, то есть в то самое время, когда военным удалось убедить его дать согласие на высадку в Англии.

Реальная причина решения, несомненно, заключалась в его давней, глубокой и смертельной ненависти к большевизму.

Относительная значимость двух этих решений сейчас ясна как божий день. Она была очевидна для всех посвященных уже летом 1940 года.

Так была пройдена мертвая точка в германской военной стратегии; мы не приближались к концу войны; мы начинали новый этап."

 

Франц Гальдер 3 июля 1940 г. впервые зафиксировал главный вопрос -- нанесение военного удара по России

29 (31) июля окончательное решение было уже принято, озвученная цель -- достижение полного господства в Европе

 

Свидетельство Варлимонта не единственное. Есть свидетельство человека который был куда ближе к Гитлеру чем Варлимонт. Это свидетельство адьютанта Гитлера Николауса Фон Белова.

Николаус Фон Белов, Вильгельм Кейтель и Адольф Гитлер

 

Оно весьма длинное и проясняет мотивацию Гитлера от "А" до "Я".

"Для меня было несомненно одно: причина начала войны заключалась в решимости Гитлера уничтожить большевизм.

Находясь вот уже более двух лет рядом с фюрером, я познакомился с его мыслями и взглядами по вопросам жизни вообще, народа, государства, партии, политики и ведения войны.

 На основе целого ряда пережитых мною событий я смог нарисовать себе картину тех причин, которые привели Гитлера к ошибочным решениям в последние недели перед тем, как разразилась война.

В 1933 г. Гитлер вышел из внутриполитической борьбы победителем коммунизма в Германии. Свою единственную жизненную задачу как канцлера Германского рейха он видел в уничтожении «еврейско-большевистской власти» в России.

Там, на его взгляд, существовала единственная опасность для мирного будущего немецкого народа. Все политические решения Гитлера были ступенями на этом пути. В области внутренней политики для него главной целью в начальный период его успехов являлись социальный порядок и безопасность.

Внешняя политика Гитлера с самого начала была нацелена на создание и охрану территориальной базы для борьбы против России таким образом, чтобы ни одна другая сила не смогла ударить ему в спину.

Он верил, что найдет у держав Версальского договора понимание в том, что предписания и положения этого договора не могут действовать на вечные времена. Франция питала наибольший страх перед новым усилением рейха и не проявляла никакой охоты считаться с желанием Германии пересмотреть «Версаль», хотя Гитлер и заявлял, что Эльзас-Лотарингия его не интересует – для борьбы на Востоке она ему не нужна.

Но фюреру нужны были для того равноправие Германии среди других государств Европы, прекращение ее унижения и осуществление записанного в Версальском договоре всеобщего ограничения вооружений.

Именно это служило для Гитлера основными предпосылками безопасности с тыла. Когда же Франция в январе 1935 г. ввела двухлетнюю воинскую обязанность, он расценил это как доказательство провала всех планов разоружения.

Поэтому фюрер 16 марта 1935 г. издал закон о создании германских вооруженных сил (вермахт) и ввел всеобщую воинскую повинность. Франко-советско-русский пакт о военной взаимопомощи от 2 мая 1935 г. означал для Гитлера новую опасность окружения Германии; когда французский парламент 27 февраля 1936 г. ратифицировал это соглашение, он 7 марта того же года приказал вермахту вступить в демилитаризованную Рейнскую область.

Фюрер, как он сам говорил, теперь постоянно выжидал своего часа.

Но он знал и то, что следующие шаги по ревизии Версальского договора выйдут за пределы Германского рейха и потому должны быть подготовлены в политическом и военном отношении весьма тщательно. А посему в речи в рейхстаге 30 января 1937 г. фюрер прежде всего успокоил мир такими словами: «Время неожиданностей миновало».

Сам же он еще интенсивнее разрабатывал свои планы борьбы с большевизмом. Для этого Гитлер нуждался в безопасности собственного тыла на Западе, дабы избежать войны на два фронта, а также в сильном вермахте и надежном плацдарме для сосредоточения и развертывания войск на Востоке.

Гитлеру нужны были Австрия, Чехословакия и Польша. Австрию он считал германской землей. Ее присоединение для него проблемой никогда не являлось. Что касается Чехословакии, то он критиковал эту страну за антигерманскую и прорусскую установку ее правительств, независимо от вопроса о судетском немецком меньшинстве. Добровольно Прага к союзу с германским соседом не присоединится. Поэтому весной 1938 г. Гитлер планировал применение вермахта для давления на нее. Он добивался от Праги свободы судстсктл немцам и союза с Германией. Следовало исключить любую возможность, что в Чехословакии твердо закрепится какая-либо другая европейская держава. Пусть прилежный чешский народ поставляет рейху продовольствие и военные материалы.

Этой цели Гитлер достиг в марте 1939 г.

Иным было отношение Гитлера к Польше. Исходя из германо-польского пакта о ненападении от 1934 г. и зная о старинной вражде Польши к России, Гитлер видел в ее лице союзника по борьбе с большевизмом. Он считал, что страх Польши перед русскими послужит исходной базой для германо-польского компромисса. Поэтому его территориальные требования к ней не переходили приемлемых пределов. Но события мая 1938 г. впервые напугали Гитлера. Англия предприняла тогда окружение Германии в контакте с Прагой. Второй удар нанесло ему 31 марта 1939 г. британское обещание гарантий Польше.

Этот ход развития нарушал планы Гитлера, которые он вынашивал против России. Он осознавал, что ему придется сначала сражаться из-за Польши. Испытывая все большее недоверие к Англии, фюрер боялся, что британские политики в борьбе Германии против большевизма видят лишь ее усиление, а отнюдь не спасение Европы от последнего.

Таким образом, внешняя политика Гитлера с весны 1938 г. принципиально изменилась. Теперь он включил в свои планы и войну с Западом, прежде чем пойти на Россию. Но фюрер надеялся быстрыми действиями все-таки упредить Англию. Спешка гнала его от успеха к успеху сквозь 1938 и 1939 годы, пока не стала для него роковой в ту самую неделю с 25 августа до 1 сентября.

Гитлер оказался перед лицом новой ситуации, которая определялась не только политикой, но и военной силой. Планы же фюрера как политика и Верховного главнокомандующего тяготели не к быстрым решениям и скоропалительным приказам.

Ему, как художнику, требовалось время и чувство меры, чтобы создать новое произведение. Этого времени он себе не обеспечил, а вместо того варился в берлинском дьявольском котле, испытывая множество всяких влияний, и в результате пришел к ошибочным решениям.

Все его прежние подготовительные меры были направлены только на столкновение с Польшей. Наличного вооружения вермахта было для этого достаточно. Но с того момента, когда Гитлеру уже пришлось твердо принимать в расчет вмешательство Англии и Франции, ему стало необходимо заново обдумать положение и сделать далеко идущие новые выводы. Времени на это у него теперь не имелось.

Как можно было объяснить, почему Гитлер именно в эти критические дни, когда он видел надвигающееся на него сейчас, но ожидавшееся им лишь позднее огромное столкновение, не вернулся к своему принципу «я могу ждать»? На это были две причины.

Переговоры со Сталиным и требования советского диктатора, которые Гитлер широким жестом выполнил, подтвердили ему опасность большевизма. Надежда же фюрера на то, что Англия предоставит ему на Востоке свободу рук для защиты Европы, а тем самым и для сохранения Британской империи, оказались разрушенными. Обе эти опасности Гитлер считал возможным отвратить быстрыми действиями. Уже сама по себе победа над Польшей могла бы изменить положение.

Насколько трезво и реалистически оценивал фюрер позицию своих противников, настолько же непонятны были его надежды на поддержку со стороны европейских держав в том случае, если он начнет борьбу с большевизмом.

Это было такой же ошибкой, как и тот факт, что Гитлер недооценивал возможность экономической и военной помощи Англии со стороны Америки.

Когда же его внимание обращали на данное обстоятельство, он, в зависимости от собеседника, отвечал, что еще задолго до вмешательства США разрешит все проблемы в Европе, ибо «горе, если он не справится с этим ранее». Первая часть ответа носила пропагандистский характер, между тем как вторая, с другим вариантом, предназначалась только тем, кому он доверял.

Однако оба ответа подчеркивали его утверждение, что он «ждать больше не может», и способствовали тому, что Гитлер принял тяжелейшее в своей жизни решение второпях. Некоторые утверждали, что ему не давало покоя его тщеславие. Другие заявляли, будто фюрер считал, что долго не проживет, а потому обязан спешить.

Эти объяснения звучали неубедительно, хотя кое-что верное в них и было. Я полагаю, что в своем решении Гитлер слишком руководствовался «внутренним голосом»."

Фон Белов вспоминал как Гитлер год от года двигался к своей цели - уничтожению СССР

 

Далее Фон Белов:

Он часто говорил: положение Германии будет с 1943 г. до 1945 г. наитяжелейшим, а потому ему необходимо осуществить свои политические планы до указанного срока. Впервые фюрер упомянул об этом 5 ноября 1937 г. С тех пор он не раз поражал свое окружение прогнозами, которые мы объяснить не могли, но в целом относили на счет его острого ума, а также основательного и логичного продумывания им всех проблем. Зачастую в рассуждениях Гитлера деловая трезвость переплеталась с неправдоподобными предположениями.

По моему мнению, живость ума и сильно выраженная фантазия рисовали ему фантасмагорические картины будущего.

Тесно связанной с предрасположенностью Гитлера к иллюзорному видению мира была его самоуверенность, доходившая до утверждения собственного мессианства. Еще до моего назначения в личный штаб фюрера мне доводилось с чувством неловкости слышать в публичных речах Гитлера такие слова: он горд тем, что именно его Провидение предназначило быть фюрером немецкого народа!

Позже и в более узком кругу, а также среди генералов он не раз говорил, что обязан выполнить поставленные перед ним задачи, ибо после него это сделать не сможет никто. Такое высокомерное самомнение находилось в противоречии с его внутренней скромностью.

Подобные противоречия проявлялись и тогда, когда он высказывал хорошо продуманные и проверенные взгляды: например, намерение считаться с возможностью войны на два фронта, т. е. идти на тот риск, за который его всегда наиболее резко критиковали.

В разговоре Гитлер часто цитировал служивших ему образцом Фридриха Великого и Бисмарка. Ведь они, по его словам, стояли перед такими же грандиозными задачами и лишь своим мужеством и волей привели к величию Пруссию и Германию.

Однако фюрер не упоминал о том, что оба они, будучи выдающимися личностями, кроме того, имели сильное, хорошо вышколенное и вооруженное сухопутное войско. Фридрих II унаследовал его от своего отца Фридриха I, а Бисмарк, прежде чем пустить эту армию в действие, сумел ее увеличить вопреки всем препятствиям. Но прежде всего оба они знали, что могут положиться на офицерский корпус, начиная от самого старшего по чину генерала и кончая последним Генрихом.

 К началу войны в 1939 г. Гитлер значение этой безоговорочной верности и безусловного повиновения недооценивал, а полагался на простого «мушкетера».

Летом 1939 г. Гитлер повторял: «Я разучился ждать, дальше времени ждать у меня нет».

Это нетерпение стало для него, а тем самым для Германского рейха, в последнюю неделю перед войной роковым. Он недооценил своих врагов в Европе, но переоценил самого себя и никоим образом не пригодный для длительной войны на истощение вермахт.

В памяти моей сохранились некоторые разговоры с моими добрыми друзьями в те бурные недели перед началом войны. Мы считали трагическим, что правители вступивших в нее стран в той критической фазе политики недостаточно осознавали и уважали точки зрения своих противников.

Англия не желала признать, что пересмотр Версальского договора стал для Германии политической необходимостью. Гитлер же не желал признать, что английское требование «равновесия сил» в Европе является жизненно важным для сохранения британской мировой империи.

Однако несмотря на этот трагический и, по моему разумению, вовсе не неизбежный ход событий, я тогда был далек от мысли, будто Гитлер должен потерпеть поражение. Но, несомненно, с началом войны у меня в мозгу засел некий страх, в котором я как офицер сам себе не хотел сознаться.

Ведь 2 августа 1934 г., после смерти фельдмаршала Гинденбурга, я принял присягу на верность Адольфу Гитлеру и чувствовал себя связанной ею."

Фон Белов описал две вещи -- Гитлер с 1933 года выстраивал планы войны против СССР и считал себя чем-то больше чем просто человек.

 

Адольф Гитлер считал себя слугой провидения, которое сделало его мессией немецкого народа

Он считал, что ему суждено осуществить великий замысел, но которому судьба отвела мало времени

 

Культ личности Гитлера был намного сильнее культа личности Сталина в СССР. Это сияние вождя заслонило для остального руководства Третьего рейха и народа объективную реальность, они в действительности вообразили себя апостолами, идущими за Спасителем.

Но главное – мессией чувствовал себя и сам Гитлер. Многие люди свидетельствуют, что это чувство судьбы и миссии пришло к Гитлеру в результате его успешной деятельности. Скорей всего, это не так. «…» оно стало пробиваться в сознание уже во время Первой мировой войны и каждый раз после этого играло доминирующую роль в его действиях. Менд (один из соратников Гитлера), к примеру, сообщает:

“В этой связи вспоминается, как перед Рождеством (1915 год) он вдруг заявил, что мы еще многое услышим о нем. Нам оставалось только ждать, когда сбудется это странное пророчество”.
Сам Гитлер поведал о нескольких случаях, которые произошли с ним во время войны, они подсказали ему, что он находится под Божественным провидением. Наиболее поразительны из них следующие:

“Я ел свой обед, сидя в окопе с несколькими товарищами. Неожиданно послышалось, чтокакой-то голос говорит мне: «Поднимайся и иди туда».

Голос звучал так ясно и настойчиво, что я автоматически повиновался, как будто это был военный приказ. Я сразу же поднялся на ноги и прошел 20 ярдов по окопу, неся с собой обед в бачке. Затем я сел и продолжал есть, мой разум снова успокоился.

Едва я закончил, как в той части окопа, которую я только что покинул, сверкнула вспышка и раздался оглушительный взрыв. Шальной снаряд взорвался над моими товарищами, и все погибли”.

 

Молодой Гитлер считал, что на войне от снарядного взрыва его спас голос свыше

 

Потом тоже было предчувствие, возникшее у него в госпитале во время слепоты, якобы вызванной газом.
“Когда я был прикован к постели, ко мне пришла мысль, что я освобожу Германию, что я сделаю ее великой. Я сразу же осознал, что это возможно реализовать”.
«…»
Время шло, и становилось ясно, что Гитлер считал себя Мессией и что именно он избран судьбой, дабы привести немцев к славе.

Его ссылки на Библию стали все более частыми, а возглавляемое им движение стало пропитываться религиозным духом. Все чаще сравнивает он себя с Христом, и эти сравнения находят свое место в его разговорах и речах. К примеру, Гитлер мог сказать:

“Когда я приехал в Берлин несколько недель назад и взглянул на него, то роскошь, извращение, беззаконие, распутство и еврейский материализм вызвали во мне такое отвращение, что я чуть не вышел из себя.

Я почти вообразил себя Иисусом Христом, когда тот пришел к храму своего Отца и обнаружил, что его захватили менялы. Я вполне могу представить, как он чувствовал себя тогда, когда взял кнут и изгнал их”

Ханфштенгль вспоминает, что он

"резко взмахнул кнутом, якобы изгоняя евреев и силы тьмы, врагов Германии и германской чести. "

Отождествление было не с Иисусом Христом Распятым, а с Иисусом Христом яростным, бичующим толпу.

 

Гитлер начал сравнивать себя с Иисусом Христом,

Изгнание торгующих с храма он сравнил с изгнанием евреев из Берлина

 

По сути, фюрер мало восторгался Христом Распятым. Хотя он был воспитан в католической вере и во время войны причастился, но сразу же после того раскритиковал свою связь с церковью.

Такого Христа Распятого он считает мягким и слабым, неспособным выступить в качестве германского Мессии. Последний должен быть твердым и жестоким, если хочет спасти Германию и сделать ее владычицей мира.

“Мои чувства христианина указывают мне на моего Господа и Спасителя, как на борца. Они приводят меня к человеку, который однажды, в одиночестве, окруженный лишь несколькими последователями, увидел в этих евреях их настоящую сущность и призвал людей бороться против них и который, Боже праведный, был величайшим не как мученик, а как воин.

В безграничной любви, и как христианин и как человек, я читал главу, которая рассказывает нам, как Господь наконец поднялся в своем могуществе и взялся за плеть, чтобы изгнать из Храма змеиное племя. Какой же ужасной должна быть борьба против еврейской отравы”.

По прошествии времени становится все более и более ясным, что Гитлер считает себя в действительности «избранным» и что мнит себя вторым Христом, который призван утвердить в мире новую систему ценностей, основанную на жестокости и насилии. Играя эту роль, Гитлер влюбился в самого себя и окружил себя собственными портретами.

Это звучит, как приговор.

Если правитель хочет оставаться у власти, он должен критически относиться прежде всего к самому себе. Но это оказалось абсолютно непосильным делом для Гитлера. Его комплекс мессии проник слишком глубоко.

Вот слова которые он сказал Шушнигу во время интервью в Берхтесгадене:

 “Вы понимаете, что находитесь в присутствии величайшего немца всех времен?”.

 

Канцлеру Австрии Курту Шушингу Гитлер сказал, что он величайший немец в истории

 

Герман Раушнинг вспоминал слова Гитлера так:

“Но мне не нужно ваше одобрение, чтобы убедить меня в моем историческом величии”.

А Штрассеру, который как-то раз взял на себя вольность заметить, что, по его мнению, фюрер ошибается, он заявил:

“Я не могу ошибаться. То, что я делаю и говорю, имеет историческое значение”.

 

Отто Штрассеру Гитлер сказал, что он не может ошибаться

 

Сам Гитлер так говорил о своем призвании:

"Если бы не было войны, я был бы наверняка архитектором, вероятнее всего, одним из лучших, если не самым лучшим архитектором Германии".

Гитлер прямо говорил, как он принимает те или иные решения, заявляя так:

"Я выполняю команды, которые мне даёт провидение".

А вот что Гитлер говорил Герману Раушнингу

«Ни одна сила в мире не может теперь сокрушить Германский Рейх. Божественное провидение пожелало, чтобы я осуществил выполнение германского предназначения».

"Пока у меня не появится непоколебимая уверенность в том, что это вот именно то решение, я ничего не буду делать.

Даже если вся партия попытается заставить меня действовать, я не буду действовать; я буду ждать, чтобы ни случилось. Но если заговорит голос, тогда я буду знать, что настало время действовать".

 

Герману Раушингу Гитлер заявил, что он (Гитлер) лишь слуга божественного провидения

Он заявил, что выполнят приказы голоса свыше

 

.......................................................................

Остается прояснить ответ на самый последний вопрос -- почему 22 июня?

Адольф Гитлер первоначально собирался напасть на СССР 15 ма, но затем как считается из-за внешнеполитических обстоятльств эта дата была перенесена.

Новой датой агрессии приказом немецкого генштаба от 10 июня 1941 года стало "22 июня". Почему именно этот день был выбран как дата нападения?

Соображения Гитлера почему выбор пал именно на 22 июня, мы не знаем и вряд ли когда узнаем, но эта дата точно была выбрана не случайно.

Перед тем как сделать свой выбор, Гитлер совершил большой экскурс в историю.

.................................................................................................

Так что же происходило раньше 22 июня?  22 июня 1812 года Наполеон Бонапарт подписал воззвание к своей великой армии.

Наполеон Бонапарт был большим кумиром Адольфа Гитлера

 

 22 июня (по новому стилю) 1812 года император Франции, находясь в стане своей «великой армии» на левом берегу Немана, обратился к войскам с воззванием, обвиняющим Россию в нарушении Тильзитского мира, и объявил России «вторую польскую войну».

Вот текст послания

«Солдаты, вторая польская война начата. Первая кончилась во Фридланде и Тильзите. В Тильзите Россия поклялась в вечном союзе с Францией и клялась вести войну с Англией.

Она теперь нарушает свою клятву… Рок влечет за собой Россию, ее судьбы должны совершиться… Она нас ставит перед выбором: бесчестье или война.

Выбор не может вызвать сомнений. Итак, пойдем вперед, перейдем через Неман, внесем войну на ее территорию.

Вторая польская война будет славной для французского оружия, как и первая. Но мир, который мы заключим, будет обеспечен и положит конец гибельному влиянию, которое Россия уже 50 лет оказывает на дела Европы».

Наполеон 22 июня обратился с воззванием к армии, объявив в нем войну против России

 

А вот уже обращение Адольфа Гитлера к солдатам Восточного фронта, прочитанное вечером 21 июня 1941 года.
"Солдаты Восточного фронта!
Долгие месяцы я вынужден был сохранять молчание. Однако пришло время, когда я могу открыто обратиться к вам.
Более 160 советских дивизий сконцентрировано на нашей границе, которая в течении нескольких недель систематически нарушается – и не только на нашем участке, но и в Северной Румынии.
Солдаты, наступил момент начала сражения, которое по территории и величине сил, втянутых в него, является самым большим в истории человечества. На севере, на берегу Северного Ледовитого океана, наши товарищи под командованием победителя из-под Нарвика действуют совместно с финскими дивизиями. Немецкие солдаты вместе с финскими героями под руководством их маршала охраняют Финляндию.

Вы образуете Восточный фронт. В Румынии, у берегов Прута, Дуная и на побережье Черного моря, немецкие и румынские солдаты объединились под командованием маршала Антонеску.

И это самая большая в истории группа армий переходит сейчас в наступление – и не только с целью окончательного завершения этой великой войны или для защиты находящихся под угрозой стран, но для спасения европейской культуры и цивилизации.
Немецкие солдаты! Вас ждут ожесточенные бои, и ваша ответственность велика. Не забывайте, что судьба Европы, будущее Германского рейха и существование нашего народа с этого момента находятся в ваших руках. Да поможет вам всем Бог в этой великой битве."

Спустя менее двух суток в 2 часа утра 24 июня 1812 года Наполеон приказал начать переправу на русский берег Немана через 4 наведенных моста выше Ковно…

Фактически Наполеон прочитал свое объявление о войне 22 июня и 24 июня перешел границу с Россией.

Картина вторжения армии Наполеона на территорию России

 

Гитлер 21 июня обратился с воззванием к солдатам, 22 июня с воззванием к народу и в тот же день вермахт пересек границу с СССР
И Наполеон и Гитлер верили, что их войны в России закончатся так же быстро и успешно, как и многие другие, которые они вели до этого. Оба они неправильно представляли себе внутренние силы и размеры России.

Оба они недостаточно подготовились к войне и не учли трудностей снабжения их армий в огромной стране.

Мало кому известно, но для Гитлера Наполеон был большим примером для подражания.

Для нацистской пропаганды, то параллель Гитлер-Наполеон  была в приоритете задолго до войны против СССР.

Назначение Гитлера канцлером, поджог рейхстага, создания первых концлагерей для политических оппонентов, а также убийство Рема и его сторонников в 1934 г. она интерпретировала как национальную (или националистическую) революцию, сопоставимую с великой французской революцией.

Правда, подчеркивалось, что революция в Германии являлась мирной, почти бескровной.
В 1940 г. по приказу Гитлера останки сына Наполеона были перенесены из Вены в Париж. Согласно комментарию Й. Геббельса, такой жест должен был обеспечить лояльность французов.

Могила Наполеона II  в Париже, останки перевезли в Францию  по указанию Гитлера

 

Нацисты, по возможности потакали и Петену, собственным "франкофилам", пытаясь привлечь на свою сторону французскую интеллигенцию и отчасти в этом преуспеют.
Уже много позже, в феврале 1945 г. Гитлер признался М. Борману, что перед вторжением в Россию он внимательно изучил опыт Наполеона.

Одним из опорных текстов этого изучения была книга К. фон Клаузевица "Моя война". В ней военный деятель, перешедший в 1812 г. на русскую службу, считал нападение Наполеона на Россию ошибкой.

Геббельс отметил в своем дневнике 22 июня 1941 г. реакцию официального Лондона и Москвы на нападение Германии на Советский Союз:

"Лондон заявил пока, что Гитлер сошел с ума и ссылается при этом на пример Наполеона, о чем и Молотов говорил. По этому поводу мы еще будем полемизировать".

Еще одна причина, почему выбор мог пасть на 22 июня ледит в области мистики, а вернее астрологии.

День 22 июня 1941 года был самым длинным днём в году (с самой короткой ночью) в северном полушарии Земли. По астрономическому календарю этот день был днём летнего солнцестояния. 

Летний день 22 июня в самом деле особенный. Он воспринимается астрономами, географами как важное астрономическое и географическое событие, происходящее в Солнечной системе.

В этот день наша планета Земля, совершая движение вокруг солнца и вращаясь вокруг воображаемой оси, в очередной раз заняла по отношению к центральному светилу — Солнцу такое положение, когда солнечные лучи в Северном полушарии отвесно «падают» на северный тропик и освещают дно самых глубоких колодцев.

Это день начало лета в северном полушарии Земли и начало зимы в южном полушарии. В северном полушарии это самый длинный день в году.

В средних широтах долгота дня превышает 16 часов, а за северным полярным кругом солнце не заходит вовсе.