Hи один коммунист не может быть русским

На модерации Отложенный http://ari.ru

Можно ли себе представить, митингующих с портретами Гитлера и славословящих его евреев, на улицах бывших гетто или в Иерусалиме? Можно ли вообразить себе членов гитлеровской НСДАП - евреев, да ещё громко заявляющих, что немецкий национал-социализм есть естественная и полезная форма еврейской политической и государственной организации? Можно ли себе представить прессу, называющую себя еврейской с хвалой и панегириками немецкому национал-социализму и призывами возродить его? Такое представить нельзя, более того, даже предположить такое, скажем в сатире, будет всеми евреями воспринято как абсолютное и безусловное кощунство. Но почему, мы, русские позволяем называть себя русскими разных типов и издания, подвизающиеся на ниве восхваления Советов, сталинизма, коммунизма – всей этой машине уничтожения русских? Если евреев, фашизм уничтожил 6 миллионов, то русских жизней коммунизм забрал не меньше 30-40. На одной Тамбовщине было убито при подавлении восстания 1,5 миллиона из 3-х, в 1921 году. И у них после всего того, что русские пережили от коммунистов поворачивается язык говорить от имени русских. Главный аргумент Иванов не помнящих родства - власть якобы заботилась о народе. Если коммунизм, а о нём подробнее ниже, назвать заботой, то в любом случае это забота опекуна, предварительно убившего родных мать и отца. И как не прискорбно, метастазы этого "опекунства" ещё влияют на нашу жизнь, умаляя наши силы в борьбе за будущее, парализуя наш народ лукавым выбором, отравленными идеями и пантеоном своих бесов. Поэтому приходится ещё раз напоминать - чтобы победить нам надо безуславно отодрать от себя эту грязь, отделить зёрна от плевел, русское от коммунистического. Разминуться жёстко и непримеримо. Ред.

СУМЕТЬ ПОНЯТЬ - ЭТО БЫЛО БЫ ХОРОШО, ЭТО БЫЛО БЫ, ВОЗМОЖНО, СПАСЕНИЕМ

Будь человек существом исключительно разумным, очевидные истины проще было бы изложить здесь с помощью логики, строгой и краткой, тем раз и навсегда покончив с противными её законам аномалиями человеческого рассудка. Для полного ниспровержения идеи коммунизма по крайней мере в России тогда хватило бы одного простого категорического силлогизма, согласно которому ни один русский коммунистом быть не может, а ни один коммунист не может быть русским. Не будем строгими к тем, кто был коммунистом в ТЕ годы, отсутствие информации сыграло со многими людьми злую шутку, не случайно контроль над информацией стоял тогда на первом месте. Но мы говорим о современности, когда всё предельно ясно, доступно и известно - имеющий уши, да услышит, имеющий глаза да увидит, формула данная древними пророками предельно ясна.

Хотя, строго говоря, руководствуйся человек только разумом, идея коммунизма вообще не могла бы у него зародиться. Но разум, латинское ratio, не исчерпывает природы человека, и большинство из его заблуждений корнями уходят в иррациональную глубь. Чтобы вырвать их с корнем, придётся копнуть глубоко. Умы высокоразвитые видели причины массового заражения идеями вроде коммунизма в неподвластной разуму слаборазвитой личности области бессознательного. Значит, только полной беспомощностью перед этой иррациональной слепотой можно объяснить неспособность некоторых прозреть до сих пор. Иначе нельзя понять кощунственную нелепость, каковой является феномен русского коммуниста после бесчеловечного и ненормального социалистического прошлого России. Это глупость и жестокосердие постольку, поскольку и у них есть свои разумные границы; в остальном и в основном – это ослепление, природа которого ни рациональной, ни сознательной быть не может.

Логика – слабое оружие против слепоты разума и сердца. Но не для того ли дан человеку разум, чтобы, насколько это возможно, всё неразумное уразуметь и, кого ещё можно, образумить? Да и не о войне, пусть даже идеологической, речь, а о понимании. Не только понять, почему кто-то ещё не понимает элементарных аксиом, но, может даже быть, помочь и ему это понять. Как говорил Гессе «суметь понять – это было бы хорошо, это было бы, возможно, спасением». Если же застарелые случаи безнадёжны, то и профилактика немаловажна.

Так, из человеколюбия снизойдя до отчаянного положения тех, кто обманывает, допреж всего себя самих, возможностью быть русским коммунистом, исследуем этот исторический анахронизм, фактически средневековый курьез, по выражению Карла Густава Юнга. Искать же объяснения противоестественным мыслям и чувствам прежде всего нужно в психологии. По её мнению, такая аберрация противоречит не только основному закону логики, но и здравому рассудку самого индивидуума, однако истоки её находятся в таких глубоких недрах психики, что не всякая личность своими силами может до них добраться. Мягко выражаясь и самую малость перефразируя Платонова: «Надо иметь большое очарование в сердце, чтобы так заблуждаться».

Неверно поэтому было бы считать сознательными личностями коммунистов и предъявлять им соответствующие претензии. В сущности, это уже не столько люди, сколько то, что в своей книге «Психология народов и масс» Лебон называл «баранами по отношению к идеям, покорно идущими за вожатым, ведущим их на бойню».

Труднее найти сравнение для того, кто почитает себя русским коммунистом. Нет в природе баранов, потребляющих шашлык, бараны не ходят на мясоперерабатывающие комбинаты как в церковь или музей, и ни один баран по своему почину на бойню не пойдёт и стадо за собой не позовёт. Объяснение такой парадоксальной противоречивости заблуждений находим только у Фрейда в его критическом, но по большей части одобрительном анализе работы Лебона. «У масс», пишет он, «могут существовать и уживаться наряду друг с другом самые противоположные идеи без того, чтобы из их логического противоречия рождался конфликт». Массовый, поголовный, некритический и пассивный характер этих идей – ключ, один из, к разгадке и заразности их и неизлечимости.

Поднимаясь на свет с самого дна первобытной иррациональной природы, из бессознательного, расового, как называл его Лебон, или коллективного, каким определил его Юнг, они поглощают податливую личность. Поддавшись ей, индивидуум растворяется в массе, перестаёт быть единицей, «спускается» по словам Лебона «на несколько ступеней ниже по лестнице цивилизации». «Нам нетрудно понять», продолжает его мысль Фрейд, «исчезновение совести и чувства ответственности при этих условиях».

Итак, ища причины человеческого безумства в его природе, там их и находим. «Гигантские катастрофы, которые угрожают нам, - это не стихийные события физической или биологической природы, а события психические. Нам в ужасающей мере грозят войны и революции, которые суть не что иное, как психические эпидемии. Во всякое время какая-нибудь химера может овладеть миллионами людей», писал Юнг. С ним соглашается Лебон: «Важны в истории народов не революции, не войны - следы их опустошений скоро изглаживаются, - но перемены в основных идеях».

В бездне, где, по выражению Лебона, «содержится все зло человеческой души», а по словам Юнга «все те гнуснейшие подлости и дьявольское варварство, на которые только было способно человечество», в ней кроются причины идеологической глупости, жестокости и ослепления. Вопрос не в том, зла по своей сущности или добра эта природа, или же она существует вне категорий человеческой морали, дело в том, что развитая личность должна уметь интегрировать её энергию в соответствии со своими индивидуальными качествами, самостоятельно развиваться, ассимилируя её, двигаться вперёд за счёт её силы, а не регрессировать до бессознательного животного состояния.

Идея коммунизма – не что иное, как слепая вера, противный здравому смыслу догмат со своими идолами и их святыми мощами. Здесь можно сослаться на Юнга: «Такие интересы становятся своего рода богами, которые, если они признаны многими, постепенно образуют «церковь» и собирают вокруг себя общину верующих. Тогда это называется «организацией». Ещё лучше процитировать статью «Три кита апостасии» некоего православного священника: «Коммунист в собственном смысле не был атеистом, более того, он был религиозен. Лучше было бы называть его анти-теистом, верующим, что Бога нет, а главное — служившим этой своей безумной идее в смысле религиозно-культурного служения, поклонения Божеству, исполнения религиозных обязанностей: партсобрания, взносы, проповедь, политучеба и прочее, а также и круга религиозных обрядов: демонстрации, целование знамен, поклонение мумии и т.п.».

Архетипом иррациональной природы человека, его архаической идеей сверхмогущественного существа Юнг объяснял сверхценную идею коммунизма. «Если однажды - благодаря революционным, а потому и некультурным наклонностям новейшей генерации - традиция оказалась сильно подорванной, то боги все равно ищутся и находятся. Большевизм, радикализм которого не оставляет желать лучшего, забальзамировал Ленина, а из Карла Маркса сделал спасителя. Этот идеал - неискоренимая потребность человеческой души, которая защищает его с тем большим фанатизмом, чем более он неуклюж». Такое толкование соответствует утверждению Фрейда о том, что «слепое и разрушительное преобладание бессмысленных коллективных сил», как выразился Юнг, «уважает силу и мало поддается воздействию доброты, означающей для нее лишь своего рода слабость, требует от своих героев силы, и даже насилия, хочет, чтобы ею владели, чтобы ее подавляли, хочет бояться своего властелина».

Так можно объяснить идею коммунизма, но коммунистическую идеологию в России нельзя. Чтобы ничтоже сумняшеся и сердце не скрепя проповедовать в России коммунизм, нужно утратить нечто большее, чем только разум и память – совесть. Об этом неотъемлемом атрибуте личности будет сказано ниже. Что же касается масштабов доисторического бессердечия человека, здесь нет границы, ниже которой не могла бы деградировать бессознательная единица коллектива. Тому пример - парадигма прожорливых племенных и варварских богов, вместо которой лучше вспомнить Ивана Карамазова, не желавшего принимать и Царствие Небесное, если мать в нём должна будет обнять затравившего её ребёнка собаками помещика. Историческую жестокость человека нужно ещё изрядно сдобрить его современной глупостью, без которой первобытный жрец не стал бы кадить идолу, не просто истреблявшему его народ, а истребившему лучшее в нём, лишив нацию ума в прямом и переносном смысле.

Во всякой высокоразвитой цивилизованной нации есть «небольшой отбор выдающихся людей, который составляет истинное воплощение сил расы... Им и только им мы обязаны прогрессом, сделанным в науках, искусствах, промышленности, словом, во всех отраслях цивилизации», пишет Лебон. По его же словам эту элиту «достаточно уничтожить в каждом поколении, чтобы вычеркнуть этот народ из списка цивилизованных наций» В коммунистической идеологии декапитация России была принципом самого режима, первым условием его установления. Уничтожив цвет нации, интеллигенцию, дворянство, предпринимателей, самых успешных крестьян – кулаков, идеология продолжила своё дурное и гиблое дело репрессиями, не давая ему прорасти.

Что получила революция, истребив цветы и плоды, столетьями взраставшие на культурной ниве России? На это отвечают сами коммунисты, тов. Бухарин, полемизируя с акад. Павловым «о роли навоза» и тов. Троцкий, говоривший: «крестьянство составляет исторический навоз, из которого произрастает рабочий класс». Это не значит, что в СССР в помине не было людей высокоразвитых и культурных, это означает слой, на который шло уравнение, тот уровень земли, с которой всё ровняли. Хороши на этот счёт слова Лебона: «Равенство возможно только на низшей ступени. Чтобы равенство царствовало в мире, нужно было бы понижать все, что составляло ценность известной расы, до уровня того, что в ней есть самого низкого. Поднять интеллектуальный уровень последнего из крестьян до гения какого-нибудь Лавуазье невозможно. Легко уничтожить таких гениев, но их нельзя заменить».

Кстати приведу сказанное тов. Бухариным в ответ акад. Павлову на его «протесты против разрушения культурных и научных ценностей невежественными коммунистами» и «классового приема в ВУЗы». На заявления академика «коммунистическая политика ведет к уничтожению русской культуры» тов. Бухарин отвечал: «Понятно, что с точки зрения «нейтральной» (на деле буржуазной) классовый прием из среды, вообще говоря, менее культурной представляется нелепостью, и если оставаться в рамках такого аспекта, то коммунистов можно и в самом деле счесть за буйных помешанных. Но в том-то и дело, что наша политика основана на определенной предпосылке. Нам нужны такие кадры и постоянное воспроизводство таких кадровых элементов, которые вели бы пролетарскую политику на всех пунктах трудовой шахматной доски. Гарантией такой политики является определенная социально-классовая прививка».

Что собою представляла эта прививка и каковы были её последствия – известно. Показательно, опрично в свете дальнейшего повествования, и такое высказывание Бухарина «Распространяться «о пользе наук и искусств» - в высшей степени наивно. Мы спросим проф. Павлова, нужны ли научные данные, чтобы понять, что дырка в черепе от свинцовой пули не способствует здоровью носителя этого черепа?». Это ли не слова Полиграфа Шарикова «учиться читать совершенно ни к чему, когда мясо и так пахнет за версту»?

Мрачная действительность несостоявшихся фантазий о светлой коммунистической эпохе наступила сразу, с созданной в 1917 году ВЧК, с декрета о Красном терроре «подлежат расстрелу», с Тамбовской Вандеи, с телеграмм Ленина «перережем всех», «сомнительных запереть в концентрационный лагерь» «провести беспощадный террор», «повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 700 заведомых кулаков, богатеев. назначить заложников», «сделать так, чтобы за сотни верст народ видел, трепетал». На письмо Дзержинского о пленных казаках (около миллиона) Ленин ответил резолюцией: «Расстрелять всех до одного».

Не лишним штрихом к картине будут выдержки из протокола межрайонного совещания по вопросу о проведении террора от 1918 года: «Предоставить районам право самостоятельно расстреливать», «Устроить в районах маленькие концентрационные лагеря», «Принять меры, чтобы трупы не попадали в нежелательные руки. В специальном порядке разгрузить тюрьмы от мелких преступников». Не менее красноречив в качестве документа эпохи фрагмент статьи члена, чьё имя безынтересно, коллегии ВЧК в газете «Красный террор»: «Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал словом или делом против Советов. Первый вопрос, который вы должны ему предложить - к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность красного террора».

Истребление и террор были непременным условием не только установления режима, но его жизнеспособности как таковой. Сколько жизней унесли коллективизация, репрессии, массовые расстрелы вообразить нельзя, но можно, даже нужно, пускай и приблизительно, сказать. Новая власть «реабилитировала» их огульно, в детали цифр не вдаваясь, чем дала новую пищу беспробудным патриотическим снам коммунистов. В конце 90х исчисление жертв сталинских репрессий десятками миллионов (Солженицын называл 66,7 млн, Радзинский и Конквист вплоть до 100 млн) было что называется общепринятым, но уже сегодня падкие на сказки коммунисты тешатся с новой цифрой - 2.369.220 арестованных всего, из них 642.980 расстреляно с 1921 по 1953 гг. Свою очередную иллюзию они приписывают выводам президента комиссии РФ по реабилитации жертв политических репрессий А. Яковлеву, и здесь, как и везде, заблуждаются. Эти цифры вывел некто Земсков, выполняя в 1989 году директиву Политбюро. Да вот какое дело, это только те, совсем немногие, кто был осуждён и расстрелян за меньшевизм или троцкизм, что только и считалось советской властью политикой, а вот основную массу уничтожали просто, списками, а то и без, как казаков, восставших тамбовцев, кулаков, без всякого суда. Да много ещё способов было, голод например, как в Поволжье или обвинение в саботаже. Официальные выводы Яковлева от 2001 г. таковы: «С 1917 по 1945 год в СССР погибло около 62 млн человек, из них 32 млн жертв политических репрессий».

Какой же русский может цепляться за мифологию, изуродовавшую его страну, его народ? Анализируя массовую психологию Лебона, Фрейд подчеркнул различие между двумя видами масс. Первый - наскоро образующиеся недолговечные, объединенные преходящим интересом искусственные массы. Они требуют для своего сохранения внешнего насилия и вождя. Второй вид масс – это естественные, стабильные массы, суть нации. В них заложенные психологические особенности - это национальный характер, ими накопленные моральные и интеллектуальные черты, «синтез мысли тысячи поколений» – душа нации. Сам Лебон также писал о том, что одно дело - душа расы, иное - когда «известное число индивидов одной расы образует толпу», в результате чего появляются новые психологические черты, зачастую противоположные характеру наций. Тогда и происходит «замена сознательной деятельности индивидов бессознательной деятельностью толпы». Коммунизм был идеей иррациональной, массовой, безличной, и он противоречил национальной душевной природе России.

То, что идея коммунизма вообще смогла Россию заразить - катастрофический результат сплочения «эфемерных», по определению Фрейда, масс первого типа. Этим же, искусственностью массы и чужеродностью её идеи национальному складу души объясняется кончина коммунистической идеологии, по историческим меркам скорая. Рассуждая о наличие у всякого народа своего душевного строя, от коего происходят все его чувства, мысли и искусства, Лебон говорил: «Для того, чтобы произвести в них действительные перемены, нужно изменить душу народа». Не боятся убивающих тело, души же не могущих убить, а боятся более тех, кто и душу и тело погубит, учил ещё Матфей.

Что испачкано снаружи, то очищается. Много грязи с трудом, но отчищается тоже. Демосфен сообщает об очищении грязью, которому подвергали посвящаемых в орфические мистерии. Гнилое же изнутри погибает. Коммунизм – идеология гнилая изначально и внутренне. А худое дерево и плоды приносит худые. Не собирают с терновника виноград или с репейника смоквы. Привитое насильно, со временем это ядовитое растение засохло. Его плоды были страшны, но они не губительны, пока гниль не пустит корней в душу, будь то нации или человека. Опять-таки Лебон писал: «Не во власти людей остановить ход идей, когда они уже проникли в душу».

После столь разъяснительных преамбул апологию коммунизма как русской идеологии можно уже без околичностей назвать зловредной. Коммунисты, желая снова окунуть Россию лицом в социалистическую грязь, хотят не только пролить ещё её крови, но изувечить её душу, то есть погубить. Естественно, желать этого могут только те, кто сам увечен душой, кто был идеологически испорчен изнутри, не имев в своё время достаточно сил противостоять тлетворному проникновению массового бессознательного анархизма в собственную душу. Пагубности своих желаний они тоже могут не осознавать, но сути дела это не меняет. Трудно даже сказать, чем всего более коммунисты опасны и вредоносны для России, своими идеями или бессознательностью.

«Что же заставляет человека с отчаянием цепляется за мертвые идеи и мертвых богов?» Почему «некоторые страдавшие галлюцинациями знаменитые творцы подобных миражей» «из глубины своих могил ещё гнут душу масс под иго своих мыслей»? Лебон, из слов которого поставлены эти вопросы, отвечал на них советом «глубже вникнуть в психологию масс», чтобы «понять, до какой степени сильна над ними власть внушенных идей». Речь должна пойти не о революционной толпе, но и не о национальной общности, а о коллективном сознании, точнее, его отсутствии. Иными словами, не о сборище, но об абстрактной совокупности, единство которой, однако, неестественно - о бессознательной душе искусственной массы.

«Какой-либо инстинкт или комплекс представлений концентрирует на себе максимальную сумму психической энергии, посредством чего он принуждает личность служит ему» пишет Юнг, живописуя порабощение массовой бессознательностью личности, которая «настолько притягивается этим энергетическим фокусом, что идентифицирует себя с ним и ей кажется, будто оно вообще ничего другого не желает и ни в чем другом не нуждается. Человек полагает, что он еще совершает волевые акты и выбирает и не замечает, что он уже одержим». Описание, коль скоро шёл уже разговор о Павлове, стоит сравнить с воспоминанием академика о своих лабораторных исследованиях: «Мы совершенно запрещали себе употреблять такие психологические выражения, как «собака догадалась», «захотела», «пожелала» и т. д.» Поскольку есть ещё тоскующие по лабораторным лампочкам Ильича, вернёмся к психологам, в частности, к Юнгу.

«Так возникает мания, мономания, или одержимость, сильнейшая односторонность, грозящая тяжелейшим образом нарушить психическое равновесие. Без сомнения, в способности к такой односторонности кроется тайна определенных успехов, почему её и стремится усердно культивировать». В подтверждение достаточно вспомнить положение Маркса «теория становится силой, если она овладевает массами».

Эти массы, от латинских слов «куча» и «кусок», недурно описывал Троцкий в труде «Терроризм и коммунизм»: «рассматривать население всей страны как резервуар рабочей силы, квалифицированной, элементарно-обученной, полуобученной, сырой, чернорабочей». Поскольку же «человек есть довольно ленивое животное», «чрезвычайно большую роль будет играть принуждения во всех его видах». Трудно не вспомнить здесь профессора Преображенского «Террором ничего поделать нельзя с животным, на какой бы ступени развития оно ни стояло».

Стремление коммунистов назад к описанному Троцким с позволения сказать скотскому состоянию Юнг объясняет сужением масштабов личности «пока, наконец, она не исчезает, становясь неотличимой от социальности и поступаясь из-за этого собственной целостностью, и взамен растворяется в целостности группы. Место внутреннего голоса заступает голос социальной группы и ее конвенций, а место предназначения - коллективные потребности».

Какое лекарство предлагает великий психоаналитик тем, кто, по его словам, «идентифицируется с коллективной душой — или, выражаясь языком мифа, позволяет чудовищу сожрать себя, — и исчезает в ней»? «Пациент должен научиться различать, что есть «Я» и что есть коллективная психика. Тем самым он получает материал, с которым ему, начиная с этого момента, еще долго предстоит разбираться. Его энергия, которая раньше была заключена в негодных, патологических формах, найдёт теперь свою, подобающую ей сферу»

Процесс труден, может быть болезнен, но «победа над коллективной душой только и приносит справедливое возмещение за риск», в противном случае, как предупреждает Юнг, «регрессия продолжается». В том же, что «жизнь, должна быть чем-то большим, чем только лишь резиньяция и тоскливая оглядка назад» с швейцарским психологом трудно не согласится.

«Пассивно мазохистическая установка» (выражение Фрейда) коммунистов выражается в идее. У неё также есть своя нечистая история, природа и причины. По мнению Фрейда мы «недостаточно оценили значение вождя для психологии масс, в то время как он выбирает его первым объектом исследования». Если так, помянем подобающим ему словом Сталина. Суть мыслей Фрейда в этом отношении «укладывается без остатка в формулу: вождь занял место «Я»-идеала». По Фрейду «Я-идеал» - это функция моральной совести и испытания реальности. «Когда человек приносит вождю в жертву свое «Я» (эта жертва ничем не отличается от сублимированной жертвы ради абстрактной идеи), целиком отпадают принадлежащие «Я»-идеалу функции. Молчит критика, нет места для совести во всем том, что совершается».

Таким образом, согласно изысканиям Фрейда Советская республика, кою Бухарин называл «громадной организацией масс», есть не что иное как множество индивидов, поставивших первобытного отца на место своей совести и идентифицировавшихся друг с другом вследствие того, что вождь владеет их человеческим «Я». «Исчезает то, что мы назвали индивидуальностью, индивид отказывается от своего идеала и заменяет его массовым идеалом, воплощающимся в вожде». Прибегая снова к исследованиям Юнга, о коммунистах можно сказать, что они «наслаждаются архаизмом и инфантилизмом своих бессознательных фантазий без ущерба для себя, ибо вся ответственность перекладывается на Мастера. Естественно, они всегда держатся вместе, но не из любви, а в результате вполне понятного намерения без усилий поддерживать собственную убежденность в правоте учения путем создания атмосферы коллективного согласия».

СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ - ОПЕКУН, УБИВШИЙ НАСТОЯЩИХ ОТЦОВ И МАТЕРЕЙ У РУССКОГО НАРОДА.

Природа коммунистической идеи, то есть, как называл её Лебон «химерическое понятие о равенстве людей», по мнению Фрейда «не скрывает своего происхождения из первоначальной зависти. Понимать её надо шире, чем только экспроприация материальных благ. Фрейд говорит о зависти душевной. Равномерное распределение несуществующей любви приёмного отца народов между насильно им усыновлёнными детьми – не только иллюзия, говорит Фрейд, но психическая нужда. На примере коммунистов видно, настолько бессознательна и интенсивна может быть нужда, в которой они забывают, что опекун убил настоящих отцов и матерей.

Помимо материальной и душевной, есть зависть духовная. Наверняка не напрасно все теории духовных эволюций от ведической эпохи, пифагорейства, платонизма, гностицизма, буддизма, Каббалы и даже христианства с его мерами таланта учили о закономерном неравенстве духовного потенциала людей. Но если Пифагор кажущуюся несправедливость человеческих условий понимал как следствие различных ступеней достигнутого ими духовного развития и считал таковую отражением законов вселенной, то коммунисты, не желая веками развивать своё сознание посредством волевых усилий и творческой деятельности духа, решили изменить космические законы и уничтожить духовную пропасть между людьми по-своему, водворив на земле небесное царство нищих духом. Им бы, говорил Платонов «не Советскую власть, а всю природу учреждать надо, они б её ловко обдумали».

Лебон считал, что «Высшие расы отличаются от низших разнообразием входящих в их недра элементов. У низших рас все индивиды… вполне представляют собой картину того равенства, о котором мечтают современные социалисты». Если «индивиды высших рас стремятся дифференцироваться», а коммунисты тяготеют к тому, что Фрейд именовал первобытной ордой, то в терминах теории Лебона это можно объяснить только их страданием от галлюцинаций. Иначе снова появляется повод задуматься о том, могут ли они принадлежать к этой, высшей расе.

Советская идеология, говорил тов. Сталин, «назвала себя Российской (а не русской). Этим она хотела нам показать, что она примет все меры для уничтожения национальных перегородок» («Пролетариатис Брдзола»). О «мистическом «национальном духе» Сталин говорил ещё конкретнее: «что такое этот «национальный дух и его свойства»? Наука устами диалектического материализма давно доказала, что никакого «национального духа» не существует и существовать не может… а всякая защита того, что не существует… неизбежно повлечет за собой соответствующие исторические (нежелательные) последствия». «Если мы будем следовать по этому пути, то рано или поздно вынуждены будем заключить, что армянский пролетарий и армянский буржуа составляют один «народ», одну неделимую «нацию». Тогда «измельчает классовое сознание пролетариата». Иного самосознания у него не было. «Прошло то время, когда смело провозглашали: «единая и неделимая Россия». Теперь и ребенок знает, что «единой и неделимой» России не существует, что она давно разделилась на два противоположных класса». «Такова», заключает Сталин «вкратце общая физиономия нашей партии».Говорить о советском обществе сил больше нет. Да и что о нём сказать, если не слова Томаса Манна «о сумме слагаемых, где каждое – ничто, едва ли можно говорить всерьёз». Коммунистам вышесказанное следует понимать так, как это понимал Юнг, то есть намерением «испытать теории, раскрыв пациенту глаза на то, насколько инфантильны, невозможны и абсурдны» его идеи. Возможно, Юнг прав, и «в конце концов он одумается и снова возьмется за ум». Но это маловероятно, учитывая, что таким товарищам, как Бухарин «прямо претит повторение «вечных истин». Куда более вероятно то, что для остальных, а именно, сознательных личностей высокоразвитой российской нации стало понятно, почему «русский коммунист» с точки зрения филологии - это оксюморон, как словосочетание «доброе зло», в психологическом аспекте – это враг самому себе». Ну да Бог с ними пусть поклоняются, чему хотят, хоть хану Батыю, но не надо кощунствовать, уважайте память 30 миллионов русских уничтоженных советским коммунизмом, не называйте себя русскими.