РАЗ, ДВА, ТРИ…

РАЗ, ДВА, ТРИ…

   На одной из встреч, а встречи мы проводим каждый год, и каждый  год  жизнь кого-то выбивает из себя, то ли по ненадобности, то ли по положенным срокам, мой товарищ Руслан  рассказал мне небольшую историю. Ничего сверхъестественного, но в ней много невидимого для человека, быстро скользящего по поверхности жизни.

   Руслан – мужик не стандартный. Ещё в институте проявил себя, как слушатель с новым и оригинальным мышлением.

   Однажды преподаватель  по спецдисциплине предложил решить нам задачку. В дупло дерева агент (завербованный ЦРУ русский) заложил контейнер с секретными сведениями о новой атомной лодке, который будет изымать иностранный разведчик (дипломат). Вопрос,  как поймать разведчика?

   Наперегонки ринулись слушатели, но их идеи свелись к тому, что нужно устроить засаду, когда разведчик станет доставать контейнер, сфотографировать его (наглядное доказательство), налететь,  заломить руки, маленько, а, может быть, и крепко помять, но чтобы не оставить отметин, и  порядок.

   Руслан только рассмеялся и сказал: нет душевной чуткости к разведчику, нужно поставить  в дупле волчий или медвежий капкан, он и перехватит  руку разведчика вместе с контейнером, вдобавок, сколько приятного воя разлетится по округе.

   Предложение Руслана преподаватель категорически  отмёл, сказав, что калечить американскую дипломатическую руку не благородно, но потом прошёл слух, что  ЦРУ оказалось не таким благородным, как КГБ и плюнуло на нашу дипломатическую руку: поставило капкан.

-В воспоминаниях всегда имеется тайна, которая становится доступной лишь со временем, - начал Руслан, когда мы, выйдя из курилки, сели за стол.

   Служба, хотя и крепко потрепала его: подсекли и Афганистан, и Грозный, нередкие заграничные командировки, достали и госпиталя скальпелями и  реанимациями, но душу не обгрызла, фигуру не сбила. Был он всегда прям и размашист в походке, глаза внутрь себя не повернул, всегда глядел на других весело и живо, на перемены в обществе смотрел с точки зрения необходимости: что должно было случиться, то и случилось, часто говорил: парни, самолёты взлетают против ветра.

 - Помню я встречи с одной немкой.  Запали они мне в душу. Полвека прошло. Я порой забываю о ней, часто кажется, что её и вовсе не было, и это моя выдумка, но почему тогда в мою  память,  словно вспышки врываются воспоминания о  встречах с ней. 

   За столом шумели, отбивались тосты за павших, жил ещё остаток полноценной жизнью, но трещин становилось всё больше и больше, и просматривались они  не, сколько в разговорах, сколько в затяжных молчаниях.

- По утрам, - продолжал Руслан, - а они были разные: и серые, и светлые, тёплые и холодные, когда я уходил на службу в особый отдел дивизии,  расположенной в небольшом немецком городке Борно, недалеко от Ляйпцига, я всегда видел её. Она шла на работу в кафе, не знаю, кем она работала в нём, я даже ни разу не заглядывал в него.

   Это было ожидание счастья. Ничего особенного в ней не было. Да я и не присматривался.   Я не помню ни её походку, ни её лицо, ни  волос, ни  глаза. Меня никогда не толкало желание поближе познакомиться с ней, как и её.

   Мне думается, что нам  было достаточно видеть друг друга. Мы здоровались и не более, и каждый уходил своей дорогой. Она скрывалась за костёлом, за которым находилось кафе, а я в сером здании с зарешечёнными окнами и двумя автоматчиками при входе.

   Между нами всегда оставалось расстояние. Это было подобно игре: поприветствовали друг друга, улыбнулись и разошлись, чтобы завтра проделать то же самое, но  это была вовсе не игра, я чувствовал это по себе и её ладошке, мы не были безразличны друг другу и не  оставались отдалёнными. Ты знаешь, что я мужик не тонкослойный, нарастил защиту, но эти встречи пробивали меня. Мы понимали, что, если мы сблизимся, то наши отношения превратятся в обыкновенные рутинные отношения между мужчиной и женщиной.

   Руслан помолчал, а потом продолжил.

- А ведь могло случиться и обратное, но не случилось: почему? – а если бы и произошло, то думаю, что в памяти либо ничего не осталось бы, либо… «И будут двое одна плоть». Что думаешь по этому поводу?

   Что я мог ответить? У меня никогда такого не было, но, несмотря на это (мы же люди и готовы выкладываться, как по поводу, так и без повода), я  потянулся на спор.

- В твоей истории много но, - затянул я, пытаясь найти нестыковку или прореху в рассказе Руслана.

- Так и знал, что станешь искать, за что зацепиться, - засмеялся он, - не ты первый, оставь при себе эти «но», спорить мы научились,  а вот нормально жить…

   Я хотел что – то  возразить ему, но не успел.

   Русла встал, поднял руку, за столом притихли.

- Арифметическая песня, - бросил он.

   Грянул Руслан. Раскатал во всю мощь свой недюжинный голос. Словно, в набат ударил. Такие взрывы опасны для слабонервных, что и случилось. Официанты выветрились из зала. А Руслан закручивал, ввинчивал,  нет, не ввинчивал, а вбивал  слова, как гвозди.

- По Германии шагали до Берлина.  

   Раз, два, три…

   Об Афган споткнулись.

   Раз, два, три…

   Из других залов, выскочив из – за столов, посыпались посетители и столпились у входа. Римский принцип: хлеба и зрелищ работал.

   В Украину заложили.

   Раз, два, три…

   Сколько в  Сири оставим?

   Раз, два, три…

- Да замолчи, - прорвался кто-то из наших. – Лучше спой: «Мы на чёртовом крутились колесе».

   Любил эту песню Руслан. Пел на слушательских  концертах, говорил: размах в ней, скулежа нет.

- Можно, - добродушно ответил Руслан. – Аплодисменты будут?

   Меня поджимало время. Я встал и пошёл к выходу. Дорогой мне вспомнились давние строчки мои.

   Как чистую любовь крошит и умерщвляет  плоть.

   Так и победа  исчезает в пораженьях.