Ошибки Ленина – 3. "Классовая этика"

Окончание. Начало Ошибки Ленина – 1. Состояние или процесс? и Ошибки Ленина – 2. Материализм

Хорошо то, что хорошо для рабочего класса, хорошо то, что хорошо для революции, хорошо то, что хорошо для коммунистического движения... Если для коммунистического движения хорошо убить несколько миллионов, это хорошо. Если для коммунистического движения хорошо изнасиловать несколько тысяч девочек, это хорошо. Тем более – всего одну.

Такой была мораль самого человечного человека. Такой он сделал мораль остальных верных ленинцев.

Мораль эта вытекала из последовательного, доведенного почти до абсурда материализма и его следствия – атеизма. Если Бога нет, всё дозволено. Точно по Достоевскому. В отличие от Толстого, Достоевского коммунисты ненавидели, и было за что – за рентген бесовства их душ.

Но здесь надо сказать и другое. Иная мораль была для них просто невозможна. Иная мораль делала невозможной их историческую работу, их исторический эксперимент. Социалистическая революция в России была возможна только в одном случае – если залить страну кровью. Кто на такое мог решиться? Только люди с коммунистической моралью. Начав свое дело, они были лишены выбора. Выбор был: убивать или быть убитыми. И они, естественно, выбирали убивать. А что еще им оставалось?

В каком смысле это была ошибка? В нескольких. Прежде всего, ошибка была теоретической. Отчасти Ленин был прав, что внеклассовой морали не существует. Мораль, в самом деле, всегда – мораль определенного общества. Но что верно в отношении морали, неверно в отношении нравственности. Нравственность вполне внеклассова и внекультурна. У нее иная природа. Общество может считать хорошим что угодно, но объективно хорошо то, что способствует развитию (на религиозном языке – о-Божению) человека, и плохо то, что мешает.

Есть исторический процесс совершенствания человека. Всё, что становится на пути у этой реки, она сносит, потому что это плохо. Не с точки зрения того или иного класса или даже того или иного общества. А с точки зрения истории (другое имя того, что аврамические религии называют "Богом"). То же, что расчищает русло исторического процесса, – хорошо.

Аморальность коммунистов была бы не страшна. Но они были не просто аморальны (с точки зрения общепринятой, "буржуазной" морали). Очень часто, и чем дальше тем чаще, они были безнравственны. И это стало их приговором. Каждое их безнравственное деяние откладывало камешек в то, что индусы называют "кармой", и в конце концов этот груз коммунистов и потопил.

Это теория. На практике всё выглядело вполне обыденно: коммунисты становились всё хуже и хуже как люди. Коммунистическая партия убивала лучших, а наверх всплывало то, что всегда сплывает наверх. Мы наблюдали этот процесс воочию.

Ленинская мораль привела к тому, что коммунисты просто вырождались как люди. Это – с одной стороны. А с другой – каждое их преступление против совести вызывало реакцию сопротивления со стороны тех, кого они ущемили. Эти реакции складывались и в какой-то момент вылились в мощное антикоммунистическое движение, которое не только разрушило коммунистический проект, но и разорвало коммунистическую страну.

Достоевский был, конечно, прав, когда устами Ивана Карамазова отказывался от всеобщей гармонии, основанной на слезинке ребенка. Он только не додумал до конца – никакая всеобщая гармония на слезинке основана быть не может в принципе. Слезинка размывает фундамент всеобщей гармонии. Гармонию нужно строить на ином основании.

Коммунисты этого не понимали, чем и обрекли свой проект на бесславную гибель. Но нам сегодня понимать это необходимо.

Но кто мы? Да мы – те же самые коммунисты и есть. Дети, внуки, правнуки коммунистов. Плоть от плоти. И не в биологическом смысле, а в культурном, психологическом. Мы не изжили из себя коммунистические убеждения, основы коммунистического мировоззрения. Потому и мечтаем набить власти морду, отлюстрировать ее по самое немогу (я перефразирую кураевское "отмиссионерить") с тем, чтобы потом зажить счастливой жизнью. Мы не понимаем, что набить морду и отлюстрировать при случае у нас может и получиться. Но само по себе к счастливой жизни это нас не приблизит. Мы просто пойдем на очередной круг.

Хорошо. А что же делать? Ведь понятно, что без насилия ничего не получится. Что ж, значит, вообще ничего не делать? Тоже мне толстовец нашелся!

Нет, отчего же? Делать. Очень даже делать. Обязательно делать. Но делать другое. Делать новую систему общественных отношений. Новые правила жизни. Новую мораль. Какие? Такие, которые сделают жизнь в обществе лучше. Чище, содержательней, богаче... Такую мораль, где хорошим будет то, что нравственно. Где ложь будет громко объявляться ложью. И не будет терпима обществом. Где люди будут стремиться становиться лучше – умнее, добрее, совестливее, тоньше... И естественно – будут ХОТЕТЬ делиться.

Возможно ли это? Возможно. Но не сразу. И даже не очень быстро. Практическую работу начнут люди, которые к ней готовы: самые умные, самые богатые душой и самые щедрые душой. Постепенно их круг будет расширяться...

Как быстро? Этого мы пока не знаем. Но может быть – и довольно быстро. Человечество умнеет и уже совсем близко подошло к пониманию, что хотя и деньги, и шмотки, и всякие прочие плотские радости людям необходимы, но, съевший три обеда не делается в три раза счастливее съевшего один. А становится тот, кто в качестве десерта к скромному обеду получает иную пищу - пищу, которую слишком увлеченные плотскими радостями переваривать не могут.

Для того, чтобы это понимание стало общим, нам осталось совсем немного. Конечно – по историческим меркам.