Как в Демянском котле немецкие связисты прослушали разговор советских командиров.

21 февраля, через две недели после окончательного окружения немецких войск в Демянском котле, термометр показывал-40°. В деревне Пустыни немцы заняли позицию в нескольких километрах на запад от железнодорожной насыпи и готовясь отразить атаку неприятеля.

Линия фронта между противниками была еще не четко определена.

Советские и немецкие патрули совершали вылазки в огромные просторы заснеженных лесов и небольших покрытых льдом озер. Несколько солдат вермахта производя разведку на высоте 81,7 и обнаружили телефонный провод.

— Это не наш, — заметил командир, - а давайте подключимся.

Связистам удалось подключить полевой телефон к линии неприятеля, а переводчик, знающий русский язык, сел на прослушивание. Началось долгое ожидание.

На рассвете 3 марта разговор для немецкой стороны становится весьма интересным.

— Сможем до пятого взять Пустыню? — слышатся на проводе.

— Возьмем, почему не взять...

— Тебе наступать в 14 часов 45 минут.

— Хорошо. Все готово.

Информация тотчас передали командованию в этом секторе. По крайней мере, все были предупреждены. Хотя противостоять противнику немцам было трудно. У окруженных нехватка во всем: в людях, оружии, продовольствии, боеприпасах, зимней одежде.

Обер-лейтенант Плеш сказал своим парашютистам:

— Сейчас будет атака. Надо во что бы то ни стало удержать наши позиции.

Атака Красной Армии началась в точно назначенное время. Советские части наступали широким фронтом. Пехоту поддерживали танки. Но снег был настолько глубок, что им приходится лопатами проделывать коридоры в огромном белом слое, покрывающем все вокруг.

Немцы подпустили противника и открыли огонь из всех видов оружия. Несколько противотанковых ружей сдерживали продвижение танков. Пехота врага, встреченная пулеметным огнем, отступила. Но затем в бой за Пустыню вновь вступила советская артиллерия, и ее снаряды стали разрушать дом за домом, лишая немцев укрытий.

Когда бомбардировка закончилась, советские части снова пошли в наступление. Их отбросили, но они снова поднимались в атаку. Таких ожесточенных стычек насчитывалось за день до полдюжины. После каждого раза, противник оставлял на поле боя много пехотинцев и подбитых танков, но снова и снова бросал в бой все новые и новые силы, как будто их человеческие и материальные резервы были неисчерпаемыми.

На небольшом холме на отметке 81,7 связист-переводчик продолжал свое прослушивание и 14 марта он перехватывает разговор:

— Пехота остановлена, и танки не могут двигаться дальше по дороге, которая спускается прямо на юг от Самошки до Запрудного. Немецкая артиллерия обстреливает весь этот участок.

Ему ответил голос, явно принадлежащий важному советскому военачальнику. — Атакуй Пустыню сразу с двух сторон. Завтра же утром.

Связисты передали эти сведения на командный пункт 6-го пехотного полка в Самошке. Но штаб не смог предупредить свой аванпост в Пустыни о вражеской атаке - телефонная связь была прервана. Советские отряды к этому времени, оказались на дороге между Самошкой на севере и Запрудным на юге.

Немецкая оборона в деревне Пустыня оказалась полностью окружена.

А в это время полумертвый от усталости и замерзший переводчик продолжал перехватывать телефонные разговоры противника.

И он получил тревожную информацию.

— Что у тебя там с Пустыней? — спрашивает тот, кто кажется большим военачальником в этом секторе.

— Положение хорошее. Наши тиски сжимаются вокруг фашистов. Хотя их артиллерия продолжает нас жестоко обстреливать.

— И как там арийцы?

— Чего-чего, а вот в стойкости им не откажешь, все еще держатся.

— Это не надолго. Мы с ними справимся. Завтра атакуем еще раз. Проведем сначала 30-минутную артподготовку. Надо уже кончать с этой Пустыней.

Вечером 16 марта, несмотря на ожесточенные бои, развалины деревни все еще были в руках немцев.

Все атаки советской пехоты проваливаются. Тогда в дело вновь вступила артиллерия и даже авиация.

Парашютисты и их товарищи из 12-й роты 6-го пехотного полка держали пространство не больше 500 квадратных метров. Снаряды и бомбы методично вспахивали землю вокруг них. Они жили, как кроты, в укрытиях, с трудом вырытых в совершенно промерзшей земле.

За одну только эту ночь конца зимы с лютыми морозами, защитники Пустыни насчитали не менее 400 ударов из пушек всех калибров и тяжелых минометов.

А переводчик продолжал прослушивать разговоры между советскими командирами и частями, которым поручено взять Пустыню. И слышит следующее:

- Мои люди не осмеливаются дойти до сараев на краю деревни.

- Пристрелите нескольких, остальные осмелеют!

Примерно через два часа после этого разговора, советским пехотинцам удалось дойти до укреплений. Они атаковали холм с церковью, самую сильную точку в деревне. Эту позицию защищали только семеро немцев.

А переводчик, все еще подключенный к советской линии, слышит такой разговор:

— Двумя ротами я занял первые дома на холме, — докладывает один из командиров своему начальнику.

— Очень хорошо.

— Но нас опять выбили с холма. Фашисты контратаковали, товарищ командир.

В последний раз переводчику удается перехватить разговор между командующим сектором и командирами частей, которые должны захватить деревню у подножия холма. Этот обмен посланиями состоялся днем 27 марта:

— Что там у тебя с Пустыней?

— Как только фашистские бомбардировщики нас замечают, товарищ командир, они сбрасывают свои проклятые бомбы.

— Я спрашиваю, как у вас с атакой?

— Мы находимся на западном краю леса. Наши танки опять застряли и…

Офицер штаба Красной Армии разозлен:

— Совершенно невозможно, что вы не можете взять деревню, которую защищают шесть десятков так называемых арийцев!

— Но, товарищ командир…

— Никаких «но». Атакуй всеми силами. Абсолютно всеми. Никаких отстающих. Это мое последнее слово!

29 марта 1942 г. немецким частям, пришедшим из Самошки и Запрудного удалось прорвать русские линии и установить связь с окруженными в Пустыне.

22 апреля 1942 г., на семьдесят третий день окружения в "Демянском котле", немцам удается пробить широкую брешь в тисках неприятеля. Они направились к своим частям на реке Ловать к западу от Демянска.