Вляпался

Одного из лидеров ленинградских интеллигентов Бориса Вишневского, если и можно было в чем-то упрекнуть, то только в "яблочности". Это род интеллектуальной ригидности, своего рода политической и исторической слепоты, усугубляемой сознательным отказом открывать глаза, в сочетании со сниженным порогом нравственной требовательности, то есть готовностью терпеть маленькие, если называть вещи своими именами, подлости власти. "Яблочность" – болезнь среди инллигентной публики распространенная, но по счастью все-таки идущая на убыль – пик эпидемии был пройден где-то между 1996-м и 2000-м годами, и с того времени процент больных всё время снижается.      

Но среди других болезней нашего общества "яблочность" далеко не самая страшная. Просто потому, что ее носители и были, и остаются нравственной элитой общества. Ну, что ж тут поделать, что у нас такая терпимая к господлости элита? Уж какая есть. Остальные много хуже – не просто терпят господлость, но прославляют ее, объявляют подлость добродетелью.

В общем, не стал бы я писать о чуть ли не последнем из интеллигентов во власти, если бы не так сильно поразил меня его текст в защиту демократии в Чечне. Поразил же он меня сочетанием несочетаемого.

В первой части текста ничего вызывающего протест нет. В самом деле, положение геев в Чечне совсем не то, каким оно должно быть в современной стране. Страшное, надо прямо сказать, положение. Детали известны не многие, но мы же свои ребята – все всё понимают...

Истоки этого положения понятны, и это вовсе не ислам. Из аврамических религий к гомосексуализму нетерпим только иудаизм. Христианство – лишь в той (не слишком значительной) мере, в какой оно сохраняет преданность законам Пятикнижия. А ислам, объявивший текст Библии искаженным, к многообразию форм сексуальной жизни как раз весьма терпим: полигамия, ранние браки и т.д.. Нет, здесь исток другой, доисламский – в многовековых традициях и стереотипах. Но это мало что меняет: многовековая привычка к людоедству не оправдывает людоедства в современном мире.

Точно так же, конечно, абсолютно недопустим террор против правозащитников. Ни клерикальный, ни светский. Если где-то творится безобразие, об этом безобразии надо громко говорить, а самим безобразникам – слушать, а не пытаться огрызаться или, тем более, рвать рубаху с криками "Пасть порву!".

И обращение Вишневского в органы охраны правопорядка выглядит хотя и не слишком осмысленным, но вполне естественным.

В общем, с первой частью статьи Бориса Лазаревича вопросов нет.

Есть – со второй. И, на мой взгляд, главной. Почему я считаю ее главной? А потому, что она заявлена в названии статьи. А название это – "Чеченский налог".

Во второй части, уже выразив свое совершенно справедливое возмущение отношением руководства Чечни к современным нормам демократии, автор переходит к вопросу структуры бюджета Чечни. И обнаруживает, что на 80% он состоит из федеральных дотаций. Вишневский считает это неправильным и и призывает читателя присоединиться к его позиции.

И в этот момент над статьей начинает клубиться дым самой отвратительной ксенофобии и охотнорядства. Тот самый смрад, которым покрыты любые бдения националистов, вроде "русских маршей". Тот самый, который, правда, в меньшей концентрации отравляет политическую повестку другого, правда давно уже бывшего, "яблочника" – Навального. И – очень многих других видных борцов с режимом. То самое "не пора ли кончать с этой странной экономической моделью", которое стало причиной неприятностей Константина Крылова. То самое, которое для интеллигенции неприемлемо в принципе. Ни в каких, пусть и самых слабых формах.  

Тут ведь все просто. Да – налог. Да – платим. Так ведь за дело платим. За то, что мы сделали с Чечней в 1995-96-м годах и в 1999-2004-м годах, мы обязаны платить. Платить и не морщиться. А то ведь у нас как заведено: как хулиганить – мы первые, а как платить – не желаем. А так не бывает – платить всё равно всегда приходится. И долг нравственной элиты говорить об этом громко и отчетливо. А не апеллировать к охотнорядской стороне нашей души: они, дескать, хулиганят на наши деньги. Не пора ли кончать с этой странной экономической моделью? Мы не контрибуцию им платим, мы платим компенсацию. За свои безобразия.

У меня нет рецептов для решения чеченских проблем. И я не уверен, что решение этих проблем – наше дело. Нет никаких сомнений, что о них нужно говорить. Но кроме этого, пожалуй, ничего делать мы не только не можем, но и не должны. В частности, потому, что во всех наших обличениях чеченских бед всегда должно ясно звучать, какова наша личная степень вины за то, что Чечня стала такой, какой она стала. Мы не хотели дудаевскую Чечню рядом. Вот и получили кадыровскую – внутри. По дороге залив Чечню кровью и воспитав поколения с совершенно определенным отношением к жизни вообще и к нам в частности. Что же теперь делать невинные глаза? 640 рублей с человека в год за такие безобразия –еще совсем небольшая плата. Мы нахулиганили в Чечне на куда бОльшую сумму.