Конец страхам

Автор: Кирилл Александров

Тайна Воскресения Христова сделала человеческую жизнь органичной и целостной. Рождение и смерть перестали быть началом и концом. Они стали входом и выходом для человека, чающего спасения и жизни Вечной. 

Люди часто думают, что самое страшное в жизни — это боль.

В далеком советском детстве мы боялись похода к стоматологу.

Бодрое объявление классной дамы «санация зубов» вызывало в классе невеселый гул. Казалось, ничего страшнее уже быть не может. Как только ты видел допотопную бормашину с безжалостным тонким жалом на конце ее гнутого железного клюва, сердце проваливалось куда-то в желудок и ноги становились ватными. Свирепое жужжанье бормашины отдавалось в ушах, даже при выходе из зубоврачебного кабинета. Сейчас, когда и техника радикально изменилась, и зубы лечат практически неощутимо, такие воспоминания кажутся смешными. Но в двенадцать лет было не до смеха.

И другие переживания существовали.

Одни боялись ночью гудящих машин за окном. Мрак, снег — а она гудит. Кого-то родители сурово били за «двойки». Они до истерик тряслись из-за плохих оценок. Теперь битые бьют своих собственных детей — и такое случается. Трагедия детской веры великого писателя Варлама Шаламова заключалась в том, что когда его дома били, он отчаянно и по-детски взывал к Богу, а Бог в глазах ребенка не остановил его мук. 

Много чего боятся в детстве.

Сюжет одного фантастического произведения заключается в том, что главных героев в наказание за плохое поведение забросили на планету, населенную самыми жуткими детскими страхами. И натерпелись они там по полной программе.

Потом школьники росли… Выросли. Стали взрослыми.

Наступила реальная жизнь — с ее настоящей болью.

Боль наступала разной и по разным поводам.

От бессилия изменить мир вокруг себя. От невозможности добиться поставленной цели и крушения грандиозных планов. От пустоты, которая приходит со смертью дорогого и близкого человека. От неспособности восполнить понесенную утрату, тем более что с быстрым течением времени их число не сокращается, а множится. От предательства друзей и оставленности любимым человеком. От разочарования — ранее очарованным. От разрушения семей, крушения дружб и привязанностей. От обманов и неправильных выборов. От поражения в деле, которое считал победоносным.

Однако боль лишь следствие самого черного состояния, которое может пережить в земной жизни человек. Это состояние — отчаяние. Наступает оно резко. Длиться может долго. Выходить из него до крайности трудно. С отчаянием — на подсознательном уровне — связан самый большой человеческий страх: боязнь смерти.

О ней, как правило, не думают: в беспечности земная жизнь кажется вечной. Но, задумываясь, пугаются.

А думать заставляют катастрофы, крушения, падения самолетов, теракты и другие катаклизмы. Едешь в вагоне метро молодой, полный сил, надежд и иллюзий. Вдруг кто-то сдуру нажимает на кнопку…и от твоего тела остается нечто, что эксперты потом тщательно будут собирать по кускам. И хотя теоретически все помнят о неотвратимом («Знаю, что неизбежна смерть», — написал поэт), но часто она приходит, когда ее вовсе не ждут. Она, веселая старушка с косой, является к людям вдруг — подобно Жениху, заставшему неразумных спящих дев. «Внезапно Судия приидет, и коегождо деяния обнажатся».

И даже весело-циничный публицист, на наших глазах регулярно доказывающий отсутствие Бога, и поливающий Христа Распятого, не способен преодолеть страх собственной смерти. «Оставьте, мама, там — ничего нет», — говорил с пренебрежением другой циник.

Но где-то на глубине души-колодца, вопреки любому неверию, ворочается червячком отгоняемый вопрос-сомнение: «А вдруг все-таки есть? И тогда — что?» Тоскливый ужас от того, что все прожилось не так: предавал, предавал Христа постоянно — словом, жестом, поступком, намерением. И вот они, эти тридцать сребреников, жгут ладони. И в последний миг перед смертью кидаешь их, чтобы освободиться от платы за грех, и слышишь от бессмысленно прожитых десятилетий равнодушное — и гвоздями в крышку своего гроба: «Что нам до того? смотри сам».  

Христос испытал все — и боль, и оставленность, и отчаяние: меру их человеку трудно представить и вместить. Нет такого человеческого состояния, которое бы не было ведомо Спасителю.

Истинность Бога доказывается его самопожертвованием.

Только безвинный Спаситель добровольно мог дать себя распять вместе с разбойниками — и ради кого? Ради человеков, по сей день не способных понять, принять и оценить значения принесенной жертвы. «Есть в мире такая власть! Эта Власть меня любит!» — воскликнул писатель. Меня: того самого. С сребрениками. Кто способен пожалеть Иуду?..  

Тайна Воскресения Христова сделала человеческую жизнь органичной и целостной. Рождение и смерть перестали быть началом и концом. Они стали входом и выходом для человека, чающего спасения и жизни Вечной.  

Распятие и Воскресение состоялись, чтобы каждый из нас мог победить отчаяние и страхи, включая страх поражения и страх смерти. «Или не знаем случаев, когда внешнее поражение обращалось в великую победу?!» — счастливо вопрошал другой писатель.

И даже если страх смерти до сих пор не побежден полностью, по слабости и маловерию человеческой натуры, он смят и опрокинут для каждого, кто ныне радуется о Воскресшем Господе.

Теперь навсегда надежда больше страхов.

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!