Тайна острова Оук. 3 (продолжение)

Продолжение...

11. КАРЛ ОППЕЛЬБАУМ.

Как известно, первым идею о военном сотрудничестве Советской России и проигравшей мировую войну Германии высказал Карл Радек, член ЦК РКПБ, попавший в феврале 1919 года за "экспорт" революции (участие в восстании небезызвестных "Спартаковцев") в берлинскую тюрьму Маобит, где, очевидно, у него и родились планы будущего союза. В декабре 1919-го Радек вернулся в Москву и поделился своими соображениями с руководством, в первую очередь с Лениным и Троцким. С немецкой стороны творцами русско-германского союза стали военачальники рейхсвера (название вооруженных сил Германии в период 1919-35 г. г.) - Г. фон Сект, В. Ратенау и другие. В 1925 году в Россию хорошо организованными "толпами" стали прибывать немецкие военные, и среди них было немало затесавшихся под видом специалистов шпионов Коминтерна. Не доверяя своим новоиспеченным союзникам, Сталин приказал немецким коммунистам взять все предприятие под жёсткий внутренний контроль. Так, закупка первых "фоккеров" помимо Бреггера велась при непосредственном участии майора рейхсвера Отто фон Лерцера, того самого Лерцера, который много лет спустя разделил участь своего шефа - Эрнста Тельмана. Помощниками Лерцера были небезызвестные Сигмар Штефке и Франц Оттомайер, расстрелянные штурмовиками СС в том же Маобите после разгрома германской коммунистической партии в 1933 году. О причастности Бреггера к сталинским агентам у Фрейзера не было почти никакой подтвержденной информации, однако новый след позволил взяться за поиски именно в этом направлении. Во всех исторических книгах, посвященных этому вопросу, записано, что после прихода к власти Гитлер аннулировал с Советами все военные договоры и ликвидировал германские военные объекты на территории СССР. Правда, и Сталин также уже не нуждался в немецких технологиях - к 1933 году его страну официально признали США и другие капиталистические государства, военными секретами которых сталинские "специалисты" могли воспользоваться с большей эффективностью. Сталин без всякого сожаления выпроваживает немцев домой, но вот чудо - обратно в Германию попали далеко не все изгнанники! Например, лейтенант Генрих Верулен, начальник 2-го отделения Липецкой эскадрильи летом 33-го вместо Берлина очутился в Москве на должности начальника аналогичного отдела столичного ОГПУ. Пилот Вилли Генц, якобы "сгоревший" в разбившемся во время испытательного полета самолете, через год, как установил Фрейзер, совершенно открыто объявился в одном из подразделений конструкторского бюро Поликарпова, где ведал разработкой правил техники пилотирования новейших истребителей И-16, поступавших на вооружение ВВС РККА. Но больше всего меня заинтересовал некий Карл Оппельбаум, прибывший в 1930 году в Липецк из Германии вместе с новым командиром школы Мако Мором в качестве заведующего фотолабораторией, но постоянно отиравшийся в технической группе эскадрильи. Как выяснил Фрейзер, Оппельбаум состоял в компартии Германии с 1918 года. В первую мировую он служил унтер-офицером на линейном крейсере "Зейдлиц", который чудом не пошел на дно в Северном море во время знаменитого Ютландского сражения, и брошенный на произвол судьбы собственной эскадрой, еле доплелся до базы. Оппельбаум в том бою получил тяжелое ранение и чуть не сгорел заживо в разрушенной британскими снарядами артиллерийской башне. Видимо, в тот момент его голову и посетили мысли принять религию коммунистов. В 1918-м Оппельбаум - участник восстания моряков в Киле, и не просто функционер, а один из зачинщиков. Восстание было жестоко подавлено, но Оппельбауму удается избежать расстрела и унести ноги за границу. Он бежал в Россию, где его пригрели удержавшиеся у власти "братья по классу". Чем конкретно занимался взбунтовавшийся унтер на родине победившего пролетариата - не совсем ясно, но в 1928 году он появляется вновь в Германии, в Гамбурге, в качестве владельца фотоателье, приносящего ему немалый доход. В самом начале 1929 года он основывает торгово-посредническую фирму "А.М.С.А.G.", название которое не поддается расшифровке, и которая занимается продажей... буровых установок! Разыскать в архиве некоторые документы по "А.М.С.А.G." не составило особенного труда, и через некоторое время в руках Фрейзера находилось нечто более существенное. Он узнал, например, что 5 марта 1929 года со счетов "А.М.С.А.G." на счета "Дешимаг Франкфурт" было переведено 100 тысяч рейхсмарок - ровно столько, сколько один день спустя, 6 марта, получил на руки заключивший с этой фирмой договор Юлиус Бреггер! Открыв для себя эти вещи, мы можем припомнить описанную Селлерсами колючую проволоку и вооруженных охранников с собаками и прожекторами, и тогда цепочка Оук - Бреггер - Оппельбаум - Москва не оставит совсем никаких сомнений в том, что мы на верном пути. Вот только ЧТО в конце этого пути мы увидим? Разрабатывая биографию Оппельбаума, Фрейзер выяснил, что после перевода денег "Дешимагу" его фирма пережила фирму Клаузена всего на две недели, после чего следы унтер-фотографа снова исчезают в направлении Москвы. Но через год он объявляется в Берлине, затем в Липецке, и Фрейзер уверен, что не без протекции Верулена, ведавшего подбором кадров для своего подразделения. После "эвакуации" из России в 33-м Оппельбаум оказывается не в Германии, где его наверняка ожидала судьба Штефке и Оттомайера, а на Пиренейском полуострове. Незадолго до этого в Испании пришло к власти прокоммунистическое правительство, и вплоть до 1939 года, когда коммунистам в этом регионе пришел конец, Оппельбаум околачивается в Мадриде при советском консульстве. Эвакуировался он из Испании на самом последнем советском пароходе. Затем опять Москва, потом 41-й год... 1941 год стал последним годом в жизни сталинского эмиссара, по крайней мере так считает Фрейзер. 3 июля штаб 21-го стрелкового корпуса, к которому был прикомандирован Оппельбаум в качестве переводчика, попал в окружение под Гдошевом и был захвачен немцами. Оппельбаума опознали и немедленно переправили в Берлин, где им занялся лично шеф службы безопасности рейха Вальтер Шелленберг. В конце 1941-го следы Оппельбаума теряются навеки - Фрейзер не нашел никаких документов о его дальнейшей судьбе, зато он обнаружил нечто, в некоторой степени касающееся бурного прошлого заинтересовавшего нас человека. В записях Шелленберга, не вошедших в его послевоенные мемуары, упоминается причастность Оппельбаума к поискам дневников некоего Ивана Устюжина, которые он якобы разыскивал в 20-х годах по приказу самого Сталина. Как свидетельствовал Оппельбаум, его первым заданием на службе русских коммунистов были поиски всех документов, связанных с экспедицией полковника Бенёвского, проведенной в 1771 году. Зачем понадобились Сталину документы о событиях полуторавековой давности, Оппельбаум не знал, а если и знал, то помалкивал. Шелленберг тоже чувствовал, что в этой истории что-то не так, и собирался докопаться до истины любой ценой, но через некоторое время Оппельбаума у него "отняли" и передали в руки начальника тайной государственной полиции Мюллера, человека, гораздо менее, чем Шелленберг, щепетильного в вопросах выколачивания нужных сведений из заинтересовавших его лиц. В своих записках Шелленберг с искренним сожалением сетует на то, что Оппельбаум исчез в подвалах гестапо навсегда, и ему самому про эти дневники разузнать удалось так мало... Сам Мюллер нам рассказать по этому поводу тоже ничего не сможет, потому что в 45-м все его следы обрываются. Впрочем, по версии самого Шелленберга, после войны Мюллер бежал к русским, так как тайно сотрудничал с ними еще с 1943 года, а то и гораздо раньше... Если это так на самом деле, то совсем не исключено, что следы живого и невредимого Оппельбаума можно будет отыскать и в Москве послевоенной, и кто знает, на какие загадки эти самые следы еще могут навести! Итак, в свое время о возможности существования дневников этого Устюжина в нашей прессе кое-что проскальзывало, но ни один автор не имел совсем никакого понятия о том, насколько это вероятно, и что в этих самых дневниках нашедшим их исследователям удастся обнаружить, кроме описаний скитаний по белу свету кучки бежавших с каторги российских авантюристов позапрошлого века. Многие историки осторожно полагали, что в случае находки эти записки могут представлять для ученых некий интерес. Как видно, некий интерес они все же уже принесли, правда, "учёным" совершенно иного толка. Как только Фрейзер услышал про Устюжина и Бенёвского, он понял, что расследование занесло его в совершенно иную область исторической науки, в которой он не слыл особым специалистом, но интерес был велик, и с помощью своих некоторых заинтересованных в продолжении этого расследования коллег он уверенно пустился в неизвестность.

12. "ОДИССЕЯ БОЛЬШЕРЕЦКИХ ОСТРОЖНИКОВ".

Иван Устюжин был участником экспедиции Морица (Мауриция) Бенёвского, известной в истории под названием "Одиссея большерецких острожников". Бенёвский был польским полковником, угодившим на камчатскую каторгу в 1765 году за участие в Катовицком мятеже против Екатерины II, вознамерившейся после смерти последнего польского короля Августа III прибрать Польшу к своим рукам. 27 апреля 1771 года в Большерецком остроге на Камчатке вспыхнул бунт, зачинщиком которого, естественно, и являлся этот самый поляк. Восставшие скрутили малочисленных стражников, "завалили" военного губернатора Камчатки и собрались отбыть в южном направлении на приписанном к острогу, но не приспособленном для дальнего плавания галиоте "Святой Пётр". Компания путешественников подобралась самая разношерстная, она состояла как из аристократов и бывших офицеров царской армии, так и из самых отъявленных головорезов. К тому же в экспедиции, поставившей своей целью возвращение в Европу, примкнуло немало свободных людей: купцов, солдат, матросов, промышленников, и некоторые собрались в опасный путь даже с женами. Бенёвский объявил себя "резидентом пресветлейшей республики Польской и Его императорского величества Римскаго камергером" (*3) и принял все руководство на себя. Через две недели после переворота "Святой Пётр", груженый припасами, взятыми из кладовых острога, поднимает паруса и отплывает. История эта общеизвестна, однако некоторые моменты дальнейшей биографии Бенёвского весьма спорны. Путешествие вокруг Азии и Африки продолжалось целый год. Многие участники экспедиции умерли в пути, многие сбежали, а некоторых Бенёвский попросту высадил в различных пунктах по пути следования, что б воду не мутили. В Макао галиот пришлось продать португальцам, а на вырученные деньги купили другое, более мореходное судно. 7 июля 1772 года это судно, преодолев наконец три океана, кинуло якорь в порту французского города Порт-Луи, и измученные долгим плаванием путешественники разбрелись по Европе кто куда. Однако Бенёвский не собирается задерживаться в Старом Свете надолго. Он хочет вернуться на Мадагаскар, где побывал во время плавания, и восстановить виденный им и основанный в ХVII веке пиратами Миссоном и Караччиоли город Либерталия, который впоследствии пришел в упадок и был разрушен воинственными туземцами. С Бенёвским отправляются на строительство нового поселения еще 12 человек из числа камчатских беглецов, а также целая армия наемных поселенцев. В феврале 1774 года новая экспедиция прибывает в залив Диего-Суарес в северной части Мадагаскара и основывает новую колонию. Бенёвский провозглашает себя губернатором Либерталии а также всей остальной части Мадагаскара. Французам же, которые тоже имели на Мадагаскар кое-какие виды, вмешательство бывшего российского ссыльного в их колониальные дела, однако, не по нутру. Они начинают вставлять новоявленному колонизатору палки в колеса, и затея новоприбывших "либерталийцев" кончается тем, что через полтора года Бенёвский бросает своих подданных на произвол судьбы и отправляется восвояси. Почти пять лет полковник проводит в Англии, куда перебирается жить после Мадагаскара, и зарабатывет тем, что описывает своё беспримерное путешествие из Азии в Европу в разных ракурсах и в различных формах - его книги мгновенно становятся бестселлерами в Англии, Германии и Франции. Затем Бенёвский едет в Америку, и провозглашение независимости США застает его в Балтиморе, где он состоит на службе богатого коммерческого дома "Веsson & Son" в качестве администратора по финансовым вопросам, а попросту - Бенёвский занимается выколачиванием денег из зарвавшихся должников приютившей его фирмы. В 1784 году неугомонному поляку удается убедить своих хозяев отправить на Мадагаскар экспедицию, дабы основать там процветающие поселения и вести выгодную торговлю с местными жителями назло загребущим французам. Вскоре из Балтимора в сторону Африки отправляется хорошо экипированный и вооруженный бриг "Капитан Пратт". В январе 1785-го "Капитан Пратт" прибывает на Мадагаскар и ведет из своих мощных пушек обстрел французского форта Носси-Бэ. На берег высаживается десант, но овладеть укреплениями ему не удается. Тогда полковник решает сменить тактику. Он заключил союз с вождями наиболее могущественных мальгашских племен и взялся обучать их воинов всяким военным приёмам. Первые сражения, имеющие целью изгнать французов с Мадагаскара, имели успешный исход, однако французы не уступили, а перебросили с Иль-де-Франса (Реюньона) подкрепления. В начале 1786 года Бенёвский терпит от французов сокрушительное поражение, и ему с частью команды только чудом удается спастись на "Капитане Пратте" в открытом море. Несколько месяцев о нем ничего не слышно, и французские власти решили, что неугомонный полковник отправился восвояси, но в конце концов "Капитан Пратт" объявляется в Бенгальском заливе и атакует французские торговые суда, курсирующие между Индией и Голландской Ост-Индией, Индокитаем и Филиппинами. Французы направляют на поимку новоиспеченного пирата целую эскадру, но Беневский не так прост, чтобы попасться к ним в руки. Он совершает переход на другую сторону Индостана, в Аравийское море, и захватывает несколько кораблей, перевозящих драгоценности из Гоа во Францию. Самой последней добычей удачливого поляка был французский галеас "Анжеблуа", на котором, по сообщению губернатора французской колонии в Индии Мариуса де ля Гуэльера, находилось золота и бриллиантов на поистине фантастическую сумму - немногим менее пятнадцати миллиардов франков... После захвата "Анжеблуа" Бенёвский окончательно покинул Индийский океан и исчез вместе с колоссальной добычей на целых полтора года. Но в 1787 году "Капитана Пратта" вдруг встречают в окрестностях Сен-Пьера, административного центра французской колонии Микелон, расположенной у берегов Ньюфаундленда в Северной Атлантике. Бенёвский пытается напасть на бриг "Шопрен", который только-только прибыл из Франции и доставил для колонистов провизию и прочие товары. Однако на этот раз удача была не на стороне бывшего мадагаскарского губернатора - пушки береговых фортов Сен-Пьера разнесли "Капитана Пратта" в пух и прах, а он сам и большая часть его команды погибают в результате взрыва пороховых погребов... Французские власти проявляют к спасшимся пиратам очень большой интерес в надежде, что те расскажут, куда Бенёвский подевал ценности, захваченные на "Анжеблуа" и других французских судах в Индийском океане - тщательное обследование останков затонувшего на мелководье "Капитана Пратта" показало, что золота на его борту нет. Однако пленные скорее предпочтут умереть, чем выдать тайну. Тогда французский губернатор решает переправить ценных свидетелей во Францию, где, как ему кажется, им развяжут языки наверняка. 16 февраля 1787 года "Шопрен" отправляется назад во Францию, имея на борту заключенных пиратов в количестве 23 человек, но корабль пропадает где-то в просторах Атлантического океана, и тайна так и остается тайной вплоть до наших времён. Но, как оказалось впоследствии, в тот злополучный для самого Бенёвского день, когда его корабль взлетел на воздух, на "Капитане Пратте" недоставало одного человека, который был бессменным спутником поляка целых шестнадцать лет и был посвящен во все дела и даже тайны своего шефа. Этим человеком был самый верный его ученик - "поповский сынок" и штурман Иван Устюжин, который за несколько дней до сражения при Сен-Пьере был тайно высажен в Галифаксе по причине болезни, с которой в корабельных условиях справиться было невозможно. Что это была за болезнь, выяснить не удалось, однако факт остается фактом - самый главный свидетель по делу о сокровищах "Анжеблуа" удачно избегает участи своего учителя и его товарищей! После гибели "Капитана Пратта" и своего выздоровления Иван Устюжин долго мытарствуется по заграницам, а затем приезжает в Россию (*4). В Петербурге, благодаря знанию языков, он поступает на службу в Иностранную Коллегию. Ничто не говорит о том, что он успел воспользоваться ценностями, утаенными Бенёвским, однако с 1791 года и до самой своей смерти, наступившей в 1799 году, он неоднократно пытается заинтересовать царских чиновников, а также частных предпринимателей и промышленников перспективами организации оснащенной морской экспедиции к... Лабрадору! Учитывая, что Устюжин был учеником Беневского, известного своей приверженностью к идеям колонизации тропического Мадагаскара, этот интерес его к пустынным и негостеприимным берегам приполярных земель можно расценивать не более как неуместное, и даже глупое чудачество. Однако рассматривая попытки этого необычного человека вновь оказаться у берегов Северной Америки во главе хорошо подготовленной и оснащенной экспедиции в свете старой темы о пропавших сокровищах, можно запросто вычислить, что Лабрадор находится не так уж и далеко от Новой Шотландии, возле которой расположен так печально известный остров Оук!

13. ПРОГРАММА ПОЛКОВНИКА БЕНЁВСКОГО.

Итак, анализ одиссеи Бенёвского следует начать с того самого момента, как он вообще всплывает в анналах мировой истории. Пленный польский полковник, пытающийся защищать независимость своей родины, заключен по приказу российской императрицы Екатерины II на каторгу в самый удаленный уголок ее империи. История по тем временам прозаическая, однако если бы Бенёвский был простым военным служакой-патриотом, то не было бы и острова Оук. Дело в том, что Бенёвский был по натуре самым законченным авантюристом, что весьма наглядно вытекает из всей его последующей биографии, и потому несколько можно сомневаться в том, что этому человеку были дороги именно интересы независимой Польши. Он был человеком умным, и прекрасно понимал, что разорённой своими глупыми аристократами стране независимости не видать, как своих ушей, и присоединение к какой-нибудь великой державе пойдет ей только на пользу. Скорее всего, что бунт против русских возник на почве имущественного "спора", то есть Бенёвского просто застукали в тот момент, когда он втихомолку грабил какого-то слишком уж прижимистого шляхтича. Однако как бы там ни было, а через некоторое время поляк оказался на другом конце материка, и положение это его никак не устраивало. Вот тут-то он и показал окружающим, на что способен доблестный польский офицер! И весь мир вдруг увидел, что перед ним не абы кто, а отличный организатор и талантливый военачальник, человек с неиссякаемой фантазией и железной волей. Устроить бунт, подавить сопротивление хорошо вооруженного гарнизона, прихлопнуть самого губернатора, объединить множество единомышленников и преодолеть три тысячи морских миль (5500 километров!) от Камчатки до Южного Китая на утлом пакетботе в те времена решился бы далеко не каждый. А сколько опасностей он преодолел в своем нелегком плавании! А сколько заговоров внутри своей собственной команды раскрыл и пресек! А сколько решил финансовых и других не менее насущных для любой экспедиции проблем! А сколько... Можно подозревать, что этих "сколько" было столько, что не каждому капитану по зубам. Но Бенёвский добился того, что на весь путь от крайнего востока Азии до крайнего запада Европы через крайний юг Африки у него ушло чуть больше года, и это при том, что в каждом крупном порту путешественники останавливались на месяц, а то и на два. После завершения эпопеи Бенёвского зачем-то понесло на Мадагаскар, и трудно поверить в то, что этот искатель приключений соблазнился созданием вольного поселения, как это стараются представить некоторые не вполне информированные историки. Скорее всего Бенёвский давно уже задумал основать свою собственную базу на довольно оживленном "хайвее", по которому из Индии и Китая в Европу перевозились сказочные богатства. Ведь стоит только припомнить, что его идейными вдохновителями тоже являлись пираты, к тому же в те времена в Индийском океане пиратство если не процветало, то все же существовало в явно неприкрытом виде. Знаменитый современник Бенёвского - Робер Сюркуф вовсю грабил нагруженные золотом английские и португальские корабли, и свою базу имел не так уж и далеко от Мадагаскара - на Реюньоне, и даже пользовался уважением и покровительством самого Наполеона Бонапарта. Так что затея Бенёвского насчет "свободной Либерталии" весьма прозрачна. Другое дело, что в 1774 году у него ничего не вышло, потому что французские колониальные власти не дали себя обвести вокруг пальца, да и сами колонисты не решились поддержать опасные начинания своего предводителя - ведь выезжали из Франции они как свободные переселенцы, а не как свирепые пираты... Немного поразмыслив над проблемой и до конца убедившись в том, что с нынешним "материалом" каши не сваришь, полковник, задумавший стать адмиралом, отправился на поиски новых, уже более могущественных спонсоров. В результате почти десятилетних скитаний из-под его пера вышло несколько трудов, посвященных проблемам колонизации заморских земель. В этих сочинениях он как бы между делом превознес свои собственные подвиги до таких заоблачных высот, которые позволили ему в конце концов завязать нужные знакомства среди торгово-промышленной элиты молодого американского государства. Еще через некоторое время в его руках оказался первоклассный бриг, укомплектованный тщательно подобранной им командой единомышленников, а также моральное право проводить захватническую политику по отношению к кому бы то ни было под эгидой еще более алчных, чем испанцы, англичане или французы, американских банкиров. Напомним, что именно эта политика вмешательства в колониальные дела Англии и Франции, осуществляемая американцами хоть и руками авантюристов, подобных Бенёвскому, но именно на свои собственные, американские денежки, и привела в конце концов к Американской Отечественной войне 1812 года, когда англичане вторглись в пределы США и попытались силой оружия совершить то, что им не удалось в 1778-м, когда Джордж Вашингтон объявил Северо-Американскую независимую республику. Так что ни о какой "свободной Либерталии" Бенёвский и думать не думал, когда, с ног до головы экипированный своими новыми хозяевами, высаживался в Носси-Бэ. Однако французы очень скоро дали понять пиратам, что не потерпят на своих коммуникациях американской базы, и тогда Беневский решил действовать на свой страх и риск. Умело маневрируя из одной операционной зоны в другую, этот новоявленный корсар набил трюмы "Капитана Пратта" богатствами, которые не снились ни одному пирату в мире, включая капитана Блада, Кидда и Генри Моргана вместе взятых. Об этом можно судить хотя бы по сохранившимся до наших времен отчетам капитанов ограбленных Бенёвским кораблей, и губернаторов тех провинций, в которых грузилось отправлявшееся на них в метрополию золото. Даже по нынешним временам, когда по улицам миллионеров ходит - плюнешь и не промахнешься - это немалые богатства. В результате несложных математических изысканий можно получить сумму, которая чуть ли не вдвое превышает весь нынешний военный бюджет такой страны, как Великобритания - 42 миллиарда долларов! Кто скажет, что это не так уж и много, с тем спорить не стоит, но зато стоит осознать, что подобными средствами не ворочал тогда ни один монарх в мире! Итак, наш доблестный герой собрал сумму, необходимую ему для осуществления любых замыслов и планов, которые только могли зародиться в его неординарной голове, и решил судьбу больше не испытывать. Мадагаскар его уже не интересовал, и новоиспеченный миллиардер устремился к берегам Нового Света, где ему надлежало пустить свои средства в оборот. Однако очутившись у берегов США, Бенёвский открыл для себя неприятные вещи. Французы, лишившись сокровищ "Анжеблуа", подняли вой на весь свет, и правители дружественных Людовику ХVI держав, искренне сочувствуя ограбленному проходимцем коронованному "бедняге", пообещали ему схватить Бенёвского и выдать Парижу с потрохами, то есть с сокровищами. А так как в ту пору и французы, и американцы имели одного общего врага (англичан), то автоматически считались союзниками. Бенёвский узнал эту весть на подходе к Бостону от повстречавшегося в море рыбака, и тут же шарахнулся прочь от американского берега к берегам Новой Шотландии, являвшейся тогда самой верной колонией Англии в этом регионе. Однако на покровительство англичан, страдавших неуместной тягой к имуществу не только врагов, но и друзей, надежды тоже не было. Тогда Бенёвский отправляется на поиски укромного местечка, где он смог бы припрятать свои богатства до лучших времен, и этим местечком, конечно же, оказывается именно наш остров Оук!

14. ШТУРМАН ИВАН УСТЮЖИН.

Теперь остается разобраться с Джоном Мак-Гиннисом и его компанией. Многие официальные источники указывают, что Мак-Гиннис проживал на Оуке с "незапамятных времен", то есть задолго до предполагаемой высадки Бенёвского на этом острове в 1787 году. Как нам известно, хижина старика стояла прямо на перекрытии, скрывавшем под собой вход в Денежную шахту, значит есть все основания считать, что он о ней прекрасно знал, тем более что он обещал после своей смерти осчастливить невиданным богатством Мак-Гинниса-младшенького, то есть своего внука, взятым из каких-то неведомых источников. Мак-Гиннис был англичанином, когда-то служил на флоте, но документы умалчивают, на каком именно. Однако фамилия Мак-Гинниса фигурирует также в материалах по Ивану Устюжину, "бомбившему" питерских бюрократов вплоть до 1799 года. В одной из докладных, поданных канцеляристом Хотинским на рассмотрение столоначальника Морской Коллегии в Петербурге, идет речь о некоем Мак-Гиннисе - "компаньоне" Устюжина по прошлому "путешествию", который, "...являясь аглицким подданным, выдал в пользу Российской Империи некоторые секреты, касающиеся в частности сведений о давно искомом мореходами всех наций Северо-Западном проходе поверх Нового Света, которым могли бы воспользоваться русские корабли, направляющиеся из Петербурга и Архангельска к берегам Камчатки и Русской Америки..." Конечно, можно несколько засомневаться в том, что этот Мак-Гиннис и на самом деле владел какими-то там еще секретами, кроме секрета, касающегося зарытого Бенёвским на Оуке клада. Скорее всего, упоминание о Северо-Западном проходе, столь желанном для европейских торговцев кратчайшем пути в Китай и Индию, было всего лишь уловкой, направленной на то, чтобы государственные крючкотворы побыстрее снарядили Устюжина в плавание к берегам Америки, где его ждал гигантской величины клад. Но наши крючкотворы оказались сильнее, Устюжин, в свое время преодолевший все тяготы и лишения совместных с Бенёвским странствий, за срок более короткий угас в борьбе с неистребимыми российскими бюрократами. Но зато теперь наверняка можно предположить, что Мак-Гиннис был не просто "вольнонаёмным" сторожем клада, а еще и ближайшим приятелем Устюжина, или даже самого Бенёвского, который познакомился с ним во время своих скитаний по Северной Америке, иначе Устюжиным в докладной была бы указана какая-нибудь иная фамилия. Вероятно, после гибели "Капитана Пратта" у берегов Микелона Устюжин был не в состоянии отыскать в Новом Свете достойного компаньона для извлечения им самим же закопанных сокровищ, и он решил попытать счастья в России, предварительно "застолбив" Денежную шахту Мак-Гиннисом... Однако пытаясь выяснить статус Мак-Гинниса, мы забежали вперед так далеко, что следует подумать об остановке. Добравшись до Оука и решив воспользоваться его недрами, Бенёвский объявляет конкурс, как сейчас принято выражаться, на лучший проект тайника для своих сокровищ. За дело берется один из членов команды, талантливый русский инженер Григорий Рюмин, который бежал из России в Америку еще в 1749-м году после неудачной попытки поучаствовать в заговоре против царицы-императрицы Елизаветы II с целью водворения на престол ее тогдашнего мужа Петра. Видимо, Бенёвский посчитал, что те богатства, которые он увел у французской короны, неразумно использовать в ближайшее время - для того, чтобы на всю оставшуюся жизнь осчастливить каждого из своих подельников независимо от ранга, с головой хватило и малой его части. Остальное следует схоронить в так называемом "банке", какими в разные времена пользовались пираты. Рюмин без особого труда рассчитывает систему хитроумных подземных коммуникаций, которые, по замыслу Бенёвского, позволили бы надёжно изолировать сокровища от внешнего мира даже в том случае, если бы о них прознали посторонние и попытались бы извлечь без ведома хозяев. Для возведения подобного сооружения у Рюмина под рукой имелось все - разнообразный строительный материал, и толковые мастера, и выносливые рабочие из числа китайцев и африканцев, составлявших немалую часть экипажа "Капитана Пратта". Времени у строителей было тоже хоть отбавляй. Сохранению необходимой секретности благоприятствовала относительная удалённость Оука от основных населенных пунктов и морских путей. Немногие местные жители близлежащего Честера, страдавшие излишним любопытством, быстро потеряли к Оуку интерес, после того, как Бенёвский представился им британским адмиралом и заявил, что на острове проводит работы Управление гидрографической службы королевской штаб-квартиры в Галифаксе, и потому Оук является военным объектом. Следуя из этого каждый, кто осмелится приблизиться к нему на расстояние пушечного выстрела, будет рассматриваться как французский или американский шпион и подлежит расстрелу на месте. Выслушав эту устрашающую речь, обитатели Честера были настолько напуганы, что не решились ретранслировать ее по округе, а ограничились тем, что выдумали легенду о привидениях пиратов, якобы населяющих остров с незапамятных времен. Много позже, правда, некоторые старожилы все же поведали властям о странных посетителях острова и о проведенных ими не менее странных работах, но официальные лица посчитали эти сведения за сплетни многолетней давности и ограничились тем, что сделали запрос в галифакскую гидрографическую службу. Ответ руководства этой службы история донесла до нашего времени, и из него следует, что в 1787 году на острове Оук не проводилось никаких работ. Впрочем, их не проводилось ни в каком бы то ни было году по той простой причине, что королевскую гидрографическую службу Оук интересовать никак не может из-за мелководности бухты, в которой он находится. Бумага, отысканная в архивах Лунебёрга, на чьих землях расположен Честер, была подписана начальником штаб-квартиры и датировалась 1805 годом, тем самым годом, когда из Денежной шахты была выброшена самая первая лопата земли... Итак, Бенёвский надежно прячет "остатки" клада на Оуке, и отбывает по только одному ему ведомым делам. По дороге он ссаживает заболевшего Устюжина в Галифаксе, а сам отправляется к Микелону, где его ждет бесславный, и даже досадный после такого взлета конец. Сейчас уже трудно установить, ЧТО ему понадобилось еще от несчастных французов - если он захотел отнять у тамошних колонистов провизию, то не проще ли было ее закупить прямо в Галифаксе? Все документы, до которых добрались исследователи, по этому поводу пока молчат. Протоколы допросов захваченных моряков со взорвавшегося "Капитана Пратта" до нашего времени не сохранились, а увезший пленных в 1787 году во Францию "Шопрен" навсегда сгинул в морской пучине.

15. ДНЕВНИК ШТУРМАНА УСТЮЖИНА.

Далее история клада развивается по всем правилам детективной романистики. Старый Мак-Гиннис наконец "отдает концы", так и не дождавшись своего компаньона, сделавшегося после гибели Бенёвского прямым наследником всех его богатств. Роль Роберта Летбриджа в этом деле не совсем ясна, однако можно полагать, что Бенёвский (или Устюжин) просто оставил его для надзора за Мак-Гиннисом, выписав вместе с семьёй из Честера или какого-то другого городка на побережье, и снабдив средствами для ведения приличного хозяйства. Вполне вероятно, что Летбридж не был даже посвящен в тайну клада, хотя и получил строгие инструкции пресекать любые попытки "сторожа" поковыряться в земле острова. Насчет камня, предоставленного Селлерсу-первому вдовой Летбриджа, то наверняка он его нашел где-то в кустах, когда совершал обход своих владений. Однако не в состоянии расшифровать высеченную на нем надпись, он спрятал его до лучших времен. Если даже он и показывал камень Мак-Гиннису, то тот ничем помочь ему не смог, или же не захотел. Скорее всего последнее. Как уже известно, текст на этом камне, а также на камне, найденном позже в Денежной шахте, был составлен на латыни, прежде чем его зашифровали, а Бенёвский, как вытекает из отчета об экспедиции 1771-72 годов, предоставленного Екатерине II одним из спутников Бенёвского неким Магнусом Мейдером, латынью владел прекрасно, и даже во всеуслышание гордился этим. К тому же история доносит до нас страстное увлечение этого человека криптографией. Что касается кусочка истлевшего пергамента с написанными на нем латинскими буквами "w" и " i ", вынесенного буром на поверхность в 1896 году и послужившего темой для многочисленных и бурных дискуссий по поводу его происхождения, то следует особо отметить тот факт, что буква "w" кроме немецкого и английского алфавита входит еще только в ПОЛЬСКИЙ, и больше ни в один алфавит мира. Так что предположения о том, что шифр составлен именно Бенёвским, как мы видим, отнюдь не беспочвенны. Как уже упоминалось, в статьях многих отечественных и зарубежных авторов, посвященных "одиссее большерецких острожников", можно обнаружить неоднократные намёки на то, что к концу своей жизни Иван Устюжин написал какие-то "записки"... Однако эти намеки так и оставались намеками, пока на глаза какому-то архивариусу не попалась статья в газете "Известия" от 12.3.1920 года, посвященная различным бунтарям царских времен, начиная Болотниковым, Разиным, Пугачёвым и заканчивая бомбистами-народовольцами. В этой статье также упоминался и бунт в Большерецком остроге на Камчатке в 1771 году. Неизвестный автор этой статьи, зашифрованный под псевдонимом "Октябрьский" утверждал, что ему известно местонахождение дневников ближайшего соратника Бенёвского - И. Устюжина, который в течение пятнадцати лет вел летопись "этого славного борца за счастье народное... и создателя на далёком Мадагаскаре свободного от всяческой эксплуатации поселения под названием Либерштадт ("Либер" - по латыни Свобода)". В свете интересующей нас загадки это открытие было весьма обнадеживающим. Общеизвестно, что как раз в том, 1920-м году "Известия" взял под свое крыло небезызвестный международный "бунтарь" (вспомним хотя бы его отсидку в берлинском Маобите), а также "...деятель международного социал-демократического движения, член Центрального комитета РКПБ, левый коммунист и партийный публицист" Карл Бернгардович Радек. Неизвестно, в каком именно году были наконец отысканы дневники Устюжина, где они находились и почему не были найдены ранее; нельзя также с полной уверенностью утверждать, что в этих записках была полностью раскрыта тайна острова Оук, но то, что сокровища с ограбленного Бенёвским французского галеона "Анжеблуа" побывали в России - это уж точно. Для того, чтобы в это поверить, достаточно рассмотреть поближе некоторые события, связанные с особенностями развития отношений Запада с Востоком в конце далёких 20-х...

16. СТАЛИНСКАЯ СУПЕРИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ.

Как известно, 1927 год - это год начала индустриализации СССР. Но не просто индустриализации, а, по словам некоторых видных историков, сверх- и даже супер-индустриализации. Для победы мировой революции, которая являлась смыслом всего существования большевистского государства, требова