Предательские сто граммов...

Приказ о введении так называемых наркомовских ста граммов — то есть о норме выдачи водки бойцам Красной армии — Иосиф Сталин подписал 22 августа 1941 года.

Без них не обходится, пожалуй, ни один современный военный фильм. И сделанные почти под копирку сцены кочуют из картины в картину: окоп, замершие перед атакой солдаты и старшина, разливающий из здоровенного бидона водку в кружки и котелки...

Нет, без водки в армии, конечно, не обходилось — ни в императорской, ни в Красной.

Но массово впервые ее начали выдавать — кстати, вместе с салом — в русско-финскую.

Чтобы помочь солдатам согреться в суровые месяцы «зимней войны» — когда основным врагом красноармейцев стали не финские пули, а сорокаградусный мороз.

Кстати, наркомовские сто граммов выдавали не только солдатам на передовой — также они полагалась летчикам и обслуживающему персоналу аэродромов.

Ветераны в своих воспоминаниях в один голос утверждают: перед атакой пили только круглые дураки или совсем «зеленые» солдаты, старавшиеся таким образом перебороть свой страх.

Для большинства из них это оканчивалось трагически — смертью или ранениями.

«Старики» знали, что от водки добра ждать не приходится», — вспоминал в одном из интервью знаменитый режиссер Петр Тодоровский. А генерал армии, Герой Советского Союза Николай Лященко и вовсе называл наркомовские сто граммов не иначе, как «предательскими». И последними словами ругал поэтов (чаще всего, как водится, на передовой не бывавших), воспевавших их в своих виршах.

Конечно, для подъема боевого духа это мера, наверное, была необходима. Нужно было любыми средствами заставить солдат снова подниматься в атаку, несмотря на месяцы отступлений и страшные поражения первых месяцев войны. И она отчасти сработала. Правда, аукнулись «наркомовские» уже после войны.

Ведь если не пили до боя, то это вовсе не значит, что не прикладывались после.

Пили страшно, иногда по-черному. Ведь водочный паек погибших делился между выжившими бойцами подразделения. И потом, уже после возвращения домой, тоже пили — запивая черную тоску и страшные воспоминания.

И, думается, это эхо войны продолжает нас преследовать и поныне.

Алексей Зернаков