Из капралов в генералы — часть II

 Коллаж Андрея Седых

==========================================

Окончание.

Продолжая разговор о создании в Вооруженных Силах России профессионального сержантского корпуса, редакция публикует выступления, прозвучавшие недавно на заседании «круглого стола» «Сержант Российской армии: вчера, сегодня, завтра», организованном Институтом политического и военного анализа.

Важна личность

Сегодня армия, как никогда, остро нуждается в профессионально подготовленных младших командирах. И, может быть, принятие концептуального решения о подготовке сержантов в течение двух лет и десяти месяцев верно. Но как его исполнить? Ведь есть пример Московского командного училища: набранные туда кандидаты просто разбежались. Такой же эксперимент проводится на базе Рязанского училища.

В целом же пока готовят сержантов в сокращенные сроки – три месяца. Четкие критерии отбора молодых солдат для направления в учебные центры отсутствуют. В результате в войска прибывают выпускники, практически неспособные выполнять обязанности младших командиров. К тому же они с большой натяжкой соответствуют установленным медико-психологическим показателям.

Посмотрим теперь на образовательный уровень младших командиров. К сожалению, он далек от желаемого. Так, среди сержантов, прибывающих в части после подготовки, высшее образование имеют лишь 8 процентов, среднетехническое – почти каждый четвертый, начальное профессиональное – около 40 процентов, общее среднее – около 18 процентов и общее основное образование (9 классов) – около 10 процентов. Кроме того, каждый третий воспитывался в неполных семьях (без отца, без матери, сироты).

Очень большой процент с отрицательной мотивацией по отношению к прохождению военной службы – около 30 процентов (то есть служить не желаю, но вынужден, подчиняюсь законодательству).

Что касается нервно-психологической устойчивости, то со средним и низким уровнем (а средний – это пороговый) практически половина. Итак, вот «анамнез» среднестатистического сержанта: хроническое утомление – уровень средний либо высокий, физический дискомфорт – высокий уровень, аффективные нарушения – уровень высокий, постоянная напряженность, преобладающее состояние стресса, трудности в адаптации, самореализации,

Это результат того, что отбора военнослужащих для замещения должностей младших командиров практически не существует. Хотя критерии всем известны. Кандидат должен быть, как правило, с высшим образованием, соответственно по возрасту старше, чем рядовой. Профессионально-психологический отбор следует проводить заблаговременно, поэтапно, начиная с военных комиссариатов. Там же необходимо тестирование на наличие лидерских качеств – это, возможно, главное, чем должен отличаться сержант. Кстати, методик вполне достаточно. Только из тщательно отобранных призывников может выйти толк после трехмесячной подготовки по военно-учетной специальности. И необходимо добавить: лишь в том случае, если обучать будут хорошие педагоги. А тут есть проблема.

Известно, что подготовка офицеров в последние 10–12 лет оставляет желать лучшего. Виной тому затянувшийся процесс реформирования военного образования. В свою очередь и учебный центр (учебная часть) силами своих педагогов-офицеров часто не в состоянии обеспечить нужный уровень подготовки сержантов да еще всего лишь за три месяца.

Но вот новоиспеченный сержант наконец прибывает в часть и попадает под командование к таким же, как и в учебном центре, командирам, учителям, методистам. А чему этот командир взвода, роты, батальона может обучить сержанта, если многие из них по большому счету и сами толком не могут оценить роль и место его в системе подготовки и применения в своих частях, соединениях.

Напрашивается вывод: в ближайшие три-четыре года (это минимум) вряд ли можно ожидать каких-либо качественных изменений в подготовке сержантского состава. Да и тот эксперимент, что проводится сегодня на базе Рязанского училища, вряд ли ощутимо изменит ситуацию. Ведь минимальная потребность в подготовленных младших командирах составляет минимум несколько десятков тысяч.

Хотя нужно признать, что сегодня существует войсковая практика отбора сержантов. Многие командиры, неудовлетворенные медико-психологическими и профессиональными показателями сержантов – выпускников учебных центров, стараются подобрать на первичные должности кандидатов из числа солдат, обладающих именно лидерскими качествами, ставят их на должности сержантов, самостоятельно пытаясь привить им первичные профессиональные навыки. Однако зачастую в эту категорию попадают молодые люди, имеющие навыки улицы. Они обладают лидерством отрицательной направленности. Вследствие этого и формируются в казарме неуставные взаимоотношения, с которыми офицеры ничего сделать не могут, а многие зачастую и не хотят.

Таким образом, не приходится надеяться, что сержанты, получившие трехгодичную подготовку в Рязани, смогут изменить ситуацию.

Какие выводы можно сделать сегодня?

Во-первых, сержанта должен обучать и готовить сержант. Но сержант, прошедший службу по контракту, имеющий опыт боевых действий (горячих точек).

Во-вторых, сержантов обучающих самих еще нужно подготовить, вырастив из них опытных методистов.

В-третьих, и обучающим, и обучаемым нужна четкая и внятная перспектива социального характера: то есть что, когда и при каких условиях эта категория военнослужащих будет иметь и к чему может и должна стремиться. Значит, необходимо иметь как законы, так и подзаконные акты. Ничего этого пока нет и в ближайшей перспективе не предвидится, следовательно, к решению проблемы становления действительно подготовленного и профессионального сержантского корпуса, способного влиять на подготовку, повседневную жизнь и деятельность войск, по-настоящему пока не приступали.

И если сейчас к этой важнейшей проблеме не подходить по-государственному серьезно, дифференцированно, то мы вряд ли увидим российского сержанта-профессионала.

Как уже было сказано, существует несколько направлений решения проблемы. Опыт становления и подготовки сержантов в вооруженных силах ведущих государств огромен. Соединенные Штаты, Европа, Израиль, Китай – в каждом случае подходы к решению проблемы могут быть разными, но важен конечный результат. А результат один – все вооруженные силы этих государств обладают профессиональным сержантским корпусом, способным решать широкий спектр задач как в мирное, так и в военное время. Кроме того, эта социальная группа военнослужащих четко и обоснованно занимает свой уровень в системе такого государственного института, как вооруженные силы. Хотя нужно признать и то, что в России, Советском Союзе были периоды, когда к вопросу создания профессионального корпуса сержантов подходили правильно. Но специфика исторического, политического развития России, ее Вооруженных Сил приводила к тому, что зачастую к решению этого вопроса вновь приходилось возвращаться и решать его практически с чистого листа.

Хотелось бы и четкого понимания роли и места сержантов. Существует мнение, что сержант может и должен во многом заменить офицера. Вряд ли с этим можно согласиться. Офицер и сержант – это две различные категории военнослужащих по своим задачам, ответственности, видению. Одна категория ни в коем случае не должна подменять, а уж тем более заменять другую. Они должны находиться в постоянном взаимодействии, являясь цельным организмом. Только при этих условиях можно двигаться вперед и рассчитывать на формирование боеспособных, мобильных Вооруженных Сил, которые смогут адекватно реагировать на любые изменения обстановки как в повседневной деятельности, так и при применении войск и сил.

Андрей Доронин,
генерал-майор запаса

==================================

В подготовке сержантского корпуса нам могут помочь иностранные специалисты.

Вопросы роли и места сержантов, их подготовки, квалификации, сферы деятельности, занятий, ответственности в Вооруженных Силах нашей страны имеют ключевое значение. Без сильного, крепкого, достаточно многочисленного, профессионального и, безусловно, ответственного, несущего на себе бремя больших обязанностей сержантского корпуса крепкой армии не будет. Если ссылаться на опыт нашего Отечества, то сержантам отводилось очень важное место в русской армии периода Империи.

Несомненная ценность нынешнего заседания заключается прежде всего в том, что в его итоге возникло консолидированное мнение участников о принципах отбора сержантов и их подготовке. Когда эксперты обнаруживают такую солидарность, их предложения проще продвигать лицам, принимающим решения.

Почему же все те задачи, которые раньше выполнялись сержантами, в начале 50-х годов вдруг были «перевалены» на офицеров? Другими словами, как тут прозвучало, офицеры были брошены в солдатские казармы. Дело в том, что вопрос о передаче сержантских функций офицерам был решен по сугубо политическим причинам. Партия усмотрела, что поскольку Советская армия является рабоче-крестьянской, то в ней не должно быть особой офицерской касты, отделенной стеной от остальной массы военнослужащих, как это практикуется в «буржуазных» армиях. И был найден абсолютно большевистский «выход»: мол, так как офицер есть плоть от плоти народа, нечего его отделять сержантами от солдат, он должен быть со всеми вместе всегда и везде. Соответствующее постановление можно найти в газетах того времени.

К сожалению, мы и сейчас находимся в сложной политической ситуации. Есть основания думать, что по разным причинам достаточного финансирования на все программы, которые сегодня обсуждались, в ближайшее время выделено не будет.

И наконец, я хочу решительно поддержать мнение, что в подготовке сержантского корпуса нам могут оказать существенную помощь иностранные специалисты. И в этом смысле стоит обратить внимание на Израиль. Ни у кого в мире нет сегодня такого богатого опыта фактически постоянных и, безусловно, успешных боевых действий. Думаю, наших курсантов надо отправлять на обучение в Израиль и/или приглашать к нам их специалистов. Во многих отношениях израильтяне продвинулись дальше, чем их натовские – как европейские, так и американские – коллеги. Повторю: такого позитивного боевого опыта, как у Израиля, в современном мире нет ни у кого. Грех нам им не воспользоваться.

Федор Шелов-Коведяев,
директор Департамента экспертных проектов РОПЦ, кандидат исторических наук