Танки и десант

В Генеральном штабе, не успев остыть от накала сражений недавно закончившейся войны с фашистской Германией, уже составляли оперативные планы на случай будущей.

Сидеть в окопах в ожидании вражеского вторжения и готовясь к его отражению никто не собирался. Все боевые действия третьей мировой войны должны были вестись на вражеской территории. Лозунг был тот же — «воевать малой кровью, на чужой территории».

На учениях постоянно повторялся один и тот же сценарий — прорыв оборонительных укреплений, ведение боевых действий в глубине обороны противника, атака с преодолением водных преград для соединения с воздушным десантом.

Прорыв глубоко эшелонированной обороны противника на Европейском театре военных действий рассматривался как основной и наиболее важный этап наступательной операции. Для прорыва вражеской обороны должны были привлекаться стрелковые дивизии общевойсковых армий. При поддержке тяжелых танков, после обработки позиций противника авиацией и артиллерией, пехота должна подавить сопротивление выживших американских солдат и открыть путь на Запад.

Наступление танковых и механизированных дивизий в первом эшелоне допускалось только в исключительных случаях — им отводилась иная роль, для которой сберегались основные танковые силы. В прорыве обороны важная роль отводилась механизированным дивизиям стрелковых корпусов — они находились во втором эшелоне стрелковых корпусов и вводились в бой для захвата второй полосы обороны противника с ходу или с подготовкой прорыва в короткие сроки.

Механизированные же армии предназначались, главным образом, для стремительного развития операции в глубину — рывка на запад, к Рейну, окружения основных группировок противника и уничтожения его крупных резервов как самостоятельно, так и во взаимодействии с воздушно-десантными войсками и подвижными соединениями общевойсковых армий. Они предназначались для рывка в глубь обороны противника, а не для прогрызания оборонительных рубежей, когда тысячи танков могут погибнуть при прорыве (как это часто случалось в годы войны), не выполнив тех задач, для которых их создавали.

Конечной целью танковых колонн должны были стать берега Атлантического океана и Ла-Манша.

С первых мирных дней в кабинетах Генерального штаба сотни офицеров и генералов ломали голову над планами применения быстро растущего и крепчавшего танкового меча. Важнейшим этапом оборонительного сражения военная теория первого послевоенного десятилетия считала фронтовой контрудар. Для его нанесения привлекались: во фронте — второй эшелон, фронтовые резервы, часть сил армий первого эшелона и авиация; в армии — второй эшелон, армейские резервы, механизированные дивизии корпусов первого эшелона при поддержке авиации. Как правило, в контрударе должны были принимать участие основные силы механизированных и танковых объединений и соединений.

Видный английский военный авторитет Лиддл Гарт в 1960-м году так оценивал ситуацию, сложившуюся на Европейском континенте: «Если бы русские в конце 40-х годов двинулись на Запад, они смели бы сухопутную оборону западных держав и беспрепятственно вышли к побережью Ла-Манша. На оккупированной территории за «железным занавесом» размещалось до 30 русских дивизий, и более 100 дивизий, которые могли бы быть использованы на Западе, находилось в европейской части России, а для поддержки своих войск располагали примерно 6 тысячами самолетов»

.

Группа советских войск в Германии

Будущий министр обороны СССР генерал армии Гречко как-то, посетив отдыхавшего на даче Хрущева, в разговоре о военной стратегии начал описывать хозяину будущую мировую войну, как он ее себе представлял. По расчетам Гречко, на второй день после начала боевых действий он сходу намеревался форсировать Рейн. На пятый или шестой день он овладел Парижем и без задержки двинулся дальше, к Пиренеям, оставив без внимания Великобританию. Горы его тоже не остановили, он перемахнул их с ходу и остановился только на берегу Атлантического океана.

Хрущев задал один вопрос:

— А дальше что?

— Дальше? — как-то неуверенно переспросил генерал и неуверенно произнес: — Дальше… Все…

— Что все? — продолжал напирать Хрущев, — какие ваши предложения по дальнейшим действиям? Вы же докладываете Председателю Совета Министров!

— По дальнейшим — никаких, — отрапортовал генерал.

Хрущев просто взорвался. Последовал грандиозный разнос.

— Вы что, не слыхали об атомном оружии? — орал Хрущев. — Какое наступление? Какой Париж? В Наполеоны метите? От вас в первый же день и мокрого места не останется!

Если сын Хрущева, ставший свидетелем этой сцены и описавший ее в своих мемуарах, не приукрашивает образ своего отца, можно сделать вывод о том, что у партийного вождя был более здравый взгляд на будущую войну, чем у воинственного Гречко.

После свержения Хрущева маршал Гречко стал министром обороны СССР и наводнил Европу десятками тысяч танков, орудий, самолетов и ракет.

Воевать, впрочем, собирались не только танковыми клиньями.

В начале пятидесятых годов в армии и Министерстве госбезопасности началось формирование частей специального назначения, которые должны были ковать победу в тылу противника.

Планы будущей войны обсуждали не только армейские маршалы и генералы. Советские спецслужбы тоже не хотели оставаться в стороне от разработки военностратегических проблем. После смерти Сталина весьма влиятельный в этот период Лаврентий Павлович Берия регулярно проводил совещания с руководством разведывательных служб Министерства обороны и Министерства внутренних дел. На них присутствовали командующие дальней авиацией маршал Голованов и военно-морского флота адмирал Кузнецов. Вопрос был один — как нейтрализовать американское стратегическое превосходство в воздухе.

Адмирал Кузнецов считал, что военный конфликт будет скоротечным и закончится быстрым и решительным исходом. Для победы в нем нужно нанести упреждающие удары, рассчитанные на уничтожение 3–4 американских авианосцев, что дало бы возможность советским подводным лодкам развернуть боевые действия на морских коммуникациях противника.

Маршал Голованов предложил, учитывая, что при ограниченных ресурсах, мы сможем нанести противнику не более 1–2 ударов по стратегическим объектам, атаковать не корабли, а прежде всего бомбардировщики, способные нанести ядерный удар.

Отец советского спецназа, генерал Судоплатов, убеждал партийное руководство, что диверсионные операции против складов ядерного оружия или баз, где находятся самолеты с ядерными бомбами, намного эффективнее о грани-ченных советскими возможностями воздушных и военно-морских ударов по ним. Его доводы показались весьма убедительными Берии, который распорядился сформировать бригаду особого назначения для проведения диверсий. Но из-за ареста Берии в 1953 году она так и не была создана.

В 1951 году в каждой общевойсковой и механизированной армии были созданы отдельные роты специального назначения, всего общим числом 46. Через шесть лет из рот были развернуты пять батальонов спецназа: 26-й — в Группе советских войск в Германии, 27-й — в Северной группе войск, 36-й — в Прикарпатском, 43-й — в Закавказском и 61-й — в Туркестанском военных округах.

В середине пятидесятых годов о создании войск специального назначения для разведывательно-диверсионных действий в тылу противника задумался министр обороны маршал Жуков. Его планы были гораздо масштабнее — сформировать отдельную дивизию специального назначения центрального подчинения и отдельные бригады в военных округах. На свет появилась соответствующая директива Генерального штаба и работа закипела — подбирались кадры, определялись места дислокации, готовилась материально-техническая база.

Но тут в военные дела вмешалась политика. В результате никогда не прекращавшейся борьбы за власть и влияние в стране зашаталось кресло под Жуковым. Одним из первых это почувствовал командир развертываемой дивизии генерал Мамсуров и быстро сочинил донос на Жукова в Центральный Комитет, обвинив его в тайном создании «школы диверсантов» для военного переворота. Это обвинение стало одним из главных при рассмотрении персонального дела министра и его отставки. После этого о дивизии и бригадах забыли.

Страшилки о похождениях американских «зеленых беретов» заставили маршалов и генералов, с одобрения партии, до этого с подозрением относившейся к спецназу (ведь несколькими годами ранее создание корпуса войск специального назначения ставили в вину бывшему министру обороны Жукову как доказательство подготовки им военного переворота), начать массовое развертывание разведывательно-диверсионных частей.

За несколько месяцев, к началу 1963 года, сформировали десять бригад специального назначения в приграничных округах. Позже к ним добавились еще шесть. Наиболее боеспособной из них была 3-я гвардейская бригада ГСВГ, находившаяся на переднем крае борьбы с мировым империализмом.

Для конспирации ее солдаты изображали из себя артиллеристов, щеголяя в соответствующей форме.

Хотя война и была холодной, цели спецназу определяли реальные. По приказу министра государственной безопасности Игнатьева Бюро МГБ № 1 по диверсионной работе за границей (до 1950 года — спецслужба разведки и диверсий при МГБ СССР), которое возглавлял «диверсант № 1» — генерал-лейтенант Павел Судоплатов, совместно с Главным разведывательным управлением Генерального штаба подготовило план диверсионных операций на американских военных объектах в Европе и Азии.

Разведчики и диверсанты с довоенным стажем поработали на славу — были определены сто целей будущих диверсионных актов. Их разделили на три категории: авиабазы, на которых базировалась стратегическая авиация с ядерным оружием; военные базы со складами вооружения и техники; нефтепроводы и хранилища топлива для армий США и их союзников по НАТО.

Как позже рассказывал в своих мемуарах генерал Судоплатов, «к началу 50-х годов мы имели в своем распоряжении агентов, которые могли проникнуть на военные базы и объекты в Норвегии, Франции, Австрии, Германии, Соединенных Штатах и Канаде». Проникнуть на них они должны были с конкретной целью — уничтожить все эти объекты.

Министр обороны СССР маршал Василевский и министр госбезопасности Игнатьев за год до смерти Сталина, в 1952 году, одобрили совместный план действий сил специального назначения, направленных против американских и натовских военных баз в случае войны. Объектом № 1 для диверсантов были определены коммуникации штаб-квартиры НАТО в Фонтенбло, пригороде Парижа. Пятая колонна Советского Союза, в случае вооруженного конфликта должна была нанести удар в спину натовским войскам, помогая танкистам и пехоте, наступающим с востока.

В помощь танкистам предназначались и десантники. Несмотря на не очень удачные действия советских воздушно-десантных войск в годы второй мировой войны, когда все воздушно-десантные дивизии использовались только как стрелковые, а попытки высадки тактических десантов под Вязьмой в 1942 году и за Днепром в 1943 году не принесли ожидаемых результатов, началось возрождение воздушно-десантных войск, как самостоятельного вида войск.

Всего за два года было спешно сформировано 15 воздушно-десантных и 7 авиатранспортных дивизий, объединенных в воздушно-десантную армию. Для новых войск была срочно сформулирована теория воздушно-десантной операции. В случае большой войны в Европе десантники, высаживаясь в тылу противника, должны были обеспечивать быстрое развитие наступательных операций танковых и механизированных войск.

Однако эйфория от будущих воздушно-десантных операций на просторах Европы прошла очень быстро. Планы Генерального штаба напоролись на подводные камни советской экономики. Выяснилось, что промышленность не может обеспечить армию необходимым количеством транспортных самолетов, поскольку главный акцент в авиационном строительстве был сделан на стратегические бомбардировщики. Они были единственным на то время средством доставки ядерного оружия, и денег на них не жалели.

В 1954 году Совет Министров даже принял специальное постановление, предусматривавшее формирование в течение трех лет 39 (тридцати девяти!) бомбардировочных авиационных дивизий. Размах строительства стратегического воздушного флота был впечатляющим. Однако одного желания иметь ядерную дубину и средства ее доставки оказалось мало.

Уже через четыре года министр обороны маршал Малиновский в записке в ЦК КПСС констатировал, что «перспектив на получение в ближайшие годы новых самолетов из промышленности не ожидается». Заводы переходили на выпуск ракет, на которые вскоре была сделана ставка в ядерном соревновании с Америкой.

Надо заметить, что советские военно-воздушные силы еще в конце мая 1953 года проверили на прочность систему противовоздушной обороны НАТО в Европе. Разведка через своего агента — голландского офицера достала радиолокационный ответчик «свой-чужой», его быстренько установили на нашем бомбардировщике, который с авиабазы под Мурманском отправился вдоль Норвегии к Великобритании. Самолет, не замеченный системой ПВО, подошел к стратегическим объектам на расстояние, позволяющее нанести бомбовый удар.

Нехватка транспортных самолетов, быстрое совершенствование средств противовоздушной обороны, способных уничтожить десантные части еще в воздухе, привели к сокращению ВДВ. Основной их единицей стала дивизия, способная самостоятельно выполнять задачи в тылу противника. С шестидесятых годов основными целями воздушно-десантных операций стали считаться: содействие танковым и мотострелковым войскам в достижении высоких темпов наступления фронта, форсирование с ходу крупных водных преград, преодоление труднопроходимых районов, завершение окружения и уничтожения группировок противника, нарушение управления войсками и срыв выдвижения его резервов.

Десант и танки сыграли основную роль в событиях в Чехословакии.

В ночь с 20 на 21 августа в эфире прозвучал сигнал «Влтава-666» и операция началась одновременным вторжением двух десятков советских дивизий с трех направлений, высадкой воздушного десанта — 7-й воздушно-десантной дивизии из Каунаса и 103-й из Витебска в Праге и Брно.

Самолеты-постановщики помех Ту-16 226-го авиаполка радиоэлектронной борьбы, поднявшиеся с аэродрома Стрый на Украине, подавили работу всех радио- и радиолокационных станций на территории Чехословакии, продемонстрировав огромное значение средств радиоэлектронной борьбы в современной войне.

В 4 часа утра 21 августа 1968 года в аэропорту Рузине под Прагой приземлился советский рейсовый самолет. Но вместо обычных пассажиров из него выскочили десантники разведбата 7-й десантной дивизии.

Парни в голубых беретах без единого выстрела захватили здание аэропорта, оцепили самолеты, стоявшие налетном поле. Были блокированы аэродромные гарнизоны и дан зеленый свет основным силам вторжения.

Солдатам цель операции объясняли просто — контрреволюционеры, захватившие власть в Чехословакии, открыли границу с Федеративной Республикой Германией, поэтому советские войска должны опередить германское вторжение. Многие были уверены, что идут на войну. Для поднятия боевого духа постановлением Правительства СССР с 21 августа был усилен солдатский продовольственный паек — теперь солдаты получали на 50 граммов масла, 200 граммов мяса и 200 граммов белого хлеба в сутки больше.

Через несколько минут небо над чешским аэродромом загудело. Каждые тридцать секунд на взлетно-посадочную полосу садился очередной транспортный самолет. Не успевал он докатиться до конца полосы, как на нее садилась следующая машина. Из транспортников, не дожидаясь полной остановки, выпрыгивали десантники. На выгрузку вооружения и техники из самолета тратили не более трех минут. Люди и боевая техника тут же разворачивались и устремлялись к намеченным целям в Праге.

То же происходило и на других чехословацких аэродромах, где к утру 21 августа уже вовсю хозяйничали советские десантники. Чехам оставалось только с тоской наблюдать за разворачивающимся на их глазах впечатляющим действием, которое советская пропаганда назвала «защитой социалистических завоеваний в Чехословакии».

Всего через два часа десантники взяли под свой контроль центр чехословацкой столицы — мосты через Влтаву, здания Центрального Комитета Компартии Чехословакии, министерства внутренних дел и обороны, другие стратегические объекты. Было арестовано политическое и государственное руководство «братской» страны. Разведывательная рота во главе с подполковником М. Серегиным в семь часов утра захватила здание ЦК КПЧ, разоружив охрану и перерезав все телефонные провода. Через несколько минут десантники уже ворвались в комнату, где заседали чехословацкие руководители. На вопрос одного из присутствовавших: «Господа, что это за армия пришла?» — последовал исчерпывающий ответ:

— Это пришла Советская Армия для защиты социализма в Чехословакии. Прошу соблюдать спокойствие и оставаться на местах до прибытия наших представителей, охрана здания будет обеспечена.

В семь часов дня 21 августа все чехословацкое руководство, на двух бронетранспортерах, под конвоем десантников с автоматами наперевес было доставлено в аэропорт и самолетом вывезено в Легницу (Польша), в штаб Северной группы войск. Оттуда их переправили в Закарпатье, а затем в Москву на переговоры с советскими лидерами.

Во время этих событий в Москве родился печальный анекдот: «В переговорах участвовали товарищи Брежнев, Дубчек и Т-34».

Часть десантников заняла позиции вдоль шоссе от аэродрома к Праге с целью пресечь возможные попытки чехословацкой армии помешать вторжению. Но часа в четыре утра, вместо чешских машин, ослепляя солдат светом фар, прогромыхала первая колонна советских танков из состава 20-й гвардейской армии.

Еще через несколько часов на улицах чехословацких городов появились первые советские танки с белыми полосами на броне, чтобы можно было отличать свои машины от однотипных чешских танков.

По материалам - http://coollib.com/b/270534/read