Либеральные древности

«Теперь ты, жид, в бархате стоишь, а пришел к нам в лохмотьях». (Из летописи)

При виде сотрясающих Киев волнений невольно вспоминаешь летописи. Не впервой народишко-то волнуется. Было такое, к примеру, в год 6621 (1113). Произошло это во дни княжения Святополка в Киеве. Много насилий делал людям Святополк. И за то попустил господь взять поганым силу над ним: и много тогда было войн с половцами. Ибо в наказание за грехи князей всегда страдает народ. К тому же были в те времена усобицы и голод сильный, и во всем была скудость великая в Русской земле.

И хотя Святополк был благочестив не меньше нынешних властителей России или Украины, – когда шел на войну или ограбить кого-нибудь, то заходил прежде в Печерский монастырь поклониться гробу св. Феодосия и взять молитву у игумена, – это помогало мало: войны он чаще проигрывал.
Тогда закончилось Долготерпенье Господне и начались знамения. «Явилось знаменье на солнце в 1 час дня. Было видно всем людям: осталось от солнца мало, вроде как месяц вниз рогами, марта в 19 день, а луны – в 29. Это бывают знаменья не к добру; бывают знаменья с солнцем или с луною, или со звездами не по всей земле, но, если в какой стране будет знаменье, та его и видит, а другая не видит».

Кому война, а кому мать родная

Всё это означало только то, что пришёл смертный час киевского князя Святополка Изяславича. Господь за усердие в церковном строительстве наградил его естественной смертью. Что удавалось не всем. Князь Игорь Олегович, любитель книг и церковного пения, был в конце концов убит озверевшим киевским народом, подтвердив своей жизнью, а паче того – своей смертью, что «в княжьих крамолах веци человеком сократишася». И теперь этот не причисленный к сонму мучеников в юдоли слёз князь поёт в церковном хоре в райских кущах Царствия Небесного строки Святого Писания: «Таковы пути всякого, кто алчет чужого добра: оно отнимает жизнь у завладевшего им».

«Сей князь великий /Святополк Изъяславич/ был ростом высок, сух, волосы черноватые и прямы, борода долгая, зрение острое. Читатель был книг и вельми памятен… К войне не был охотник и хоть на кого скоро осердился, но скоро запамятовал. Притом был вельми сребролюбив и скуп», – говорит В. Н. Татищев.

Этот князь умел отталкивать от себя даже своих близких, он и на пиру был мрачен: болезнь не позволяла ему нормально есть, а пил он только по необходимости, «для других». Видя, как трескают и лакают другие князья да бояре – аж за ушами трещало! – князь, лишённый Богом простых человеческих радостей, доступных другим князьям, озлоблялся ещё больше. Вот такие вынужденные трезвенники и повышают цены на водку для населения!

Сребролюбив и скуп князь был необычайно, имел постоянные связи с ростовщиками, поддерживал их, давал им льготы. Однажды в Киеве из-за усобиц подорожала соль, ибо не стали пускать ни купцов из Галича, ни ладей из Перемышля, и не было соли во всей Русской земле. Наступило трудное время, начались беззаконные грабежи, как сказал пророк: «Съедающие народ мой, как едят хлеб не призывающие господа». И были все люди в великой печали, изнемогли от голода и от войны, не имели ни пшеницы, ни даже соли, чем бы преодолеть скудость свою.

И в такой судьбоносный час Святополк был с народом! Этот образец православной набожности пограбил всю соль в Печерском монастыре, чтобы спекульнуть и нажиться: «Решил он со своими советниками, что цена на соль будет высокая и, отнявши у инока, сам будет продавать ее». Вы спросите, на каком основании он её отнял? Да ни на каком! Ибо истинный либерал никогда не затрудняет себя оправданиями, когда обворовывает ближнего. А мы ещё большевиков ругаем, изымавшим церковные ценности для закупки продовольствия голодающим!

Как видим, в ограблении соплеменников князь был более успешен, чем в войнах с иноплеменниками.

Когда же ограбленный игумен, который, естественно, не чувствовал себя счастливым, стал обличать его за ненасытную жадность к богатству и за чинимые насилия, корыстолюбие и жестокость, князь заточил своего обличителя в клоповник. Таково было княжеское правосудие по отношению к одному из наиболее видных церковных священноначальников. Понятно, что в такой суд простым смертным лучше было не соваться.

Но игумен ещё легко отделался. Люди Святополка схватили князя Василька Ростиславича Теребовльского, с которым Святополк что-то не поделил, и выкололи ему глаза. Ибо сказано в Писании: «Не делай другим того, чего себе не желаешь». Началась длительная усобица. В усобицу были втянуты Польша, Венгрия, Половецкая земля, десятки русских князей и городов. Завершилась она в 1100 году княжеским съездом в Уветичах (Витечеве), где судили князя Давыда, «ввергшего нож» в среду князей. На Первом Нюрнбергском процессе обвинителем выступал Владимир Мономах.

За время своего правления Святополк, согласно 31-му слову «Киево-печерского патерика», «много насилий делал людям, без вины искоренил до основания семьи многих знатных людей и имение у них отнял», руководствуясь правилом дедушки Крылова: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать!» Хотя здоровье и не позволяет слишком обжираться.

Кстати, и на Украине, и в России наших дней основная часть богатств тоже сосредоточена уже в руках сотни-другой «семей», как понимают это слово итальянские мафиози. И они всё время стараются друг у друга что-то оттяпать. От того, как тогда, так и сегодня, «великое было нестроение и грабеж беззаконный».

Отметим для полноты впечатлений, что тысячу лет навязывала русская православная церковь народу имена, которые носили отбросы общества Древне-Римской империи, в надежде, что от этого нехитрого мероприятия улучшаться нравы. В частности, князю Святополку навязали древнееврейское имя Мисаил – «Испрошенный у Бога». Судя по его деяниям, надо было просить у бога что-то другое. Например, прощения за грехи.

Под стать отцу был и его сын Мстислав. Случайно узнав, что монахам Печерского монастыря бог послал клад, он повелел жестоко мучить одного из них, Феодора, в надежде выпытать, где спрятаны сокровища: «“Повелеваю сковать по рукам и по ногам и три дня не давать хлеба и воды”. И снова спросил: “Открой мне, где сокровище?” Феодор же сказал: “Не помню, где спрятал его”. Князь же велел жестоко мучить его, так что и власяница омочилась кровью». Вместо того, чтобы объяснить: «Не собирай, брат, сокровищ земных! Оставь их князьям». Ныне князь Мстислав является небесным покровителем коллекторов.

Несколько позднее примерно также отец Фёдор пытал Кису Воробьянинова: «Он схватил Ипполита Матвеевича за тощий кадык и, сжимая пальцы, закричал охрипшим голосом:

— Куда девал сокровище убиенной тобою тещи?

Ипполит Матвеевич, ничего подобного не ждавший, молчал, выкатив глаза так, что они почти соприкасались со стеклами пенсне.

— Говори! — приказывал отец Федор. — Покайся, грешник! Воробьянинов почувствовал, что теряет дыхание.

После вышеуказанного знаменья приспел праздник Пасхи, и праздновали его, как принято на Руси, с пьянкой и обжорством; а после праздника разболелся князь. (Всё-таки перебрал). И скончался благоверный князь, отдал Богу свою праведную душу за Вышгородом, 16 апреля. Привезли его в ладье в Киев, привели в божеский вид тело его, и возложили на сани. Таким образом, Мисаила (второй перевод имени – «Принадлежащий Богу»), хоронили в христианском храме по языческому обычаю.

«И плакали по нему бояре и дружина его вся; отпев над ним полагающиеся песни, похоронили в церкви святого Михаила, которую он сам построил». Ибо мало кто так увлекается церковным строительством, как воры и расхитители народного достояния. Незыблемость этого правила мы нынче видим на тысячах примеров. На следующий день бояре и дружина заплакали снова – народ восстал.

Святополк сумел предупредить выступление в Киевской земле при своей жизни. Но когда он умер, то весть о его смерти послужила не только поводом для великой радости населения, – не плакали даже жиды и сотские, которым он позволил грабить население, – но и отмашкой к крупнейшему в Древней Руси восстанию.

Когда запахло жареным, вдова князя попыталась откупиться: «Княгиня же его щедро разделила богатство его по монастырям, и попам, и убогим, так что дивились люди, ибо такой щедрой милостыни никто не может сотворить». Потому что для сотворения столь великой милости сначала необходимо воровать в особо крупных размерах.

Причины тогдашнего восстания до боли совпадают с нынешними: «причиною повстання стало підвищення цін на хліб, голод, зловживання князівської адміністрації, яка спекулювала цими продуктами, та перетворення вільних городян на холопів за борги.»

Разница между нашим временем и теми славными днями состоит лишь в том, что тогда человек сначала накапливал долги, а потом уже его продавали в рабство. Ныне человека сначала делают крепостным у монополистов (теплоснабженцев, водопроводчиков, управляющих компаний, ростовщиков), а потом уже начинают копиться долги.

17 квiтня обурені кияни з бою узяли двір боярина Путяти Вышатича та почали громити володіння лихварів. А кто такие были эти самые лихвары-ростовщики?  Согласно Повести Временных Лет: «кияни же разъграбиша дворъ Путятинъ, тысячького, идоша на жиды и разграбиша я». Поскольку ростовщиками были, главным образом, евреи, это мероприятие получило название «жидотрепание».

Этот Путята был воевода київський тисяцький (начальник народного ополчения), міський суддя. Как отправлялось правосудие, мы только что видели. Так что, когда члены Верховного суда Украины выходят сквозь строй, сопровождаемые только руганью, а не пинками толпы – это признак того, что правосудие на Украине всё же не так продажно, как в Древнем Киеве. Это состояние предшествовавшего правосудия дало повод Владимиру Мономаху отметить в своем «Поучении»: «Тоже и худого смерда, и убогые вдовице не дал есмь сильным обидети».

В “Истории Российской” Татищева добавлено: “Киевляне… жидов многих побили, и их домы разграбили, за то, что сии многия обиды и в торгах христианам вред чинили, множество же их собрався к их синагоге, огородясь, оборонялись, елико могли прося времени до прихода Владимирова».

Поумневшие под паровозом

Революции –паровозы истории. (Маркс К. Классовая Борьба во Франции)

После этого прямого проявления народовластия, оставшиеся в живых бояре и сотские, «больший и нарочитии мужи», собрались на своё отдельное от народа вече в храме св. Софии. Там, в случае чего, и отбиваться удобнее было. И решили послать к Владимиру Всеволодовичу (Мономаху), говоря: «Пойди, князь, на стол отчий и дедов». Князь этот не давал грабить народ совсем уж внаглую: «пакости деяти отрокам ни своим, ни чюжим, ни в селах, ни в житех», а потому население ему доверяло.

Услышав это, Владимир много плакал и не пошел (в Киев), горюя по брате. Но не приехал, поскольку это было не законно: не кто иной, как он сам на княжеском съезде убедил собратьев-князей, что «каждый владеет отчиной своей». И не зарится на чужую во избежание войн. А Киев как раз не был его вотчиной.

Тогда бояре взвыли вторично: «Приходи, княже, в Киев; если не придешь, то знай, что много бед произойдет, не только Путятин двор, не только сотских и евреев пограбят, но нападут и на невестку твою, и на бояр, и на монастыри, и будешь ты ответ держать, княже, если разграбят и монастыри». Хотя Святополку Изяславичу за разграбление монастырей отвечать не пришлось.

Тогда Владимир Всеволодович прибыл в Киев и «прекратил мятеж и смятение в людях».

«Мятеж же преста, однако ж» он позволил много понять в жизни киевлян, ибо «просили его всенародно о управе на жидов, что отняли все промыслы Христианом, а при Святополке имели великую свободу и власть, чрез что многие купцы и ремесленники разорились», (Ныне это называется монополизм). «Они же многих прельстили в их закон». (Теперь этот закон называется либерализмом, в который люди либеральной национальности также многих прельстили).

Владимир Мономах собрал в селе Берестове совещание с участием ближайших бояр и первых чиновников Киевского государства, первую ЧК по борьбе с церковной контрреволюцией, саботажем Святого Писания и спекуляцией. В неё он пригласил – вспомним их поимённо – «Ратибора Киевьского тысячьского, Прокопью Белогородьского тысячьского, Станислава Переяславльского тысячьского, Нажира, Мирослава, Иванка Чюдиновича Олгова мужа».

Итогом этого совещания явился «Устав» (Апрельские тезисы) Владимира Мономаха. «Устав» ограничивал ростовщичество. Отныне, как суммирует Н.И. Костомаров, «ростовщик мог брать проценты только три раза, а взяв больше, уже терял сам капитал. Кроме того, постановлен был дозволенный процент: 10 кун за гривну, что составляло около трети или несколько более».

Отменялись многие безобразия Святополка, в частности, введённый им соляной налог и грабительские проценты («резы»). Запрещалось продавать в рабство купца, лишившегося ссуды в результате войны, пожара и т. п. Так что первый майдан не всегда комом. Вам это ничего не напоминает? Например, недавно принятый закон, согласно которому требовать уплаты двухсот тысяч за заём в пять тысяч нельзя! Можно только в четыре раза больше взятого займа. Нельзя также продавать в рабство, убивать, поджигать, насиловать и вообще травить должника, если у него возникли обстоятельства, препятствующие выплате долга.

Таким образом, государство отступило от либеральных заклинаний «чем меньше государства – тем лучше» и усилило своё вмешательство в народное хозяйство. Ибо, как говаривал один церковный деятель, в разделённом обществе государство нужно для того, чтобы люди не сожрали друг друга.

И хотя Устав сильно ограничил либеральные вольности Влиятельных Людей, никто возражать не стал. Поумнели. Из чего следует, что, пока гром не грянет, боярин не перекрестится. Причём умные мысли приходят князьям в голову только после пинка в зад.

По поводу вышеизложенного Ленин писал: «В известной работе К. Каутского: «Социальная революция» было хорошо разъяснено, что реформа отличается от революции сохранением власти за классом угнетателей, которые подавляют восстание угнетаемых путем уступок, приемлемых для угнетателей без уничтожения их власти».

Первое пришествие либерализма

— Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены! (Ильф и Петров. 12 стульев.)

Любопытно взглянуть, что думали по поводу нравов правящей верхушки современники, у которых оставались время и силы, чтобы думать не о хлебе насущном? Составитель «Начального летописного свода» 1093-1095 гг. монах Киево-Печерского монастыря Иван рассказал, как изменился под конец жизни князь Всеволод Ярославич, который окружил себя младшими дружинниками, слугами («юными»), помогавшими ему в управлении. Эти дружинники начали «грабить и продавать людей», «и люди не могли добиться суда княжего». Читаешь, как про сегодняшний день: очень уж хочется младшеньким всего и сразу.

В Новгородской I летописи, использовавшей Начальный Свод монаха Ивана, мы читаем обращение к русским людям, «стаду Христову». Обращение противопоставляет «древних» князей и их дружинников (Какими они были?) новым князьям и новым дружинникам. Сравнение это не в пользу последних. «Древние» князья и их «мужи» не были жадны. Они защищали Русскую землю и подчиняли себе другие Земли, жили за счет дани с населения покоренных земель и военной добычи, т.е. честным грабежом.

Не было тогда несправедливых поборов, а то, что князья собирали по справедливости, они давали своим дружинникам на оружие. Жены прежних князей не требовали для себя золотых украшений, а довольствовались серебряными.

Вот всё и прояснилось! Согласно мнению избегавших женщин черноризцев, во все виноваты бабы! Да и грабить опасно: нарвёшься на лихих людей, так они тебе так навешают военной добычи и даней – не унесёшь! Своих же грабить значительно сподручней.

Митрополит Никифор, обращаясь к Владимиру Всеволодовичу Мономаху, подчеркивает рост лихоимства и ростовщичества, не сегодня начавшихся.

В “Поучении в неделю сыропустную” Никифор говорит о грехе высоких долговых процентов (“великого реза”). (Ой, не говори, ваше преосвященство! Без ножа режут!)

Впрочем, низкий рез тоже запрещается Святым Писанием, но о такой мелочи церковь предпочитает не вспоминать.

Постящийся, но берущий с ближнего высокий процент, уподобляется в “Поучении” человеку, употребляющему в пищу “плоть брата” и закалывающему его “злым ножом лихоимства”: «Прости должникам долги. Если же это невозможно, хотя бы опусти высокие проценты, которые, как змеи окаянные, изъедают убогих». Если ты постишься и берешь большой рост (процент) с брата, то не будет тебе никакой пользы. Считаешь себя постящимся, а ешь мясо, не мясо овцы и других животных, которых тебе разрешено [есть], но плоть брата, разрезая его жилы и закалывая его злым ножом лихоимства, неправедной мзды, тяжкого роста (высокого процента)». В наше время и не постятся, и снимают шкуру с ближнего.

Небесная сотня

Как и в наши дни, в Древнем Киеве искали врагов. Столь известное издание, как «Киевский комсомолец» писало: погром дворца Путяты Вышатича – месть половцев, подкупивших киевлян, поскольку он « в 1106 був учасником успішного походу проти половців». Тогда удалось отбить у них много пленников, которые, естественно, предпочитали стать рабами в собственной земле, а не на чужбине.

Имеются и некоторые отличия. Восстание 1113 года было, если можно так выразиться, непроизвольным. В наши дни создание чистого государства – один вождь, одна страна, один народ – без жидов и москалей финансируется жидами, ставшими воротилами.

Дело приобрело такой размах, что еврей-ведущий с одного из российских каналов спрашивает еврея-ведомого, проповедника с Украины, как такая дикость возможна после всего, что делали с евреями фашисты? «У каждого народа есть свои власовцы! Дайте нам право на своих подонков!!» – бодро отвечал тот.

За 900 лет, истекших со времени восстания 1113 года уже и буря шумела, и гром гремел, во мраке (как либерализма, так и головного мозга самих либералов) молнии блистали, и ветры бушевали, – как в обществе, так и у начальных людей от переедания – а наживалы всё норовят захапать побольше. И всё это заканчивается фашизмом.

Но это не головокружение от успехов в ограблении ближнего своего, а суровая необходимость: ведь фашизация общества в некоторых условиях кажется воротилам единственным способом сохранить наворованное. Несмотря на всех Гитлеров, к которым наживалы обращаются с мольбой: «Спаси и сохрани!»! Этим людям бесполезно объяснять, что перед смертью не надышишься. Особенно в газовой камере. Что ж, утопающий хватается за соломинку. Не хватался бы он за заводы и пароходы – не пришлось бы хвататься за это плавсредство.

Если Владимир Всеволодович решился последовать совету великого комбинатора Остапа Бендера и отдать часть даней, чтобы не потерять всё, нынешние скорее удавятся сами и удавят любые проявления народовластия, чем расстанутся хоть с рублём. Поэтому ждать снижения цен на продовольствие и услуги ЖКХ или повышения доходов населения не стоит; всё, что мы слышим от «новой» власти – призывы потуже затянуть пояса. Хотите на животе, хотите на собственном горле, коли совсем жить станет невмоготу

И вот уже глава европейского еврейства украинский олигарх Колманович подбрасывает деньжат фашиствующему Ярошу, задумавшему стать Великим князем, на избирательные расходы, словно дровишек в печь крематория. А тот в ответ, испытывая чувство вполне понятной признательности, обещает свеженазначенному наместнику Днепропетровской области содействие кулаками, если того не признает население. Для начала эти боевые хлопцы, которых на Украине именуют боевиками, а в Германии штурмовиками, разгромили и сожгли здание компартии. Намекнули, что может быть с теми, кто призывает вернуть народное богатство самому народу. Поджог Рейхстага – или как он там, на Украине называется? – ещё впереди. Ибо тот, кто забывает уроки майдана обречён на их повторение.

Евгений Пырков