Неизвестная война. Глава 35. Viva la República! Часть 5. Интернациональные бригады. Последний парад

Неизвестная война. Глава 35. Viva la República! Часть 5. Интернациональные бригады. Последний парад

 «Я не думаю, что те, кто присоединился к интернациональным бригадам, имели дурные намерения.  Многие из них были подлинными идеалистами. Но на что был их идеализм? Вы все здесь стали инструментами самых жестоких убийц в истории».

Зыгмунт Штейн, коммунист, интербригадовец

«Товарищи из интербригад! Политические причины, соображения государства, благополучие того дела, ради которого вы с безграничным благородством проливали свою кровь, вынуждают расстаться с вами – одни из вас вернутся в свои страны, а другим суждено изгнание. У вас есть право испытывать гордость. Вы вошли в историю. Вы стали легендой. Вы показали героический пример единства демократии. Мы не забудем вас, и, когда на оливковом дереве мира снова появятся листья, сплетенные с лаврами победы Испанской республики, – возвращайтесь!»

Долорес Ибаррури

Летом 1938 года в Испании сложилась парадоксальная ситуация. Республика по-прежнему обладала силами и ресурсами для того, чтобы победить мятежников, но не могла победить сепаратистские и разного окраса революционные движения в своей зоне. Усиливались разногласия внутри правительства и среди командования вооруженных сил. Всё большую силу набирало вмешательство во внутренние дела со стороны Советского Союза, практически единственного поставщика оружия и вооружения для ведения войны. Революция переживала глубочайший кризис, усугубляемый тем, что основными воинскими контингентами, ведущими войну, были иностранцы, как стой, так и другой стороны.

К сожалению, за два года войны в Испании не смогли сформировать полноценные и боеспособные вооруженные силы. Да, наверное, это было и невозможно, в условиях полной непонятности и неразберихи в социальном строе и системе взаимоотношений в испанской республике. В одну чашу блендера высыпали феодализм, капитализм и социализм с коммунизмом и анархизмом. Какой коктейль мог получиться из этой смеси?

Не надо сбрасывать со счетов и позицию Советского Союза, который к этому времени окончательно отказался от идеалов, за которые умирали в Гражданскую войну и совершали революцию.

Термидорианский переворот давно был совершен, на базе социалистических производительных сил полным ходом строилась уродливая номенклатурная настройка, прикрывающаяся лохмотьями социалистических производственных отношений. Социализм по Платону вступал в окончательную стадию своего строительства. Недомыслие было задавлено и уничтожено. Это не могло не вызывать отторжения со стороны западных коммунистов, которые не собирались интегрироваться в сталинскую казарму. Кстати, не это ли послужило тому, что большинство военных советников, прошедших испанскую войну были репрессированы?

Органы безопасности не дожидаясь развития «болезни», сразу, не разбираясь, уничтожали «бациллоносителей»…

Обратимся снова к Хемингуэю и его роману «По ком звонит колокол». Помните генерала Гольца, планировавшего наступление, ради которого Роберт Джордан должен был взорвать мост? Это командарм Штерн, будущий герой Халкин – Голла, расстрелянный в 1941 году. И это всего лишь один эпизод….

Не прекращались конфликты с воинскими подразделениями, укомплектованными испанцами.

Правительство второй республики, обеспокоенное усиливающими социалистическими тенденциями в стране, необходимостью национализации части промышленности, беспокоило то, что они были созданы, прежде всего, коммунистами и могли укрепить позиции компартии в ущерб другим партиям и организациям народного фронта.

Это же вызывало у него серьезные подозрения о  подлинных намерениях организаторов бригад. В свою очередь попытки интернационалистов «оседлать испанцев», по выражению Сверчевского, лишь усиливали такие подозрения. В правительстве всерьез обсуждали возможность сепаратного мира с Франко в случае попытки интербригад установить советскую власть. Кстати, предпосылки и возможности для этого были.

Поскольку интербригады снабжались в основном за счет международной помощи, то республиканские власти не торопились решать жизненно важные для интернационалистов такие вопросы, как выплата жалования, пособий для семей, потерявших кормильцев, отправка на родину раненых и инвалидов, выезд на родину интернационалистов по неотложным делам (семейным, служебным, и др.).

Такое отношение к интербригадам вызывало недовольство среди волонтеров, полагавших, что таким образом власти пытаются «подорвать престиж интернациональных бригад». Кроме этого, испанское пополнение оставляло желать много лучшего.

Среди испанских волонтеров и призывников был высокий процент неграмотных, чаще наблюдались случаи дезертирства, переходов на сторону противника, самострелы. Они с трудом подчинялись военной дисциплине, плохо усваивали армейские порядки. Нередко испанское командование сплавляло в интербригады не только плохо обученных новобранцев, но и просто деклассированные элементы, уголовников, освобожденных из тюрем в обмен на обязательство сражаться с фашизмом.

Такое пополнение снижало боеспособность бригад, было источником серьезных конфликтов между испанцами и интернационалистами. Весьма характерным в этом смысле был инцидент, случившийся в 13-й бригаде в разгар ожесточенных боев под Мадридом в районе Брунете.

Испанские батальоны, входившие в нее, не выдержали огневого воздействия и атак противника, покинули линию обороны и в панике, бросая оружие, ринулись в тыл. Командиру бригады Б. Винценто (Кригеру) и офицерам штаба с большим трудом удалось остановить бежавших, но, будучи отведенными на запасные позиции, деморализованные батальоны отказались выполнять приказы командования.

Дезорганизация охватила французский батальон, из которого дезертировало 80 человек. Разъяренное испанское командование приказало расформировать бригаду, разоружить ее, а интербатальон распределить по другим бригадам.

Руководство базы, не сумев разобраться в ситуации, поддержало приказ о расформировании 13-й бригады, хотя многие командиры и комиссары выступали против столь жестких мер. Случай с 13-й бригадой был уникальным и более не повторялся. Однако он повлиял на то, что недостатки, в общем-то, присущие любой армии, окрашивались в глазах добровольцев, прибывших «спасать Испанию», в самые черные тона и служили основанием для пренебрежительного отношения к своим испанским сослуживцам.

Положение осложнялось еще и тем, что абсолютное большинство волонтеров не знало испанского и каталонского языков, обычаев, традиций страны и ее регионов. Поэтому любое недоразумение, конфликт, проступок можно было раздуть до предела, особенно если отсутствовало стремление к взаимопониманию.

Дело доходило до того, что некоторые командиры и комиссары требовали освободить интербригады от «испанских товарищей». Торез, посетивший интербригады в феврале 1937 г., в отчете в ИККИ сообщал, что подобные настроения получили широкое распространение. В частях пропагандировалась идея, согласно которой «интербригады лучше организованы, чем испанская армия», что у них «лучшее командование», что они «пример организации и храбрости».

Командование и политорганы бригад принимали необходимые меры против антииспанских настроений, отдавая себе отчет в том, что без их преодоления  невозможно превратить интерформирование в составную часть народной армии. С целью сближения испанских и иностранных волонтеров было введено обязательное обучение испанскому языку, значительная часть документации стала постепенно вестись тоже на испанском. Поощрялись и развивались контакты интернационалистов с местным населением, их участие в различного рода празднествах, в уборке урожая, собирались средства на содержание детских домов, для помощи беженцам и т.п.

Но если в интербригадах существовали антииспанские настроения, то подобные же настроения в отношении интернационалистов существовали и среди политических деятелей республики, в ее военных кругах, причем не только среди социалистов, анархистов или республиканцев, но и среди коммунистов. Коммунисты-военачальники ревниво следили за каждым шагом интербригад, за их успехами и неудачами.

В постановлении от 27 декабря 1936 г. президиум исполком Коминтерна подчеркивал, что они должны стать «составной частью испанской народной армии», выступал против «чрезмерного выпячивания их роли и, решительно пресекая попытки их противопоставления другим частям республиканской армии», настаивал на том, чтобы они были «построены на основе народного фронта» и стали бы силой, содействующей «цементированию народной армии».  Заслушав 4 марта 1937 г. доклад Марти о положении в интербригадах, секретариат ИККИ потребовал от их командования решительного слияния с народной армией, ликвидации всякой их «автономии».

Когда мы говорим о роли Коммунистического Интернационала в руководстве интербригадами, не следует забывать о том, что к этому времени представляла данная организация. Не надо забывать, что именно деятельность Коминтерна, руководимого из Москвы привела к срыву союза социал-демократов и коммунистов в Германии и способствовала приходу Гитлера к власти. Это Коминтерн, по сути, предал движение народных фронтов в Бельгии и Франции в середине тридцатых годов. Это Коминтерн упустил уникальный революционный подъём в Европе конца двадцатых и тридцатых годов. Вернее, не упустил,  а предал… Могла ли подобная организация руководить силами международной Красной Армии и не скатится в кризис неразрешимых противоречий? Конечно же, нет.

А ведь к 1938 году интербригады набрали в Испании такой вес и обладали такой силой, что вполне могли совершить в Испании социалистическую революцию, которую вполне бы поддержало население республики. И далеко не факт, что лидеры Революции согласились бы выполнять команды из Москва. А это была угроза посильнее, чем победа Франко, понимать надо.

Но если в интербригадах существовали антииспанские настроения, то подобные же настроения в отношении интернационалистов существовали и среди политических деятелей республики, в ее военных кругах, причем не только среди социалистов, анархистов или республиканцев, но и среди коммунистов. Коммунисты-военачальники ревниво следили за каждым шагом интербригад, за их успехами и неудачами.

Нередко такая ревность оборачивалась даже пропагандистской кампанией против тех или иных командиров интербригад, как это произошло со Штерном (Клебером), которого вначале объявили «спасителем Мадрида», а затем развернули против него кампанию нападок и бездоказательных обвинений. Что касается большинства испанских офицеров, то их раздражение вызывали более высокие воинские звания офицеров-интернационалистов.

В то время, как они командовали бригадами, дивизиями и даже корпусами в званиях майора или в лучшем случае полковника, командиры интербригад имели чин генерала. Секретариату ИККИ пришлось специально подчеркнуть в постановлении в ноябре 1937 г. необходимость покончить с таким порядком, когда командиры бригад получали более высокие звания, чем испанские офицеры. К сожалению, это указание сильно запоздало.

К весне 1937 г. руководству интербригад стало ясно, что если не будет ликвидирована их «автономия» и они не станут органической частью республиканской армии, то само интернационалистское движение потерпит морально-политический крах. Состоявшееся 2 марта 1937 г. совещание командного и политического состава интербригад решительно высказалось за полное слияние интерчастей с народной армией, дабы поставить интернационалистов и испанских солдат и офицеров в равные условия в снабжении, вооружении, организации санитарной службы и т.п. Однако разработанный совещанием план не был осуществлен, поскольку интербригады принимали участие в крупных наступательных и оборонительных боях.

Кроме того, ни у командования, ни у республиканских властей не было четкого понимания того, как осуществить слияние интерчастей с народной армией, на основе каких юридических и иных норм делать это.

Только в начале июня в министерстве обороны состоялось расширенное совещание представителей правительства, командования интербригад, советников. Попытка министра обороны Прието вообще расформировать интербригады и включить их подразделения в состав испанских бригад поддержки не нашла. Абсолютное большинство участников высказалось за сохранение интербригад в качестве частей народной армии. Для практического решения вопроса о слиянии было решено создать правительственную комиссию, изучить положение в частях и на базе и только потом принять окончательное решение.

Выявилось несколько подходов к вопросу о дальнейшей судьбе интербригад. Они были близки по характеру, отличаясь некоторыми нюансами. Так, правительственная комиссия предложила создать из интербригад своего рода Иностранный легион, свести все интерформирования к пяти бригадам, в основном однородным по языковому признаку. Они должны были на 40-50% состоять из лучших иностранных  добровольцев, а остальная часть — из испанцев, их следовало довооружить лучшим оружием для того, чтобы они сохранили характер ударных частей.

Комиссия предложила подчинить базу в Альбасете непосредственно министерству обороны, сократить резко ее административный аппарат и сменить руководство, поскольку начальник базы Гайман «проводит политику национального протекционизма и покрывает своих соотечественников».

Руководство интербригад в своем меморандуме правительству предложило включить интербригады органически в народную армию и основное внимание сосредоточило на таких проблемах, как статус, права и обязанности бойцов и офицеров, место интербригад в составе народной армии, распределение командных и политических постов между иностранцами и испанцами, организация набора волонтеров за границей, денежное содержание, отпуска, взаимоотношения между бригадами и базой, базой и командованием народной армии, распространение на бойцов законодательства Испанской республики и пр.

Сентябрьский декрет 1937 г. положил начало новому этапу в истории интернациональных бригад. Из чисто добровольческих соединений, автономных по своему характеру, они превратились в составную часть народной армии республики. Органическое включение интербригад в народную армию в то же время сохранило за ними некоторые специфические черты: добровольческий принцип формирования для иностранных бойцов в отличие от испанцев, служивших в них по призыву; многонациональный состав всех их соединений; определенная внутренняя автономия при подчинении всем законам и обычаям Испанской республики и ряд других.

Тогда же был решен вопрос о партийных представителях при интербригадах, вызывавших всеобщее раздражение своим бесцеремонным вмешательством в дела интернационалистов. По одним данным в конце декабря 1937 г., по другим — в январе 1938 г. по инициативе Тольятти институт представителей был ликвидирован. Большинство из них было отозвано из Испании, оставшиеся — подчинены отделу ЦК КПИ по работе с иностранными кадрами.

Было также решено, чтобы интернационалисты вступили в ряды компартии Испании и руководствовались генеральной линией КПИ.

Однако реорганизация не означала, что интербригады тут же преодолели свои недостатки, тем более, что им приходилось перестраиваться в боевой обстановке. В декабре 1937 — феврале 1938 г. часть из них участвовала в наступательных и оборонительных боях под Теруэлем, а в марте-апреле 1938 г. в боях на Восточном фронте, закончившихся тяжелым поражением народной армии и интербригад, прорывом противника к Средиземному морю и расчленением республики на две части.

В этих боях они понесли огромные потери, были деморализованы и ослаблены. Сверчевский, анализируя ситуацию в интербригадах в письме к Марти, с горечью признавал, что «как войсковые части с точки зрения силы их организации, управления, крепкого офицерского и унтер-офицерского состава мы не выдержали экзамена в новой тактической ситуации.

Как интербригады — мы оказались недостаточно спаяны и по сей день с испанцами, без чего нельзя и невозможно добиться нужного взаимного доверия в бою».

Перечисляя проявившиеся к тому времени все слабости и недостатки интербригад, Сверчевский не преувеличивал их. Бои в марте-апреле выпукло показали, что интербригады не смогли после декрета полностью интегрироваться в народную армию, покончить с присущими им недостатками и слабостями.

Тема возвращения поднимается все настойчивее. Об этом говорят не только деморализованные элементы, но повсеместно во всех бригадах.

Представитель коммунистической партии США, например, предъявил командованию вооруженных сил республики и руководству испанской коммунистической партии требование об отправки всех американских добровольцев после шести месяцев пребывания в Испании.

Командир 12-ой, итальянской, интербригады Пичарди, по завершению Брунетской операции открыто поднял вопрос о роспуске бригады.

«…наши потери с каждым днем все больше, трудности с набором новых итальянцев, пополнение из испанских призывников никуда не годится»…

В докладе заместителя начальника разведывательного управления РККА старшего майора государственной безопасности Гендина наркому обороны СССР маршалу Ворошилову от 26 июля 1938 года, говорилось:

- Тяжёлые июльские бои в Брунете, в которых участвовали почти все интернациональные части, ослабили моральный дух войск. Это, в сочетании с систематическими действиями пятой колонны, привело к тому, что в конце июля – начале августа 1937 года базу в Альбасте наводнили многие деморализованные элементы, покинувшие свои части.

Опасность угрожала, что интернациональные части распадутся. 1 августа командиром базы был назначен полковник Белов. В качестве необходимой меры был организован концентрационный лагерь для элементов, описанных выше. Через этот лагерь с 1 августа по октябрь прошло 4 тысаяи человек. С помощью интенсивной политической и военной работы мы смогли вернуть до 80% на фронт в качестве хороших антифашистов и бойцов» (РГВА, ф. 33987, оп. 3, д. 1149, л. 260—269).

Нормально, правда. Концентрационный лагерь для добровольцев, приехавших на войну…

Что интересно, к концу войны стали погибать или, пропадать без вести наиболее одиозные и пользующиеся популярностью командиры. Между прочим, не это ли мы наблюдаем в последнее время в сепаратистских республиках на Украине?

После пополнения и очередной реорганизации пять интербригад, оказавшиеся в Каталонии, приняли участие в одной из крупнейших операций народной армии — наступлении и обороне в среднем течении Эбро. Бои здесь носили исключительно упорный и жестокий характер.

В ходе этих боев интерчасти понесли самые большие потери за все время боевой деятельности. Только в первую неделю боев 11-я бригада потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 307 человек, 13-я — 420, 15-я — 552, батальон пулеметчиков — 54. Всего же 35-я дивизия во время боев на Эбро потеряла 3872 человека, или одну треть личного состава. Не менее значительными  были потери интербригад, входивших в состав 45-й дивизии. По данным командования 14-й бригады только за два дня боев она потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 740 человек, а 12-я из 3200 бойцов — 1700. Личный состав батальонов бригады сократился до роты, а рот — до взвода.

В разгар боев на Эбро правительство республики приняло решение об отзыве интербригад с фронта и демобилизации их личного состава. Вопрос об отзыве интербригад не возник неожиданно. Разговоры об их ликвидации начались еще ранней весной 1938 г., когда Марти на одном из совещаний сказал, что интербригады исчерпали себя как боевая и политическая сила.

«Решение должно быть принято немедленно, так как решение правительства об отзыве интербригад с каждым днем становится все более известным и может нанести тяжелый удар по прекрасному моральному состоянию интернациональных бригад и иметь чрезвычайно опасные последствия».

21 сентября на сессии Лиги наций глава республиканского правительства Негрин объявил о том, что его правительство приняло решение «о немедленном и полном отзыве всех бойцов неиспанцев, которые участвуют в борьбе в Испании на стороне правительства». 25-28 сентября все интербригады, сражавшиеся на фронте Эбро, были отведены в тыл и размещены в 10 центрах демобилизации, созданных в районе Барселоны. Что касается 129-й бригады, находившейся на фронте Леванта, то ее перевели в тыл в начале октября и разместили в районе Валенсии.

Проблемы, вставшие перед правительством республики и командованием бригад при эвакуации интернационалистов, оказались не менее сложными и трудными, чем при их создании. Необходимо было не просто демобилизовать 12.673 «волонтеров свободы», но и обеспечить их эвакуацию, договориться с правительствами ряда стран о приеме, оплате проезда, размещении, питании, медицинском обслуживании, не допустить расправы над теми, кто не мог вернуться по политическим мотивам на родину.

Многие европейские правительства приняли законы, согласно которым добровольцы из интербригад лишались гражданства своих стран и подлежали суду за службу в «иностранной армии». Даже там, где власти не смотрели на службу в интербригадах как на уголовно наказуемое преступление и не чинили формальных препятствий волонтерам для возвращения на родину, возникало множество проблем юридического и иного характера.

Например, при эвакуации 420 американских добровольцев консульство США выдало им всего 40 паспортов. Позднее удалось достать еще 210 паспортов через парижское консульство США.

Серьезным препятствием для эвакуации волонтеров явилась позиция правительства  Франции, неоднократно срывавшего договоренности о транзите добровольцев через французскую территорию, отказавшегося принимать эшелоны с демобилизованными интернационалистами. В архиве Коминтерна находится обширная переписка Марти с Торезом, в которой он обращал его внимание на различные маневры французского правительства, срывавшего эвакуацию волонтеров, особенно тяжело раненых и инвалидов. Отправлявшиеся во Францию из Барселоны эшелоны неоднократно часами стояли на границе, зачастую возвращались назад. Правительство требовало, чтобы эвакуированные добровольцы из демократических стран сами оплачивали свой проезд, а те из них, кто в свое время эмигрировал во Францию из Германии, Италии, стран Восточной Европы, направлялись в Северную Африку.

Чтобы не допустить выдачи антифашистов из стран с фашистскими и авторитарными режимами, руководство интербригад и ЦК КПИ достигли соглашения с посольством Мексики в Испании об эвакуации их в эту страну. Такие же соглашения были достигнуты с посольствами Чили, Кубы и некоторых других латиноамериканских стран.

Но, Коминтерн не был бы Коминтерном, если бы не попытался превратить эвакуируемых добровольцев в неких греков, спрятанных в деревянном коне.

Так, в рекомендации выезжавшим в Мексику указывалось, что главная задача коммунистов состоит в том, чтобы «работать в рядах народных сил страны, в рядах движения мексиканского народа, особенно рабочего класса, за свободу, против фашизма». Коммунисты были обязаны поддерживать единство компартии Мексики, не создавать в ней автономных организаций или своих национальных групп, выполнять только директивы ЦК КПМ. Всё как в СССР – однообразно и в ногу.

В течение сентября-ноября 1938 г. в центрах размещения интернационалистов — в Барселоне, Мадриде, Валенсии прошли торжественные собрания, народные празднества, встречи активистов с населением, представителями армий, партий и организаций народного фронта. Правительство учредило специальную медаль, которой были награждены все интернационалисты. Каждому добровольцу вручили факсимильное издание — обращение Д. Ибаррури к иностранным добровольцам — «До скорого свидания, братья!»

28 октября в Барселоне состоялись торжественные проводы бойцов интернациональных бригад, превратившиеся в одно из самых памятных торжеств в истории интернационального движения. В них участвовало 200 тыс. жителей Барселоны и ее окрестностей. По одной из красивейших улиц города — Диагонали — прошли специально сформированные части интернационалистов, представлявших каждую интербригаду и интерсоединение.

Бойцы и офицеры, осыпаемые цветами, под бурные аплодисменты и приветственные клики, шли без оружия под прославленными знаменами своих частей. Их приветствовали глава правительства Негрин, лидеры народного фронта. Выступая перед ними, Ибаррури заявила: «Вы можете быть уверены, что воспоминания о вас будут вечно жить в наших сердцах... Пока существует Испания, будет жить в нас память об интернациональных бригадах».

12 ноября 1938 г. первый эшелон с французскими волонтерами пересек франко-испанскую границу. Всего до конца года было отправлено 13 эшелонов и еще один — в январе 1939 г. В демократических странах общественность организовала торжественную встречу своих «волонтеров свободы». 7 декабря 300 английских добровольцев были торжественно встречены на вокзале Виктории. В церемонии встречи приняли участие видные деятели лейбористской и коммунистической партий, руководители тред-юнионов — К. Эттли, С. Криппс, У. Галахер, Т. Манн, Э. Хитт и др. Тогда же в Париже на Елисейских полях чествовали французских добровольцев, торжественно продефилировавших мимо Триумфальной арки. Восторженный прием встретили в Нью-Йорке бойцы бригады им. Линкольна.

К концу декабря в Испании еще оставалось почти 6 тыс. интернационалистов, в том числе в центральной зоне — 1982 человека. Моральное состояние еще не успевших эвакуироваться было сложным. Ходили слухи, что прибывшие во Францию бойцы оказались в концлагерях. Конгресс активистов, состоявшийся в Барселоне, призвал всех бойцов и офицеров к сохранению боевого духа, к борьбе с пессимистическими настроениями, к укреплению единства, дисциплины и бдительности. С подобным же посланием обратился к интернационалистам ЦК КПИ. Стремясь поднять моральное состояние волонтеров, командование направило во все демобилизационные центры директиву, согласно которой добровольцы, желавшие остаться в Испании, могли подавать заявления в министерство обороны. Добровольцам, женатым на испанках, разрешалось выехать из страны вместе с женами. Что касается французских добровольцев, то они выезжали на родину без каких-либо ограничений.

Пока командование интербригад и правительство республики под наблюдением специальной комиссии Лиги наций осуществляли эвакуацию интернационалистов, наступил последний акт испанской драмы. 23 декабря 1938 г. франкистские войска развернули генеральное наступление на Каталонию. В середине января 1939 г. они сломили сопротивление республиканцев и началось беспорядочное отступление частей народной армии к французской границе.

Вместе с ними к границе устремилась лавина гражданских беженцев. Перед командованием интербригад с необычайной остротой встала задача спасения почти 6 тыс. интернационалистов, не успевших покинуть Испанию. Как боевые части интербригады уже не существовали, они были расформированы, разоружены и в ожидании эвакуации разбросаны по маленьким городкам и поселкам Каталонии. Над ними нависла угроза пленения или уничтожения.

О том, в каком положении оказались интернационалисты, свидетельствует докладная записка, написанная неизвестным автором на имя Марти и начальников пунктов размещения демобилизованных бойцов. Согласно этой записке только в городках Осталетта, Кастельон де Амаириас, Сан Педро де Пескадоре и Парафружель было размещено около 2 тыс. интернационалистов, в том числе австрийцы, венгры, чехи, словаки, поляки, американцы, канадцы, причем половина из них не имела оружия и частично была деморализована.

23 января 1939 года в Парафружеле состоялся общий митинг интернационалистов, единодушно принявший обращение к правительству разрешить им вновь вступить в народную армию. Из остатков бригады им. Домбровского была создана часть под командованием польского коммуниста М. Торуньчика. Остатки 11-й бригады возглавили немецкие коммунисты Г. Pay и начальник штаба Л. Ренн. Немецкий коммунист Э. Бланк, погибший вскоре в бою, стал командиром группы, насчитывавшей 450 человек. Из остатков 15-й бригады возник батальон неполного состава. Все они влились в состав 35-й дивизии.

Порыв, охвативший интернационалистов, был настолько высок, что в новые интерчасти записывались даже раненые. Вооружившись тем оружием, которое у них еще было, или получив его от испанских частей, интербригады уже 26 января заняли оборонительные позиции севернее Барселоны. В течение двух недель они с боями отходили к французской границе. 10 февраля насчитывавшая в своих рядах всего около 1500 человек 35-я дивизия вышла к границе и на следующий день, построенная в колонны, с оружием в руках, под знаменами во главе с командирами частей пересекла границу, сложила оружие и в походном порядке направилась в концлагерь Гюрс, спешно сооруженный по распоряжению из Парижа для приема бойцов республиканской армии и интербригад. В концлагеря попали и другие группы интернационалистов, отошедшие во Францию. На этом эпопея интернациональных бригад на испанской земле закончилась.

Можно по-разному относиться к интербригадам, оценивать их вклад в борьбу испанского народа против франкизма и итало-германских интервентов. Разные среди них были люди. Были и случайные.

Но не следует забывать, что в Испанию ехали добровольцы не в туристские вояжи, не за наградами, руководствуясь не карьеристскими соображениями, а драться с фашизмом, зная, что им придется мучиться, страдать, а то и умереть на испанской земле, ехали по зову сердца, готовые перенести все тяготы и трудности войны. Образно о стремлениях и настроениях интернационалистов сказал Сверчевский:

«Всех объединяла большая, самая высокая и революционная цель — вооруженная борьба с фашизмом, и ради нее немцы, итальянцы, поляки, евреи, представители национальностей всего мира до негров, японцев и китайцев включительно умели договориться между собой, находили общий язык, терпели равные невзгоды, жертвовали одной жизнью, умирали героями, были преисполнены одной и той же ненавистью к общему врагу»…

И что бы мы не думали сейчас, какие бы аналогии не проводили, мы должны знать и помнить о них, тех, кто не остался равнодушным. Тех, кто отдал жизнь за идеалы, которых мы, в безыидеальном обществе лишены. Тех, кто верил…

Низкий вам поклон, почти забытые и преданные герои…

«Матери! Женщины! Когда пройдут годы и затянутся раны войны, когда вместе со свободой, любовью и благополучием вернется туманная память об этих печальных кровавых днях, когда умрут чувства злобы и все испанцы будут испытывать гордость за свою свободную страну – тогда поговорите со своими детьми. Расскажите им об интернациональных бригадах. Расскажите им, как из-за гор и морей, пересекая границы, ощетинившиеся штыками и спасаясь от злобных псов, готовых рвать их плоть, эти люди крестоносцами свободы являлись в нашу страну. Они оставляли все – свои дома, свою родину и своих близких, отцов, матерей, жен, братьев, сестер и детей, чтобы, явившись, сказать нам: «Мы здесь! Ваше дело, дело Испании – это наше дело. Это дело всего передового, прогрессивного человечества». Сегодня они покидают нас. Многие из них, тысячи их остаются здесь, под покровом испанской земли, и все испанцы будут вспоминать их с самыми глубокими чувствами».

Долорес Ибаррури