Если новейшую историю Беларуси свести к языку шахмат…

Партия продолжается уже 23 года. Она всё не закончивается победой или хотя бы примирением соперников. Партия, в которой черные каждый шах объявляют неминуемым поражением белых, но белые снова и снова возвращаются к игре. Каким-то образом находят себе пространство для маневра.

Фото Анастасии Хролович.

Это партия, где у белых гораздо больше фигур на доске, но однажды выяснилось, что черные могут удалять из игры пешек и ферзя соперника на срок от 10 суток до 5 лет.

Для этого достаточно только, чтобы несколько черных фигур засвидетельствовали, что белые нарушили правила. Белых становится меньше, на смену выбывшим приходят новые — матч продолжается.

Когда много белых собирается вокруг черного короля, король начинает ходить как ферзь. Или как лошадь. Белые протестуют, но выясняется, что правила для своих ходов определяют сами черные. Причем ссылаясь на прежнее волеизъявление белых. Они сказали, что у этих есть теперь такое полномочие и среди белых не нашлось никого, кто бы это полномочие опроверг. В свою очередь, черные особенно пристрастно следят, чтобы кони и короли белых ходили именно так, как предопределено. Нарушение правил напрямую ведет к снятию с соревнования. Даже если нарушения не было, но его кто-то видел.

Армия белых состоит сплошь из пешек. Иногда в числе пешек, решивших идти до конца, появляются ферзи, но черные убирают их с доски за нарушение, о котором свидетельствуют другие черные. Армия черных состоит в основном из офицеров, которые ходят так, как решат сами.

Белым же надо получить разрешение черных на любой свой ход. Более того, согласовать маршрут и время движения. Ходы без разрешения теоретически ведут напрямую к снятию белой фигуры. Время от времени черные дают белым немного подуреть. Но очень скоро пресекают вольницу.

Однако черные пешки, которые на доске тоже присутствуют, иногда меняют цвет и переходят к белым. На них сразу начинают распространяться предопределенные для белых правила и принципы. Плохо быть белой пешкой в этой партии. Еще хуже и опаснее — быть белым ферзем, ибо тебя постоянно подстерегают черные офицеры. Белые ферзи время от времени перебегают на другие доски. И пытаются оттуда, с иноземных территорий, командовать партией.

Иногда черные убирают с доски своих собственных пешек, чтобы продемонстрировать безжалостность и жестокость и припугнуть остальных.

Это игра на время, но на кнопку часов вправе давить только черные. Причем цейтнот белым они могут сделать в любой момент.

Предсказуемо возникает вопрос о судьях. Их здесь два круга.

Первый — непосредственно за столом, второй — в полумраке, за спинами. Первый круг судей назначается лично черным королем. Поэтому — теоретически, в пределах стола — он вообще никак не может потерпеть поражение. От этих судей в блестящих мантиях цвета своего короля никто уже давно ничего не ждет. Все знают, что они лишены милосердия и осудят кого угодно за что угодно.

Что касается тех, далеких, судей, то их двое. Один слева, другой справа. Каждый раз, когда с доски на сутки исчезает пешка, левые охают и причитают, правые потирают руки. Каждый раз, после того как белые напугают армию черного короля своей численностью, правые охают и причитают, левые удовлетворенно посмеиваются.

Непосредственно выйти из своей тени на поле эти судьи не могут, не могут и приостановить матч.

Но время от времени левый топает своим лакированным каблучком, эхо пугает черных офицеров (они боятся, что их никогда не выпустят из-за стола), и те возвращают белую пешку в игру. Каждый раз, когда у черных намечается напряженный момент, правый судья подходит и встает рядом с черным королем, демонстрируя свою поддержку.

Бывает и так, что правый судья начинает подсуживать белым пешкам, но левый судья сразу исключает черных офицеров из всех не-вставальных-из-за-стола списков, лишь бы только контроль над всей партией не переходил к правым.

Как видно, правый теневой судья глобально не за белых и не за черных, просто с черными его связывает долгая история судейства, а как себя поведут белые, если достигнут преимущества на доске, непонятно. Мечта правого судьи — чтобы на доске остались только черные фигуры.

Или только белые. Но чтобы все было понятно, все контролировалось справа, а левый судья просто ушел бы из зала. Цель левого судьи сложнее. Раньше казалось, что он своими ценностями за белых. Что он всегда будет против, если пешку удаляют на 15 суток. Но выясняется, что он, как и правый, — за стабильность, отсутствие Майдана (за соседним столом игроки подрались досками, щепки задели теневых судей). И его сокровенная мечта — чтобы правый судья не бурел. Ведь он, кажется, на подпитии и настроен на махач.

Ходят слухи, что от правого судьи зависит напряжение в лампе, которая висит над столом. Если он сильно обидится, электричества не станет и доску украдут.

Что может дать левый судья, кроме запрета на вставание со стола в шенгенском направлении — не весьма понятно. Но слышен был шепот о каких-то деньгах.

Черными управляет в одиночку король. У белых право принятия решения имеет каждая фигура. Пешки постоянно ссорятся между собой. Более того, правые шепчутся, что многие из них заключили соглашение с черными и тайно работают на вражеского короля. И если кто-то из пешечной знати сплачивается и начинает выстраивать стратегию наступления, серые вносят хаос, обзывая умников радикалами или провокаторами (или агентами черных).

Стратегия черного короля окутана тайной и иногда больше напоминает тактику. Возможно, с таким набором правил и судей ближнего круга ему вообще не нужна стратегия. Стратегия белых гремит на весь зал, так как их разговоры между собой записываются, демонстрируются по телевидению.

Похоже, что при таких обстоятельствах победить можно разве что призвав на доску столько белых фигур, чтобы у черных офицеров просто не осталось бы пространства для ходов. Но черные научились снимать белые фигуры с доски еще до того, как они на нее вышли.

Казалось бы, шансов у белых никаких. Но если бы в шахматах все было легко предсказуемо, Алехин никогда бы не выиграл у Капабланки в 1926-м.

Партия тем временем перешла в эндшпиль. Правый судья потихоньку приглушает свет над столом, левые корябают в молескинах новые списки офицеров, которым из-за стола не подняться. К доске из тени потянулись чужие руки.

Цена этой игры — страна.

Желать проявить благоразумие в этих условиях бессмысленно. Умом тут бы не победил и Каспаров. Желать смелости я не имею этического права.

Моя единственная задача в том, чтобы каждый, кто готов выйти на доску, ясно осознавал реальный расклад в этой игре.

Виктор Мартинович