Разум, это ложная причина совершенствования мира.

Мы не можем привыкнуть к тому, что живая природа это не разумное существо и не живой предмет как мы сами, и это не душа и не бог, которые как бы рулят всеми нашими жизнями на своё мудрое усмотрение. То, что мы называем живой природой, это только процесс случайной и вероятностной изменчивости, громадного клубка временно живущих связанных организмов. Процесс изменчивости, позволяет жить какое-то время отдельным организмам и всему клубку живого, только ни кому из нас не понятно для чего. Мы способны понять одно, что конкретно для нас важно, это процесс рождения ради постоянной изменчивости себя. И это процесс нашего взросления и плодоношение ради изменчивости наших плодов. И это наша изменчивость нашего старения и смерти, ради освобождения жизненного пространства для других изменённых организмов и видов.

Процесс изменчивости нам понятен, ведь мир окружающий нас динамичен, и он тоже изменяется, так же как и мы. Но динамика и изменчивость мироздания не могли возникнуть сами по себе без почвы. А это значит, что до процесса возникновения тёплого и неимоверно горячего состояния динамики изменчивости нашего мира и жизни, до всего этого изменчивого, был процесс чего-то совсем другого противоположного. Это процесс чего-то вовсе не динамичного и вовсе не изменчивого. По логике, это должен быть какой-то жутко долгий и ужасно холодный процесс состояние покоя, некий вечный и абсолютно хрупкий лёд полностью замороженной всей динамики невероятно низкой температуры. Это был и есть логически существующий процесс заморозки динамики, который должен был быть почвой для возникновения процесса тёплой динамики. Где абсолютно замороженными могли быть только некие мельчайшие частицы мироздания и нас самих, которые не боятся останавливать свою динамику полностью, и вновь запускать её. Такой процесс возникновения абсолютного минуса, который способен полностью останавливает динамику особых частиц, должен называться абсолютной смертью. А это значит, что то, что мы называем своей смертью и смертью других динамических систем, это вовсе не смерть, это только потеря субъектности, одним или многими субъектами внутри иерархии субъектности. А то, что мы называем рождением, это всего лишь обретение новой субъектности новым субъектом внутри иерархии субъектности.

Теряя своё «Я», мы природно умираем по пониманию нашего разума, и для нас это вполне природно страшно. Но работа нашего человеческого разума, это такой искривлённый и искажённый алогичной изменчивостью процесс, по сравнению с разумом других живых видов. Например, когда распадается наша семья, в связи со смертью одного из её членов, мы уже не считаем этот процесс смертью субъекта семьи, или важной потерей субъектности. Институты семи и общинности для нас исчезают из нашего современного сознания как что-то ненужное и лишнее, и мы не считаем это исчезновение, чем-то особо важным, по сравнению с глобализмом, потеплением, и загрязнением.

Хотя это явный фактор, обретения малого импульса в изменчивости нашим клубком жизней. И смерть громадного множества членов семей, и распад этого большого множества семей, например, во время очень большой войны, это явный фактор обретения мощнейшего импульса изменчивости своего общего человеческого естества изменчивости, внутри клубка жизни с другим импульсом изменчивости. И это тоже для нас не очень важно, по сравнению с другими, совсем незначительными и даже вредными по отношению к нашей жизни факторами. Например, наша жизнь громадными социумами. Это даже не фактор природной изменчивости.

То есть, наша человеческая природа резко меняется, и мы люди, постоянно обретаем новую значительную искусственную человеческую искажённую болезненную изменчивость по отношению к изменчивости общего клубка жизни, в результате каждой крупной нашей войны, которую мы почему-то считаем победой для нашей жизни. Но при этом, мы становимся искажённым видом, отдельной искажённой опухшей природой в общей природе, и резко сокращаем длину жизни всего этого живого клубка. Импульсы изменчивости становятся разными, и в человеческой природе, и в природе общего клубка жизни. Мы уже опухоль, которая радуется тому, что она успешно и ускоренными темпами растёт и изменяется с каждой войной, и успешно развивается внутри клубка жизни, но она радуется и своей предстоящей мучительной смерти тоже, накануне смерти общего клубка жизни. И мы, при этом не боремся со своей прогрессирующей воинственной опухлостью. Наш разум не пытается тормозить её рост, а пытается ускорить. И даже медленный мирный процесс потери человечеством института семейственности и института общинности, это тоже дополнительный фактор к военному и мгновенному фактору ускорения роста опухоли нашей природы внутри общей природы. И наш разум, это равнодушно пропускает мимо нашего сознания! А вот распад и изменение субъектности в искусственной государственности, который ни как не влияет на участие нас в природе, мы своим наивысшим разумом (не считая его искривлённым), расцениваем как величайшее горе для нас и трагедию для нашей жизни. Мы готовы уничтожить весь клубок жизни, ради сохранения этой фиктивной субъектности, которая имеет военные корни изменчивости. А значит и искажённые импульсы изменчивости нашей жизни в клубке жизни. Тогда чем разум человеческого социума, отличается от разума обычного курятника или птицефермы? Курятник не способен самостоятельно искажать свою природу и свою изменчивость, по отношению к основной природе в которой он только временный гость. А наш разум, нашего человеческого «курятника», искажённо считает, что общий клубок жизни это наш гость, это природа внутри нашей человеческой природы, с которой мы можем свободно манипулировать и экспериментировать своим разумом на своё усмотрение. Такой процесс, это прогрессирующая болезнь.