Потребность делиться, чтобы выжить, превратили обезьяну в человека

Обоснование этого можно найти не у Фридриха Энгелься, написавшего работу «Роль труда в превращении обезьяны в человека», а в книге Мейтленда Иди «Недостающее звено» (в интернете опубликована, см. ссылку http://fanread.ru/book/10016764/ ). В ней гипотетически анализируется формирование социальной природы человека на аналогах социального поведения животных, живущих группами, но различающихся по способу добывания пищи – собирательством (приматы) или охотой (хищники). А Фридрих Энгельс в основу берет процесс приспосабливания обезьяной руки как инструмента труда, которым она пользовалась в ходе эволюции на этапах превращения ее в человека.

Но если поверить не Энгельсу, а Мейтленду Иди, то решающим для превращения обезьяны в человека является не сам труд, а необходимость делиться с ближними результатами труда, чтобы самому выжить. Для этого автор книги, ссылаясь на авторитетных специалистов по этой теме и ученых в этой области,  предлагает обратить внимание читателя на описание образа жизни не только на обезьян, но и других животных, которых принято называть хищниками и живущих также группами.

- Важнейший аспект группового поведения хищников состоит в том, что они делят добычу между собой. Правда, львы рычат, дерутся, иногда даже убивают друг друга возле туши (что указывает на неполную эволюцию группового поведения: они научились сотрудничать во время охоты, но не за пиршественным столом), однако гиены и гиеновые собаки ведут себя гораздо пристойнее. Гиеновые собаки в этом отношении чрезвычайно щепетильны. Молодые животные в стае бегут медленнее взрослых и, естественно, поспевают к добыче последними. Взрослые собаки, как правило, ограничиваются двумя-тремя кусочками, затем отходят и ждут, пока не насытятся молодые, и только тогда приступают к еде по-настоящему. Иногда к этому моменту от туши не остается почти ничего, и, оставшись голодными, они вынуждены вновь отправляться на охоту, но забота о молодом поколении очень важна для вида, у которого смертность среди взрослых особей, по-видимому, весьма высока. Пока щенки гиеновой собаки еще настолько малы, что не способны следовать за стаей и вынуждены оставаться в логове, они покусывают и тыкают возвратившихся охотников в уголки пасти, и те отрыгивают мясо. Одна охромевшая собака, которая не могла следовать за стаей, прибегла к тому же способу и тоже получала отрыгнутое мясо, то есть осталась в живых благодаря помощи других членов стаи.

Если охота это коллективный труд, то в сообществах гиеновых собак дележка добытым продуктом чистейший альтруизм. В отличие от эгоизма павианов.

- Всегда тяжело смотреть, как больной или искалеченный павиан старается не отстать от стада. Сородичи не кормят его и никак о нем не заботятся: они питаются главным образом семенами, травой, фруктами, корнями, и почти весь день у них уходит на то, чтобы насытиться самим. Поэтому больной павиан справляется со своей бедой сам, и пусть даже стадо переходит с места на место не торопясь, у него не остается сил на поиски корма, так как вся его энергия расходуется на то, чтобы не отстать.

В результате он ослабевает еще больше, поспевает за стадом с еще большим трудом, становится еще слабее…

Еще одна из характерных особенностей стада павианов — это доминирование самцов.

- Во многих изученных стадах павианов имеется самец номер один, которому остальные самцы во всем уступают.

Хотя, как отмечает Мейтленд Иди, ссылаясь на исследователей, нередко в стаде бывают два доминирующих самца — или даже три, — они объединяются, чтобы удержать за собой главенствующее положение, сохранить которое в одиночку им не удалось бы. Чем не авторитаризм!

А вот у шимпанзе, как следует из того же источника, доминирование проявляется далеко не так четко, как у павианов, а члены группы относятся друг к другу очень терпимо.  Вожак, задав трепку провинившемуся, тут же его поддерживает, успокаивая ободряющим прикасанием.

Следовательно, взаимоотношения в сообществе у них справедливее, чем у павианов. Такая разница, как полагают, возникла из-за различия в условиях среды обитания: шимпанзе живут на деревьях, где безопаснее и сытнее (плодов достаточно), а павианы в саванне, где опасностей со стороны хищников больше и еды поменьше (в основном только корешки, семена и насекомые).

Теперь логично предположить, что нашему древнему предку - гоминиду еще задолго до того, как он стал гомосапиенс (человек разумный), чтобы выжить, приходилось прибегать как к собирательству, так и к охоте. А это, как следует из вышесказанного, противоречиво с точки зрения как эгоизма и альтруизма, так и авторитаризма у приматов и «либерализма» у охотников, ибо то и другое есть следствие способа добывания пищи.

Но если вспомнить, что диалектическое единство и противоборство противоположностей есть закон развития, то павианий эгоизм с сопутствующим ему  авторитаризмом, но уравновешенный рациональным альтруизмом гиеновых собак – «либералов», должно вырабатывать у человека чувство справедливости как следствие неразрывности этих противоборств.

А рациональный альтруизм — это балансирование между своими интересами и интересами другого человека и других людей (см. ссылку «Рациональный альтруизм» http://iissiidiology.net/ru/publikatsii/133-altruizm ). Поэтому  баланс эгоизма с альтруизмом и есть справедливость.

Интересное определение справедливости дал академик Николай Амосов (1913 – 2003) в своей книге «Книга о счастье и несчастьях» (см. ссылку http://fanread.ru/book/7099042/ ) .

Справедливость - это мера обмена. Она предполагает измерение отдаваемого и получаемого взамен, соотнесение того и другого. Справедливо, когда обмен "правильный". Как это определить? Мера измерения - чувства. Чувства от отдаваемого должны компенсироваться чувствами от получаемого. Соответствие этих чувств выражается особым критерием - "чувством справедливости". Собака отвечает злом на зло, добром на добро. У каждой - свои чувства и свои эквиваленты. Но даже добрая собака начинает огрызаться, когда другая повторно преследует ее.

Способность сравнивать чувства в процессе отношений, когда берут и отдают, - это и есть биологическая справедливость. За зло - зло, за добро - добро.

Баланс эгоизма и альтруизма у разных людей разный. Не требуется семи пядей во лбу, чтобы понять: диапазон эгоизма у людей чрезвычайно широк. У некоторых представителей homosapiens стремление править миром и народами в угоду своих интересов – это как иллюстрация беспредельной ширины этого диапазона. В отличие от узости альтруизма, потому что предельная его граница – это сознательное жертвование самым дорогим - собственной жизнью. Это уже край, дальше стенка.

Но в каждом индивидууме эгоизм, равно как и альтруизм, меняется под воздействием изменений в среде обитания. Как в животном мире (добрая собака начинает огрызаться, когда другая повторно преследует ее), так и у людей. Поэтому критерий справедливости, хотя не поддается количественной оценке, переменный. Ему можно давать качественную сравнительную оценку – меньше или больше, лучше или хуже. Но справедливость следует рассматривать как динамический баланс эгоизма и альтруизма. Динамический – значит переменный. Равно как и противоборство авторитаризма и либерализма. Не «или – или», а «то и другое вместе», но в динамической концентрации, когда поочередно усиливается авторитаризм и ослабляется либерализм, а потом наоборот. Только так и шло развитие человечества. Словом, между самовластьем и народовластием, между диктатурой верхов и свободой, равенством и братством для всех, между самодержавием и демократией.

Разумеется, люди не задумываются об этом, когда не только просто обижаются, но и воюют друг с другом. Тем не менее, по сути, под справедливостью понимают отклонения этого параметра от идеальной нормы в допустимых пределах. А выход за пределы – это уже несправедливость. Поэтому у доброго и отзывчивого человека, когда его повторно обижают, кончается терпение и он защищается. Вот такой получился философский вывод.

Философский смысл содержит не только книга Николая Амосова, но и ее название - «Книга о счастье и несчастьях». Что такое счастье? Это возможность у человека удовлетворить все свои потребности. Тема потребностей и связанными с ними чувства рассматривается в статье «Предыстория души» (см. журнал «Наука и жизнь» № 2 1984). Автор статьи Павел Симонов (1926 —2002). Он психофизиолог, биофизик и психолог. Академик РАН и автор ПОТРЕБНОСТНО – ИНФОРМАЦИОННОЙ ТЕОРИИ ЭМОЦИЙ. Статья большая, но ключевым моментом в ней есть следующее определение человеческих потребностей.

«Личность – это прежде всего и главным образом индивидуально неповторимый набор потребностей, причем «каждый стоит, сколько стоит дело, о котором он хлопочет». Мелкая душа удовлетворяется малым, для великой души небезразличны судьбы всего человечества».

Житейские наблюдения убеждают, что неумеренных эгоистов жизнь сплошь и рядом наказывает. Жалеют потом, что сами виноваты. Но поздно. Однако и неумеренные альтруисты  тоже остаются несчастными, наказанные другими эгоистами, оставшись в дураках.

Чтобы не допустить ни того, ни другого, Амосов дает совет по самоуправлению. Это анализ не только совершенных действий, но и чувств, им предшествующих. А они мотивация действий. Но поскольку за каждым чувством стоит та или иная потребность, то анализ цепочки ДЕЙСТВИЕ – ЧУВСТВО – ПОТРЕБНОСТЬ это средство самопознания. Выявление в себе иерархии потребностей. Не будем забывать, что «личность – это прежде всего и главным образом индивидуально неповторимый набор потребностей», как сказал знающий человек.

Таким образом можно выяснить для себя, что ты не такой белый и пушистый, каким считал себя ранее. А чтобы под воздействием честной самокритики заняться самоулучшением, требуется уже борьба с самим собой. Это уже самоперевоспитание. О таких людях говорят – «он сам себя сделал».