Людмила умирает последней. В шестьдесят жизнь только заканчивается.

8 марта по ТВ очередной раз показали фильм почти что уже сорокалетней давности "Москва слезам не верит".
Мне он попался ближе к середине - пришлось потом досматривать начало в интернете.
Великое кино, заслужившее все свои награды и народную любовь на десятки лет.
Я даже помирилась с Катей Тихомировой, которая мне раньше не нравилась - собственные годы учат принимать и прощать.
Понимать всех и каждого - в том числе и Рудольфа, и его маму, потому что тем картина и гениальна, что любой герой в ней многогранен, и за спиной персонажей непростые и нелёгкие жизненные истории.

Фильм вышел в свет в 1979 году.
Благие времена, расцвет застоя, с осмысленностью и определённостью каждого дня, с верой в прошлое, настоящее и будущее.
Работают социальные лифты, и если кто-то не хочет быть никем и готов ради этого рвать жилы - тот станет всем.

Героям сорок, и их жизнь, на новом витке, только начинается.
Но через двадцать лет всё станет совершенно по-другому.
Перестройка бульдозером переедет устоявшиеся будни и раздавит идеалы, достижения, надежды.
Мир рухнет в прах тогда, когда возраст не даст этим людям, таким обычным, таким узнаваемым, шанса на новое начало.

Обанкротится и обезлюдеет комбинат Катерины.
Антонина с семьёй перейдут на подножный корм с дачи - ну, они никогда не жили в особом достатке, и потому их потери будут заметнее в моральном плане, в переживаниях за детей и внуков.
Гоша полностью сопьётся после разорения своего НИИ.
Выживет только Людмила.

Хваткая, с деловым чутьём и умением подчинять окружающих своим интересам, Людмила пойдёт в гору.
Именно она единственная из всех сумеет оседлать ту мутную волну, которая утопит остальных.
Если пуля конкурентов не остановит Людмилу, та выбьется в новые русские, и не имея своей семьи, не даст умереть с голоду семьям лучших подруг.
Им суждено либо стать приживалами, либо пропасть.

Москва в начале 90-х была тяжёлым местом - голодным, с растерянными людьми, чьи зарплаты близко не поспевали за ростом цен, а предприятия дышали на ладан и были обречены, с грязными улицами, на которых стояли ряды антонин, распродающих своё никому не нужное барахло да турецкий ширпотреб, привезённый отчаянными челночницами-людмилами.


Идеология Империи была взорвана и низвергнута в ничтожество, прошлое представлялось миром сплошного зла и обмана, настоящее - чёрной расплатой за прошлое. Будущее не просматривалось вообще.
Белый Дом горел.
Горела вся предыдущая жизнь, десятилетия учёбы и труда, великих строек и фантастических достижений, мирного сосуществования десятков разных национальностей и менталитетов, братского отношения к ближнему.
Выживали, плодились и крепли волки.

Такие времена нужно преодолевать, имея в руках щит и меч в виде молодости и здоровья, опоры на устойчивый к потрясениям круг близких и друзей.
Интеллигентщина, научная и трудовая, в лице Катерины и Георгия, Антонины и Николая, того же Родиона-Рудольфа, к потрясениям не была готова.
Эти люди уже выложились по полной, отстраивая ту, прежнюю жизнь.
Их второе дыхание бегунов на дальнюю дистанцию было исчерпано задолго до выхода на пенсию.
Им не было места в новой реальности, вырастающей на идее правильности пожирания сильным слабого.
Обречены.
Сорокалетними, герои фильма могли бы сплотиться и выстоять в катаклизме перемен, шестидесятилетними уже не имеют шансов.
Они честные, они верные, они добрые.
Новые времена не для них.

Вот это чувство - жалости к хорошим людям, которые не могут даже предположить, что завтра будет с Родиной и с ними, стало главным при пересмотре фильма.
И жалость к старой, такой уютной, почти провинциальной Москве, которой тоже суждено пропасть в угоду новым волчьим вкусам и предпочтениям.

Фильм, триумфально прокатившийся по миру, вызвавший человеческий отклик у миллионов зрителей, на рубеже восьмидесятых был о любви, дружбе и надежде.
А сейчас я вижу его как фильм о стране, которую мы потеряли, и людях, которые ушли.